Переход - Александр Шаповалов

— Но это всё возможно только, если действовали именно диверсанты. Версию, что напал кто-то из местных правителей, или какая-нибудь банда, вы полностью отвергаете? — спросил Тревес.

— В каждом крупном формировании, действующем на этой территории, у нас есть осведомители. Они наверняка бы доложили, в случае чего. С малой долей вероятности могу предположить, что был мятеж или у доктора сдали нервы, и он от испуга уничтожил всех, включив автоматическую систему защиты. Но как тогда объяснить нападение на засаду, которую мы устроили? — ответил сержант.

— Сержант, я полагаюсь на ваш опыт, тем более вы из этих мест и лучше знаете местные проблемы. Разрабатывайте план операции, когда он будет готов, ознакомите, — согласился с доводами сержанта Тревес. — Вы свободны. Да, пусть подберут тех, из засады. Я хочу с ними побеседовать.

— Сэр, — сержант отдал честь и вышел из кабинета.

Тревес крутанулся на кресле, сделал глубокий вдох, чуть задержав дыхание, резко выдохнул. Так он пытался успокоиться, прогнать раздраженность и злость, которая в последние дни захлестнула его, мешала работать. Три дня, выделенные ему Томсоном, растянулись на две недели, а результатов нет. Голова раскалывалась от постоянного прокручивания вариантов того, что здесь произошло. Исходных материалов практически не было. Сотрудники базы почти все погибли, а те, кто остался в живых, разбежались по округе. Не зря местные племена считали место, где находилась база, проклятым. Они искренне верили, что здесь поселился злой дух, но тени древних богов вернулись за ним, чтобы забрать его и посадить в подземную пещеру.

Тревес взлохматил волосы, затем, откинувшись на спинку кресла, сцепил пальцы на затылке.

«Куда не кинь, всюду натыкаешься на мистическую чушь», — продолжил он размышления. — «Сначала свихнувшийся доктор, которого трясёт от одного только упоминания о случившемся. Единственное, что удалось добиться от Вебера — упоминание о каких-то тенях. Теперь опять духи, демоны, и это я слышу от бойца, которого лично отобрал и вышколил. Так что же здесь происходит? Кто-то опробовал новое психотропное оружие? К чему тогда все эти заморочки по уничтожению базы? Зачем переться в такую глушь? Понятно было бы, если нападавшие хоть что-то забрали с собой, ту же базу данных исследований Вебера, так ведь нет».

Тревес взял со стола лист бумаги — отчет компьютерного гения, которого он затребовал у начальства, когда прибывшие с ним специалисты не смогли справиться с железом Вебера. Большая часть отчёта состояла из сленга, понятный только компьютерной братии. Усилием воли Тревес заставил себя ещё раз прочитать отчет, ставя на место сленговых слов общепринятые понятия, и только после этого ему стало понятно, о чём идет речь. Гений, разобрав сдохший компьютер, утверждал — внутренняя сеть сгорела до того, как захватили базу, все файлы были стерты каким-то импульсом, похожим на электромагнитный, причем никто даже не пытался копировать содержимое компьютера. По крайней мере, таких сведений нет в той части памяти, которую удалось восстановить.

— Черт, — выругался Тревес, — и, правда, во всякую чушь поверишь, когда тебе про теней, да демонов с утра до ночи твердят.

Спустя час вызов по внутренней связи отвлек Тревеса от мрачных мыслей.

— Слушаю.

— Сэр, доставили людей из группы захвата, — доложил дежурный, — прикажите сразу к вам привести?

— Да.

Минут через пятнадцать в дверь кабинета позвонили. Начальник отдела спецопераций взглянул на монитор. Перед дверью стоял сержант, сзади него еще двое коммандос, причем у одного из них рука была уложена в лангету и загипсована.

— Ну и видок, — криво усмехнулся Тревес, нажимая на кнопку электрозамка.

— Сэр, — произнес сержант, остановившись в дверном тамбуре.

— Входи, сержант, и своих воинов заводи. Хочу посмотреть, на что были потрачены деньги нашего босса, — разрешил Тревес, в его голосе отчетливо слышалась ирония.

Начальник отдела спецопераций взглянул на стоявших перед ним подчиненных.

— Сержант, дайте им стулья, а то они свалятся прямо здесь, — распорядился Тревес.

Когда коммандос уселись, начальник отдела долго их рассматривал, прислушиваясь к своим ощущениям. Тревес был неплохим психологом, от его пристального взгляда ничего не ускользало. Он часто видел ложь ещё до того, как её хотели сказать. Его аналитический мозг фиксировал все: расширение зрачков; слабое подергивание лицевых нервов; потоотделение, и множество других признаков. Он даже был способен почувствовать изменение пульса и температуру тела. За глаза подчиненные звали его не иначе, как ходячий детектор лжи. Сейчас, рассматривая сидевших перед ним коммандос, Тревес почувствовал, что солдаты, побывавшие во многих переделках, смертельно напуганы.

— Абдула, — приступил к допросу Тревес, — расскажи, что случилось?

— Сэр, я уже рассказывал сержанту, я… я не хочу говорить об это снова. Сэр, можно я не буду об этом говорить, — в глазах коммандос появились слезы. Страх настолько читался в его глазах, что казалось ещё немного и боец сорвется, начнет биться в истерике.

Тревес встал, подошел к шкафчику, достал оттуда железную флягу с французским коньяком тридцатилетней выдержки и налил его до краев в кофейную чашку.

— Пей, — приказал Тревес.

Коммандос бестолково вылупился на стоящего перед ним командира с чашкой. Его глаза стали ещё безумнее, в них осталось совсем немного здравого разума. Тонкая ниточка, которая связывала находящегося в шоке коммандос с реальностью, могла оборваться в любую секунду.

— Пей, это приказ! — рявкнул Тревес.

У коммандос сработал рефлекс, выработанный за многие годы службы, он схватил чашку и опрокинул её одним махом, даже не скривившись.

Тревес налил ещё одну чашку, протянул её солдату. Тот взял её и вновь выпил залпом.

— Говори, — приказал Тревес.

— Я, я, я не могу, — промямлил коммандос и шмыгнул носом. Истерика опять пыталась взять над солдатом власть.

Тревес резко ударил его по лицу, и солдат упал со стула.

— Встать, — жестко приказал Тревес. Пока коммандос подымался, налил ещё одну чашку. — Пей.

Солдат выпил чашку, но уже не так быстро. Хмель ослабил натянутые, как струны, нервы и признаки истерики отпустили его.

— Полегчало? — спросил Тревес.

— Да, — махнул головой Абдула.

— Тогда рассказывай.

Абдула посмотрел на пустую чашку, облизнулся и поставил её.

— С чего начинать?

— На твоё усмотрение, — произнес Тревес, усаживаясь в кресло.

Абдула почесал бритую голову, ещё раз взглянул на пустую чашку, тяжело вздохнул, после чего начал рассказ.