Ведьма и компания (СИ) - Кирилл Кащеев

старушонка: сама она была в праздничном платке и шитой душегрее поверх платья, точно собиралась на наводнение как на праздник.

Сжимающая револьвер рука дрогнула. Лиза б не отказалась от чего потеплее ее ночного одеяния: мокрая рубашка облепила тело, а хлещущий дождь тек по лицу и волосам. Лиза дрожала от невыносимого холода. Она сбежала, но… что ей делать теперь? Попроситься в какой-нибудь дом — и что дальше? Наводнение кончится, и сердобольные хозяева вернут несчастное тяжко больное дитя его бедной доброй тетушке. Плыть? Куда, и долго ли она удержит револьвер?

Словно прочтя ее мысли, медведь торжествующе взревел… и начал поворачивать.

— Не смей! — Лиза попыталась ткнуть его дулом, но рук она уже почти не чувствовала, как и ног. — Ни за что хомут не сниму, и генеральша не заставит!

Медведь снова заревел: а куда ты денешься! Поднапрягся… и въехал боком в проносящуюся мимо афишную тумбу.

— А-а-а! — от толчка Лиза все же соскользнула в воду, повиснув только на обмотанном вокруг его шеи мочальном хомуте. Поток поволок ее, норовя оторвать от медведя — ухватиться за него второй рукой означало выпустить револьвер.

— Вот она! — раздался голос, который она узнала бы из тысячи. Из-за угла высотного, аж в четыре этажа, здания с ротондой вымахнула гребная лодка, оснащенная по всем правилам Санкт-Петербургского речного яхт-клуба, и разрезая воду узким носом, ринулась к афишной тумбе.

Весло ударило по воде рядом с головой Лизы.

— Ольга, на весла! Я ее вытащу! — прокричал еще один, смутно знакомый женский голос.

Сильные, хоть и тонкие руки, подхватили Лизу подмышки.

— А ну стой! — донесся пронзительный Оленькин крик.

Переваливаясь через борт, Лиза увидела как Оленька, чуть не вываливаясь из лодки, лупит сунувшегося за ней медведя веслом по морде.

— Дай, дай! — Вера Сергеевна, что так язвительно говорила с Агатой Тимофеевной в первый же Лизин вечер в городе, рванула из онемевшей руки револьвер, вскочила…

— Нет! — не закричала — прохрипела Лиза.

Но дуло уже целилось в медведя, курок щелкнул… выстрела не последовало. Еще щелчок, еще…

— Подмок! Гребем отсюда! — сталкивая Оленьку со скамьи, Вера Сергеевна схватила весла. Удар! Не в пример Оленькиным — сильный. Медведь затряс головой, взревел, Вера Сергеевна забила веслом, разворачивая лодку, и попадая то по воде, то по медведю. Окрестности наполнились ревом и плеском, наконец лодка повернулась — и один сильный гребок швырнул ее прочь от медведя. Второй, потом третий… Пытавшийся плыть за ними медведь, наконец, отстал. Подтянувшая на кормовую скамью Лиза увидела как он подплыл к ближайшему дому и взобрался на крышу затопленного крыльца. За окнами второго этажа замелькали испуганные люди.

— Жалко, револьвер отсырел, оборотень поганый теперь к старухе поплывет. — зло бросила Вера Сергеевна.

— Он и был сломан. Револьвер. — отстучала зубами скорчившаяся на корме Лиза. — Беате кавалер подарил, а она сломала.

Вера Сергеевна расхохоталась.

— Решительная вы барышня, Лизавета Григорьевна! Вот, наденьте! — Лизе в руки полетел толстый кучерский армяк. Неловко ворочаясь, она натянула его поверх мокрой рубахи — и закуталась в плотную, царапающую, но восхитительно теплую одежу. От армяка остро пахло махоркой и конюшней и это был бы самый восхитительный запах в мире, если бы…

— Оленька… — выдавила Лиза. — А это правда, что козленка… конюх забрал? — назвать козочку своей у Лизы не повернулся язык — не уберегла ведь.

— Правда! — почему-то радостно откликнулась Оленька. — Он твою козочку в ящик коляски положил, мы ее и вывезли!

— Моя зверушка-подружка за твоей приглядит. Надо же — коза! Впервые такое вижу, чтоб коза была! У меня-то все как обычно, кошка. — пояснила Вера Сергеевна. — А мы-то с вами, барышни, куда? Неровен час, Агата Тимофеевна по наши души явится, ежели оборотня-доносчика никто по дороге не подстрелит. Но я б на такую великую удачу не рассчитывала.

— Нам надо на какой-то остров. — все еще дрожа от холода, пролепетала Лиза. — Твоя маменька… — Лиза бросила на Оленьку виноватый взгляд. — Сказала, что только б я на остров не попала. — и замолчала, увидев выражение Оленькиного лица: вовсе не горестное, и не обиженное, а настроженно-счастливое.

— Матушка на нашей стороне! — выдохнула она и сунулась к Вере Сергеевне, глядя радостно и в то же время вызывающе. — Слышите, Вера Сергеевна? Я вас не обманывала!

— Да слышу уж, слышу… — ворчливо откликнулась та и в глазах ее сверкала и сдержанная, неуверенная пока радость и злое торжество. — И впрямь — она! — она с жадным любопытством покосилась на Лизу и тут же отвела глаза — Не зря я рискнула. — повинуясь сильным взмахам весел лодка помчалась по затопленным улицам.

— А доплывем? — озабоченно спросила Оленька. — Далеко, да и пороги…

— Доплывем. — Вера Сергеевна наклонялась и выпрямлялась с размеренностью метронома. — Я хоть и дворянка, да с Лоцманки.

— Селение это, лоцманов, которые суда через днепровские пороги водят. — с солидностью сторожила, просвещающего новичка, объявила Оленька.

Лиза рассеянно кивнула, еще больше съеживаясь под армяком. Спрашивать она ничего не стала. Ее спутницы знали, где тот остров, на который она никак не должна попасть, и теперь они плывут туда, и там случится нечто, чего так боялась ее превосходительство Хортица, что лишила свою единственную живую родичку ног, и намеревалась запереть в усадьбе на неведомо сколько времени. Лиза попадет туда и отнимет нечто, что старуха ценит превыше родни и друзей, ведь с Оленькиной матушкой она тоже рассорилась теперь. Выходит, старуха права была в своих опасениях?

— Нет! — вздрагивая всем телом, вдруг выкрикнула Лиза.

— Что? — встревожено откликнулась сидящая на носу Оленька.

— Ничего… ничего… — как в бреду повторила Лиза. Старая генеральша не может быть права, потому что она… виновата! Лиза теперь от нее даже уйти не может — старуха лишила ее ног! А значит… ради чего б она не проделала такое, не видать ей этого как собственных ушей! Лиза стиснула кулаки.

Легкая гребная лодка выплыла из центра города на окраины. Здесь вода уже не мчалась, зажатая между домами как горный поток в ущелье, а разливалась широко над начисто смытыми слободками. Заборы плыли, то и дело цепляясь за торчащие над водой коньки крыш, а ветки деревьев были усажены… людьми! На толстых ветках сидели целыми семействами, с собаками, котами и курами, иконами из красного угла и подушками с перинами. Появление скользящей над затопленными домами лодки было встречено громовым собачьим лаем с деревьев и радостными криками. Им махали, протягивали завернутых в одеяла детей и даже лукошки с котятами. Вера Сергеевна стиснула губы, так что их почти не видно стало на побелевшем лице, ударила веслами — и лодка пронеслась мимо.