Владигор и Звезда Перуна - Сергей Махотин

— Зачем?

— Чтобы выяснить, какая беда угрожает Синегорью и Братским Княжествам, выявить ее сущность. Если она порождение Черной Магии, тогда настанет черед действовать нам, чародеям. Если же нет…

— Твои слова туманны и неубедительны, — тряхнула Любава головой. — Они ничего мне не объясняют.

— Но ты ведь не хочешь ничего слышать, — осторожно вмешался Ждан. — Не даешь ничего тебе объяснить.

— Объяснить? — Любава сверкнула на него глазами, словно два угля вспыхнули в темноте. — Что ты хочешь мне объяснить? Что, действуя за моей спиной, вы отправили Владигора неизвестно куда, навстречу смертельной опасности? Что использовали честное имя Грыма Отважного, чтобы верней обмануть меня?.. Что ж, вам это удалось. Я бы и сейчас оставалась в неведенье, если б случайно не увидела тебя с ней, — Любава сердито кивнула на волшебницу, — и не пошла, таясь, будто воришка, следом за вами.

— Ты разгневана и потому несправедлива, — сказал Ждан. — Зарема не хотела скрывать от тебя правду. И Владигор действительно был у Грыма, еще неделю назад они обсуждали, как сообща противостоять нашествию врагов. Но никто не должен знать, что князь уехал, иначе айгурский вождь начнет войну раньше, чем мы ожидаем.

Любава горестно усмехнулась:

— По-твоему, я бы не замедлила известить об этом Рума?

Ждан никак не отреагировал на ее язвительную иронию и продолжал говорить так же терпеливо, словно утешал ребенка:

— Даже малого риска нельзя было допускать. Случайно оброненная фраза, излишнее беспокойство, тревога в глазах — из всего этого умный человек сможет сделать свои выводы и заподозрить неладное.

— Соглядатай? Здесь, в крепости? — Любава насмешливо посмотрел на воеводу. — Тебе, погляжу, везде злодеи мерещатся.

— Осторожность никогда не помешает, — произнес тот. — Давно ли здесь, в крепости, Дометий выпил яд, предназначавшийся Владигору?..

Любава не ответила. Некоторое время все молчали, в тишине слышен был легкий шорох горящего факела. Ждан, удрученный тем, что ему пришлось оправдываться перед княжной, совсем забыл, с какой целью они пришли в подземное хранилище рукописей. Настороженный голос Заремы вывел его из оцепенения:

— Книга пророка Смаггла оставалась лежать на столе, так ты мне, кажется, говорил? Подземельщик Чуча не взял ее с собой?

— Нет, тут оставил.

— Где же она?

Ждан растерянно обвел глазами полированную гранитную столешницу. Книги не было. Он зажег еще одну свечу, медленно прошелся вдоль сундуков, но ничего не обнаружил.

— Кроме Чучи, некому было взять, — промолвил он обескуражено. — Может, взял он ее все-таки? Да нет, я бы заметил, вместе уходили.

— Значит, взял кто-то другой, — задумчиво произнесла Зарема. — Не обманули меня предчувствия.

— Да кто же мог взять! — волновался Ждан. — Ключ только у меня и был, он всюду со мной.

— Что это за книга? — спросила Любава. Ее по-прежнему мучили гнев и обида, однако самообладание постепенно возвращалось к ней, и она начала понимать, что не ради пустого любопытства Ждан и Зарема спустились в подземелье.

— Ее не объяснить, ее видеть нужно, — ответил Ждан, продолжая шарить глазами вокруг, — рассматривать ее. Наверх вернемся, я все тебе расскажу. Вот лист не от нее ли?.. — Он нагнулся и поднял с пола книжную страницу из тонкой кожи, ни с одной, ни с другой стороны не тронутую письменами.

Зарема подошла к нему, взяла страницу и положила на стол, осторожно погладив ее ладонью. Любава, заинтересовавшись, направилась к ним. Ждан шагнул в сторону, уступая Любаве место у края стола. Что-то при свете свечи едва блеснуло на полу. Зарема, сделав вид, что отряхивает пыль с подола платья, наклонилась, взяла маленький предмет и опустила себе в карман.

— Здесь же ни слова не написано, — сказала княжна, пожимая плечами. — Что ты пытаешься увидеть?

— Сама не знаю, — ответила волшебница. — Возможно, этот лист выпал вовсе не из пророческой книги.

Она пробормотала несколько слов на непонятном языке и еще раз погладила кожаную страницу. Внезапно на желтоватом фоне проступили неясные очертания человеческого лица. Оно подрагивало и расплывалось, как отражение в подернутом рябью пруду. Зарема вздрогнула и чуть наклонилась, стараясь получше его рассмотреть.

— Я ничего не вижу, — промолвила Любава, в ее голосе послышалось легкое разочарование. — Вы так вытаращили глаза, будто хотите продырявить этот старый кусок кожи.

— Я тоже не вижу, Любава, — отозвался Ждан. — Белун говорил, что Книга пророка Смаггла сама решает, кому следует ее читать, а кому нет.

— Это не наше дело, пусть Зарема отгадывает загадки, коль видит в этом смысл. Пойдем отсюда, эти каменные своды давят на уши. Ты обо всем должен мне рассказать. И берегись, если попытаешься что-то утаить от меня!

Ждан посмотрел на волшебницу, не обращавшую, казалось, никакого внимания на откровенную неприязнь к ней молодой княжны, перевел взгляд на кожаный лист и застыл пораженный. Лицо, проступившее на листе, обрело четкость. Оно принадлежало мужчине, глаза которого были чуть раскосы, длинные черные усы и заостренная реденькая бородка делали его похожим на айгура, однако сплющенный нос и широкие ноздри выдавали в нем представителя другого народа. Лоб его был скрыт до бровей узорным полотенцем, завязанным на затылке крупным узлом и являющимся, возможно, знаком принадлежности к привилегированному сословию. Голова слегка покачивалась, будто человек неторопливо ехал верхом. Вскоре это подтвердилось. Изображение начало медленно уменьшаться в размерах, открывая более широкий обзор. Стали видны невысокие скалы на горизонте. Всадник действительно сидел в седле, за ним, спотыкаясь, брел пленник, запястья которого были связаны веревкой. Всадник несколько раз дернул веревку, поторапливая пленника, затем размахнулся и хлестнул его плетью. Тот, уклоняясь от удара, отвел голову и взглянул прямо в глаза Ждану. Воевода вскрикнул и отшатнулся, моля всех богов, чтобы увиденное оказалось обманом зрения, хотя и знал уже, что это не так. Избитым и окровавленным пленником был князь Синегорья Владигор.

— Что с тобой? — Любава смотрела на Ждана с недоумением и тревогой, и тот понял, что она не видит брата.

— Нет… Так, ничего… — пробормотал он. — Просто почудилось.

— Что почудилось?

— Мышь как будто мелькнула.

Лист на столе вновь был безмолвен и пуст. Зарема искоса взглянула на Ждана, и он понял, что волшебница одобрила его ложный ответ. Уж она-то наверняка видела Владигора, в этом он не сомневался. Хотелось задать ей множество вопросов, но рядом стояла Любава, рассерженная, обиженная и по-женски непредсказуемая в своем гневе. Очередной обман тяготил душу. Но ведь не расскажешь Любаве, что Владигора тащит на веревке какой-то иноземный воин. В лучшем случае она бы немедленно потребовала, чтобы воевода со всей своей ратью двинулся в глубь Этверской пустыни; в худшем — сама бросилась на выручку, не считаясь ни с чем. И Ждан очень ее понимал. Как он сожалел сейчас, что стал преемником Фотия в должности синегорского воеводы, о чем годами мечтал. Гордость, удовлетворенное тщеславие — к чему они ему, когда его князь, его друг оказался в беде, а он даже не может попытаться помочь ему!.. А что с Филимоном? И где Чуча? Может, если б книга была на месте, она поведала бы больше о том, что происходит сейчас за сотни верст от Ладорской крепости. Куда в самом деле она могла деться?..