Предатели и палачи - Олег Смыслов

8

Гордон Брук-Шеферд весьма точен, когда фиксирует время в феврале 1954 г.:

«Примерно в четыре дня он миновал часового у входа в американскую военную штаб-квартиру на Мариахильферштрассе и попросил, чтобы позвали сотрудника спецслужб, говорящего на русском языке. Появился армейский капитан и представился, Дерябин сообщил ему, кто он и что он, и тут же попросил убежища. Американец убедился, что Дерябин именно тот человек, за которого себя выдаёт, и Дерябина тут же перебросили в безопасное место».

И всё же почему он стал перебежчиком? Например, в своих мемуарах своё бегство, которое он осуществил раньше чем через четыре месяца после приезда в Вену, как «импульсивное решение». Правда, через тридцать лет после выхода книги он заявит, что наполовину созрел для побега ещё в Москве. Кто знает, что творится в душе человека, но то, что война, смерть Сталина, служба в госбезопасности что-то сделали с этой душой, не вызывает никаких сомнений. Как считает автор книги «Перелётные птицы», разочарование Дерябина возникло скорее на материальном факторе, чем на духовном контрасте между Западом и Востоком. По его мнению, «Дерябин выглядел скорее как человек, ищущий лучшей жизни, а отнюдь не этаким крестоносцем веры».

Ещё два фактора Гордон называет — служебный и семейный: «Но он чувствовал нежелание возвращаться из этого нового мира удовольствий и достатка в прежний мир напряжённости и дефицита». А семья его, судя по всему, не держала. Отец Дерябина умер в 1936 г., а мать — в 1941-м. Родной брат Владимир Сергеевич Дерябин — младший лейтенант, командир взвода 845-го стрелкового полка, 303-й стрелковой дивизии погиб 16 сентября 1942 г. на Воронежском фронте. Оставалась одна сестра…

Что касается второй жены, то с ней были натянутые отношения. Доходило до скандалов, которых он старался избегать, отлучаясь из дома под разными предлогами. Летом 1948 г. он познакомился с некой Мариной Макеевой, которая работала стенографисткой в самом Политбюро. Поженились, родилась дочь. И, по всей видимости, счастья не получилось…

«Его второй брак рушился, — отметит Гордон, — но было ли это достаточным основанием, чтобы подвергать верным неприятностям жену и дочь? Когда его спросили об этом много лет спустя, он ответил, что во-первых, у него не оставалось другого выбора, а вероятность успеха бегства втроём, даже если бы жена и согласилась, была чрезвычайно мала, а если бы их поймали, то жену ждали бы неприятности куда более крупные, чем она получила как бывшая жена перебежчика. Тем более это были уже не сталинские времена. Что же до дочери, то ей всего было четыре года». Словом, всё было просчитано…

9

В Америке Дерябин освоился быстро, хотя и неважно знал английский язык. Как пишет Е. Шатунов, там он выдал «ряд важных материалов о деятельности советской разведки, в результате чего было арестовано несколько советских агентов — источников ценной информации. В 1957 году заочно приговорён Военной коллегией Верховного Суда СССР к смертной казни.

После длительной проверки в 1959 году Дерябин был принят на работу в качестве консультанта в ЦРУ США. Имел в ЦРУ репутацию авторитетного специалиста по истории и методам работы советской разведки и органов госбезопасности. Преподавал в учебном центре ЦРУ и Разведывательном колледже министерства обороны США. В 1965 г. дал в Конгрессе США показания о деятельности советской разведки в странах Запада. По заданию ЦРУ участвовал в расследовании по делу бывшего сотрудника КГБ Анатолия Голицына, побег которого к американцам сам же и прогнозировал в 1954 году. Советовал американцам осторожно подходить к сенсационным разоблачениям Голицына, поскольку хорошо знал фигуранта как авантюриста и прожектера.

Расследование Дерябина, по оценке некоторых историков разведки, объективно на четверть века парализовало контрразведывательные операции американских спецслужб.

Долгие годы Дерябин принимал участие в подготовке и проведении ряда идеолого-пропагандистских акций против СССР, в том числе в подготовке книг: автобиографии “Секретный мир”… (1959, совместно с Фрэнком Гибни, переиздана в 1982 г.), “Записки Пеньковского” (1965, опять совместно с Фрэнком Гибни) …

В 1992 году в целях реанимации и внедрения пропагандистских стереотипов, выгодных США, совместно с Джерольдом Шектором (инициатором изданий как бы мемуаров П. Судоплатова) издал книгу об агенте ЦРУ Пеньковском…» (в русском переводе — «Шпион, который спас мир: как советский полковник изменил курс холодной войны)».

Что касается Анатолия Голицына, то Петр Дерябин после своего перехода на Запад назвал его как человека, который, возможно, наиболее уязвим для вербовки ЦРУ. При этом он подчеркивал, что у Голицына преувеличенное представление о собственной значимости и что его недолюбливают коллеги. Вот что об этом пишет Вольтон Тьерри:

«Анатолий Голицын привлёк внимание ЦРУ уже в 1954 году в Вене (Австрия), где он начинал свою карьеру в КГБ. Один из его коллег, Петр Дерябин, только что перешел на Запад. Как всегда в подобных случаях, ЦРУ потребовало от него назвать имена офицеров КГБ, которые могли бы захотеть работать на американцев. Имя Анатолия Голицына стояло вторым в списке, составленном перебежчиком. По мнению Дерябина, Голицын был особенно уязвим. Его взбалмошную жену вполне можно было использовать для того, чтобы расшатать его психику, а ещё он страдал чем-то вроде мании величия. Коллеги ненавидели его. Но Голицына отозвали в Москву, прежде чем ЦРУ смогло войти с ним в контакт…

Голицын, назначенный в Первое главное управление КГБ (ЛГУ) в Москве, сначала занимался разведоперациями против США и Великобритании. Затем его перевели в одно из подразделений, занимавшихся оценкой информации, поступавшей из НАТО.

Дерябин не ошибся: его коллега очень хотел перебраться на Запад. Как Голицын потом рассказывал в ЦРУ, он думал об этом уже тогда, готовясь превратить в деньги своё предательство. Он начал тщательно анализировать донесения (анонимные) шпионов КГБ, внедренных в Организацию Североатлантического договора. С тем чтобы потом, очутившись на Западе, но характерным признакам опознать этих советских “кротов”».

В результате «для советского отдела и контрразведки ЦРУ проблемы обращения с Голицыным оказались не столь значительными в сравнении с оценкой сути его информации. Голицын мог иметь гипертрофированное мнение о важности своей персоны, требовать встречи с президентом и Эдгаром Гувером…», — пишет Уайз.

По поводу книг Дерябина известный писатель Георгий Климов, также офицер-перебежчик, написал не без умысла уколоть Петра Сергеевича побольнее:

«Нормально русские книги пишутся в Америке так. Вот появилась книга “Тайный мир” Петра Дерябина, бывшего подполковника советской разведки. На обложке честно указано, что она написана со слов Дерябина кем-то другим. Затем появляется следующий боевик — “Записки Пеньковского”, которого расстреляли в СССР за шпионаж. И на обложке сообщается, что вместо Пеньковского эту книжку оформил Дерябин. Тот самый Дерябин, который даже свою собственную книгу написать не мог, теперь бойко пишет вместо трупа Пеньковского. Чудеса!..»

10

Пётр Сергеевич Дерябин умер 20 августа 1992 г. Его смерть, как, собственно, и большая часть жизни, окружена секретностью, а место захоронения до сих пор держится в тайне. Такова судьба перебежчика…

Филипп Найтли в своей книге даёт определение перебежчика как питательной среды, обеспечивающей жизнедеятельность разведывательных служб западных стран. При этом, объясняя полезность перебежчика, он называет и его опасные стороны:

«Они опасны, потому что предстоит решать, является ли перебежчик подлинным или действует, выполняя приказ хотя бы на короткое время проникнуть в вашу организацию или чтобы сбить вас с толку дезинформацией. К перебежчику, который появляется но собственной инициативе, всегда относятся с величайшей подозрительностью. Западные спецслужбы предпочитают иметь дело с теми, кого они сами наметили и долго обрабатывали, с теми, кто переходит неохотно, кого приходится тащить, а он визжит и отбрыкивается. Но и в этих случаях подозрения не исчезают полностью».

По мнению автора, трудности с перебежчиками заключаются в их моральной перегрузке, которую они постоянно испытывают: «Перегрузка возникает с того момента, когда принимается решение о побеге. Очень немногие идут на предательство с лёгким сердцем, и мысль о том, что ты отправляешься в вечное изгнание, вовсе не утешает».

При этом разведслужбы хотят, «чтобы перебежчик рассказал всё, что он знает, как можно скорее».

«Стремление выжать из перебежчика как можно скорее всё, что он знает, вовсе не означает, что спецслужбы о нём не заботятся. ЦРУ гарантирует ему пожизненную пенсию. Проявляется забота о жилье, медицинском обслуживании, социальном обеспечении. Его консультируют по финансовым вопросам, а при желании помогают приобрести новую профессию. (Очень немногие привлекаются к работе в ЦРУ, да и то лишь в качестве консультантов.) Какой бы радостной ни казалась бывшему сотруднику КГБ перспектива первоначально, он очень быстро осознаёт, что обречён пребывать на свалке отработанных перебежчиков».