Звезда Полынь - Андрей Астахов

— Все происходит так, как я и предполагал, — сказал Шершень. — Прогулки не получится. К стадиону придется пробиваться с боем.

— Опять наемники? — подал голос Индус.

— Это началось нынешней ночью, сразу во многих местах города, — сказал командир монолитовцев. — Обстановка очень тяжелая.

— О чем вообще вы говорите? — не поняла Ксения.

— Хозяин привел в Припять свою армию, — ответил Шершень со странной улыбкой. — Его мертвецы атаковали наши блокпосты и центральную базу «Монолита» в Припяти. У нас большие потери.

— Опять трупаки? — Индус плюнул себе под ноги. — Да что он, сатана что ли, ваш Хозяин гребаный?

— Почти, — Шершень сориентировался по своему ПДА. — До портала совсем недалеко, так что скоро будем на месте.

— Портала? — Ксения вопросительно подняла бровь.

— Артефактного портала, — пояснил Шершень. — Мы используем их для быстрого перемещения по Припяти. Медведь и его люди будут нас сопровождать и прикрывать, если потребуется. Да, и приказываю всем шлемы надеть. От пси-воздействия хоть немного защитит.

— Пси-атаки? — Я вспомнил, какие приятные ощущения испытал в заброшенном депо, и похолодел. — Контролеры тоже при делах?

— Вся нечисть оживилась, — ответил за Шершня Медведь, монолитовский командир. — Сам увидишь.

— Ага, в Припяти стартовал международный слет мутантов и прочих уродов, — прокомментировал Индус, проверяя на ходу дробовик. — Задача нашей инициативной группы принять гостей на достойном уровне.

— Держимся все вместе, огонь открываем без команды, — продолжал Шершень. — Стреляйте во все, что движется. Для нас в Припяти своих нет. Все, кто встретится нам — враги. И старайтесь стрелять точно, берегите боеприпасы.

— А как же ваши? — не удержался я.

— Для того мы и встретили вас, чтобы вы чего-нибудь не напутали, — сказал с усмешкой Медведь. — А заодно и прикроем вас, сами вы вряд ли прорветесь к стадиону.

Его люди выстроились клином, боевик с пулеметом впереди, снайпер за ним, остальные по бокам. Мы оказались внутри этого клина. Шершень был с нами. Он казался совершенно спокойным, и это меня немного ободряло. Сам я чувствовал сильное волнение и тревогу. В народе такое состояние называют мандражом. Ну, боялся я, чего греха таить!

За пятиэтажкой начинался небольшой скверик, окруженный домами, в котором затаилось несколько небольших «Трамплинов». Аномалии словно почувствовали наше приближение; по скверику закружились палые листья, раздалось потрескивание, будто воздух наэлектризовался. Улица за сквером была пуста. Справа и слева от дороги стояли типовые панельные пятиэтажные дома, глядевшие на нас пустыми слепыми окнами, у подъездов навечно припарковались изъеденные ржавчиной автомобили — несколько «Жигулей», «Рафик» и бензовоз. В одном из подъездов с гудением и треском бушевала «Жарка». Цистерна бензовоза была пробита пулями, на асфальте были обильно рассыпаны стрелянные гильзы от Ак-74. У обочины я увидел труп в экзоскелете и без головы. Следов крови возле тела не было, да и голова покойничка куда-то исчезла. Еще один труп лежал за автомобилями, я мог видеть только ноги в стоптанных ботинках, торчащие из кустарника. И вот еще что — как я уже говорил, в городе шла стрельба, но когда она стихала, наступала прямо-таки сверхъестественная тишина. В этой тишине, казалось, можно было услышать, как течет кровь по жилам, а звуки наших шагов по этой пустынной мертвой улице наверняка было слышно за километр.

Двигаясь за Шершнем, я внезапно вспомнил, как однажды Бандура на «Скадовске» рассказывал про Припять. Это было давно, задолго до его апрельского исчезновения. Дрон тогда ни к селу ни к городу заговорил о том, как однажды побывал в горах. Типа забрался он на какую-то высокую гору и оттуда вроде как неба мог коснуться.

— Прикиньте, мужики, — сказал нам Дрон, — стою я один под звездами, и рядом только вечность. Красота!

— Тебе надо как-нибудь в Припять попасть, — ответил ему Бандура. — Окажешься там и почувствуешь, чего ты стоишь в этом мире. Только нет там красоты. Рядом с тобой будет только смерть.

Нас, желторотиков, от этих слов Бандуры тогда мороз по шкуре подрал. Жутко они прозвучали, но… Чтобы понять их настоящий смысл, мне самому нужно было оказаться в Припяти. И вот тут я подумал, каким идиотом я был все это время. Наивно полагал, что достаточно мужик для того, чтобы урвать в Зоне свой кусок счастья, ничего, по сути, об этой Зоне не зная. Так, по ее дальним окрестностям шлындал, в собачек облезлых постреливал — и считал себя героем, что ты! Потом бы на большой земле девчонкам под пиво, чипсы и бодрую музычку баки втирал, красовался бы перед ними — орел, мол, сталкер бывалый, всех мутантов гроза…

Я вообще не понял, что случилось. Что-то гулко ахнуло, раскатившись эхом по улице. И я уже лежу на асфальте, потому что меня повалил Индус.

— Снайпер! — услышал я крик Медведя. — Пятый этаж, на десять часов!

Улица наполнилась автоматным и пулеметным грохотом и осветилась синим светом от выстрела из гауссовки. Потом опять наступила вся та же пугающая кладбищенская тишина. Я лежал на животе, обливался потом и боялся пошевелиться.

— Порядок, — Индус толкнул меня в бок. — Уделали. Не успел, гад, репу свою из окна убрать.

Я отвернулся, чтобы смуглый сталкер не увидел страх в моих глазах — и встретился взглядом с Ксенией. Девушка сразу опустила глаза, и я понял, что она тоже напугана.

— Зомбированные плохие стрелки, — сказал я, пытаясь улыбнуться.

— Этот был хорошим стрелком, — ответила Ксения, и тут я увидел, что один из людей Медведя лежит на дороге, и возле его головы растекается кровавая лужа.

— Отпелся Сеня Чикаго, — только и сказал Шершень.

Ноги у меня стали совершенно ватными. Я с трудом оторвал взгляд от раскинувшегося на асфальте тела убитого монолитовца и посмотрел вокруг себя, на фасады домов. Теперь каждое окно в этих домах напоминало мне наставленное прямо на меня дуло оружия. Но окончательно впасть в панику я не успел — монолитовцы открыли дружный огонь по группе зомбаков, появившихся из-за угла дома.

Я тоже стрелял. Правда, помня все наставления Индуса, стрелял одиночными выстрелами и старался бить прямо в головы жмуров. Уж не знаю, попал я или нет хоть раз. Но все продолжалось не более десяти секунд — монолитовцы буквально снесли противника градом пуль. Потом Медведь сам довершил дело: он обошел дергавшихся на асфальте недобитых зомби и каждому разнес череп из своего «Зауэра». Выглядела эта процедура так неприятно, что меня снова скрутила рвота.

— Слабый у тебя желудок, — заявила мне Ксения. Этой хоть бы хны, никакими мозгами-потрохами на асфальте не прошибешь!