Корабль странников - Боб Шоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В данных обстоятельствах это был мужественный поступок, решил Сердженор. Корабль был крошечным пузырьком тепла и света, окруженный черной пустотой бесконечности; миг — и его не станет. Они не могли быть уверены в том, что даже если больше не случится ничего непредвиденного, они спокойно проживут оставшиеся дни. Возникнет еще бесчисленное множество отрицательных эмоций прежде, чем наступит…
— Я думаю, что для одного дня мы сделали достаточно, — провозгласил Гиллеспи через час, бросая взгляд на часы. — Уже больше часа, и мы могли бы устроить перерыв.
— Давно пора, — проворчал Кесслер, устраиваясь в кресле поудобнее. Остальные встали, нерешительно поглядывая друг на друга.
Гиллеспи нарочито кашлянул.
— Есть только еще один вопрос. Разработанная нами схема распределения спиртного относится только к официальным корабельным запасам, но не к личным. Ясно?
Все заговорили одновременно. Люди, только что запуганные до принятия аскетизма, почувствовали неожиданный запах стирающего мысли, приносящего мир, последнего алкогольного пиршества.
Те, у кого не было запасов крепких напитков, с детской надеждой смотрели на более запасливых товарищей и начали потихоньку группироваться вокруг них, предлагая сигары и пирожки домашней выпечки. Ослабление напряжения вкупе с осознанием того, что передышка будет короткой, вызвало у более молодых членов экипажа приступ шумного веселья.
— Прекрасное подход, — шепнул Сердженор Гиллеспи. — Нет ничего лучше, чем похмелье на марди грасс note 5, чтобы великий пост показался неплохой идеей.
Гиллеспи, выглядевший польщенным, кивнул.
— У меня в комнате заначена бутылка коньяка. Что ты скажешь, если мы поднимемся и тяпнем по маленькой?
Сердженор кивнул. Неожиданно он заметил, как Кристина Холмс вышла из кают-компании и направилась в сторону жилых отсеков. Догадавшись, куда она идет, он извинился и поспешил вслед за ней. Он поднялся, перешагивая через две ступеньки, и вошел в коридор одновременно с ней. Кристина нерешительно замерла у дверей комнаты N 4, комнаты Уилбура Десанто! Она напряженно прислушивалась к тому, что происходило внутри.
— Я постучала пару раз, — тихо сказала она, когда Сердженор остановился рядом. — Он не отвечает.
Сердженор обошел ее и распахнул дверь. Единственным источником света служили быстро сменяющиеся страницы какого-то текста, проецируемые на потолок. Стоявший в углу комнаты аппарат для чтения микрофильмов работал на полную мощность. Десанто, неподвижно вытянулся на кровати, повернувшись лицом к стене. Сердженор включил основной свет. Десанто приподнялся на локте, улыбнувшись незваным гостям робкой застенчивой улыбкой.
— Чего вам здесь надо, ребята? — спросил он. — Собрание закончилось?
— Почему ты не ответил, когда я постучала? — задала встречный вопрос Кристина, по-прежнему стоящая за спиной Сердженора.
— Предположим, я вздремнул. Так или иначе, чего тревожиться из-за пустяков.
— Внизу начинается вечеринка. Народ уничтожает личные запасы спиртного. Я думал, может тебе это будет интересно.
Сердженор мягко прикрыл дверь. Кристина вышла в коридор за ним. Ее обычно невозмутимое лицо сейчас покраснело от гнева.
— Клянусь, он сделал это нарочно, — ожесточенным шепотом сказала она,
— а я-то, дура, попалась на удочку.
— Не надо думать так. Ни на что ты не попалась, — Сердженор почувствовал, что продолжать рискованно, но все же сказал вслух то, что думал. — Ты ведь решила, что он может попытаться покончить с собой, и тебе это встревожило, хотя ты едва знаешь его. Это хорошо, Крис. Это показывает…
— Что я еще человек. Несмотря ни на что? — Кристина слабо улыбнулась и пошарила в карманах в поисках сигарет. — Сделай одолжение, Большой Дейв. Забудь о том, что я приходила к тебе в комнату. Предсмертные покаяния мало чего стоят.
Сердженор, услышавший шаги Гиллеспи, устало поднимающегося по ступенькам, отвел от нее глаза.
— Мы с Элом хотели выпить бутылочку коньяка. Ты…
— Внизу будет веселее.
Она отошла от него, проскользнула мимо Гиллеспи на лестницу, ловко ухватилась за поручни и плавно соскользнула вниз.
— Пытаешься чего-нибудь добиться? — шутливо сказал Гиллеспи.
— О чем ты говоришь? — Сердженор вспомнил многозначительный взгляд Билли Нарвика после той драки в коридоре, и он возмутился. — О чем ты говоришь, Эл? Разве она похожа на мой любимый тип женщины?
— Она ни на что не похожа, в том числе и на женщину. К сожалению, здесь нет более подходящего объекта.
— Ты знаешь, Крис притворяется. Ей несколько раз сильно доставалось, и она не хочет снова рисковать, поэтому она… — Сердженор решил не говорить то, что собирался, увидев, как брови Гиллеспи поползли вверх и что тот готов рассмеяться. — Какого черта мы торчим в коридоре? Мы давно созрели для хорошей попойки.
Они прошли в комнату Гиллеспи, соседнюю с комнатой Десанто, и Гиллеспи достал из стенного шкафчика два стакана и бутылку коньяка.
— Предполагалось, что она поможет скоротать долгие вечера — тридцать долгих вечеров, — но я готов увидеть ее пустой сегодняшней ночью и забыть об этом милосердном отрезке жизни.
— Мы забудем обо всем.
— Итак?
— Итак… — Сердженор погрел в ладонях большой пузатый бокал, зачарованно наблюдая за там, как хрупкий стеклянный пузырек превращается в шар солнечного света. — За потерю памяти.
— Да правит она многие годы, черт бы ее побрал!
Несколько часов они пили практически молча. Оставив страшную действительность за порогом комнаты, они смаковали уход от реальности. Раньше, вспоминая лучшие минуты жизни в Управлении, Сердженору сразу же приходили на ум длинные общие собрания, зачастую продолжавшиеся всю ночь, пока корабль кружил у незнакомой звезды, а люди находили удовольствие от общения, благодаря растущему осознанию своей причастности к человечеству. В данном случае эффект был куда больше.
Покоренный потоками и водоворотами космоса корабль успокоился в безграничном черном море. Бесконечность пустоты окутала его корпус, и все, кто находился на борту, понимали, что приключение кончилось, ведь в среде, где ничего не было, ничего не могло произойти. Здесь человек мог открыть только себя. В тесном мирке корабля в оставшиеся месяцы проявятся самые лучшие и самые худшие качества человеческой натуры. Завтра начнется отсчет часов, оставшихся до смерти. Время неумолимо…
— Элберт Гиллеспи и Дэвид Сердженор! — голос Уэкопа стряхнул с Сердженора остатки дремоты. — Пожалуйста, подтвердите, что вы меня слышите.
Исходя из того, что его имя было названо первым, на вызов ответил Гиллеспи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});