Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1 - Александр Солженицын

Балансирование требовалось – нечеловеческое. И вот так, достигнув своего заветного поста, – Милюков загадочно лишался своего былого авторитета и прочности. Ничтожество Керенский не только явился на все иностранные встречи – с Альбером Тома, на завтрак у Палеолога, чествование американского посла (всюду примазывая и своего неразливного дружка Терещенку, с иностранными языками, и уже сунулись они к Бьюкенену, что согласны на нейтрализацию проливов!) – нет, он уже и публично перехватывал себе инициативу внешней политики, публично хвастался в Совете, что он теперь – реальный направитель внешней политики и декларация сделана под его влиянием (да так оно отчасти и было).

Да кто теперь у нас не хозяин внешней политики! Исполнительный Комитет Совета тоже ведь завёл свою внешнюю политику! – создал свой «отдел международных сношений», – ну что за нахальство?! Чуть ли не своих послов посылать в другие страны, и во всяком случае – советских комиссаров в наши посольства: «соответствует ли их деятельность новому строю и задачам демократии», а не то – «парализовать». Не знаешь, посмеяться? или удивиться?

Исполнительный Комитет нависал над головами министров как высокая скала – и уже наклонная, грохнуться на них. Временное правительство отвечало перед ИК за каждый свой шаг, даже принятый под давлением ИК, – а ИК не отвечал ни за что. (Одна сокровенная надежда питала Милюкова, что в ИК произойдёт внутренний раскол.) Уже не только Контактная комиссия спрашивала отчёта с правительства, но и в каждое министерство норовил ИК всунуть своего комиссара. А на своём концемартовском совещании Советов они так прямо развязно и обсуждали, особенно Нахамкис: брать им власть или пока не брать? Звучало там, что «нынешние министры не желали этого переворота», и «не верим ни одной личности, ни Гучкову, ни Милюкову», и «Милюков недостаточно определёнен в своих чувствах к дому Романовых», и «мы не можем дальше терпеть этого правительства», – поносили так, как прежде поносилось царское, не считаясь ни с какими допустимыми границами. И даже, такая безвкусица и наглость, – хотели вызвать министров на своё совещание. (И – что бы делать, если б вызвали?..) Далеко же это ушло от «поддержки постольку-поскольку», обещанной Нахамкисом и Гиммером в первомартовских переговорах.

Но даже – нельзя было этого выразить вслух нигде. И перед фронтовыми делегациями в Мариинском дворце, тревожно призывающими правительство не подчиняться никакой посторонней власти, – самому ж и Милюкову тоже приходилось заверять, что правительство действует вполне самостоятельно, что никакой второй власти нет: хочет – выполняет пожелания Совета, а то – отклоняет.

Маленький эпизод – но сколько в нём. В день похорон жертв революции Львов, Милюков, ещё несколько министров поехали на Марсово поле в одном большом роскошном лимузине, все вместе. А патруль милиционеров на мосту через Фонтанку – задержал их! потребовали – пропуск от Совета рабочих депутатов. Нету такого, но здесь – правительство, здесь – сам князь Львов. И – узнали же Львова. Но – всё равно не пропустили! И пришлось правительству повернуть и ехать в ближайший комиссариат за пропуском. А комиссариат оказался – в фонтанском бывшем доме м.в.д. И там не дали сразу пропуска, а стали по телефонам искать Керенского. А министры безпомощно, унизительно сидели в зальце и размышляли, что ведь это – недавний дом Протопопова, откуда они его выкуривали. А теперь – как бы сидели и ждали у него приёма? Да плюнуть бы, уехать, – но нельзя решиться не присутствовать на таком революционном празднестве. И – ждали, ждали, пока наконец приехал Керенский, взял правительство под своё покровительство – и повёз их на церемонию. (Довольно гадкyю, кстати, и в дурную грязную погоду. Обнажили головы у могил на временных деревянных мостках, рядом с ИК. И хоть умолчать бы о своём позоре! – но глупый Мануйлов тут же и разболтал всю историю задержки обступившим корреспондентам.)

Да цыфирный отдел (тайная расшифровка телеграмм дипломатов) доносил Милюкову, что швейцарский и ещё другие послы докладывали в свои столицы… о весьма вероятном падении Временного правительства! Хорошенькое начало! Нет, до этого далеко, однако читать неприятно.

А ситуация с министром иностранных дел – никак не смягчалась. Не говоря о том, что не уставала травить Милюкова «Правда», – завели ещё такую новую моду: заводские якобы резолюции. И «Известия» Совета публиковали их на месте передовых. «Треугольник», видите ли, постановил: «Предлагаем Совету депутатов категорически потребовать от Временного правительства немедленного опубликования во всеуслышание всех договоров с союзниками. Рабочий класс России не желает вести войну во имя захватнических стремлений английских и французских капиталистов. И чтобы Временное правительство тотчас обратилось к союзникам: отказаться от аннексий и контрибуций. И взять на себя инициативу начала мирных переговоров». Вот так. И это всё, и этим языком – составляли рабочие? Мы должны поверить?

А рабочие «Старого Парвиайнена» будто бы требовали и большего: «Сместить Временное правительство!»

А «Известия» печатали – самыми крупными буквами.

И что ж это за новый стиль такой? – почему случайная сходка берётся направлять правительство Великой России?

И вот, при всей деликатной шаткости положения министра иностранных дел, вчера, 13-го числа, раскрыл Павел Николаевич утренние газеты – и глазам не поверил. Повсюду напечатано: «Как стало известно, Временное правительство в настоящее время подготовляет ноту, с которой оно в ближайшие дни обратится к союзным державам и в ней подробно разовьёт свой взгляд на задачи и цели войны».

Как ужалили Павла Николаевича, не умел подскакивать, но подскочил: да кто ж это за него распорядился? да что ж это за подлость такая? что за невиданные политические приёмы?

Вспомнил: на Контактной комиссии вечером 11-го появившийся Чернов разливался о своих европейских впечатлениях, и что там никто не знает о нашей декларации 27 марта, так хорошо бы повторить это в ноте, в Европе, мол, будет очень благожелательно принято. И Милюков тотчас же отрезал, что он не хуже знает западное настроение; что такая нота вызвала бы не сочувствие, но тревогу среди союзников: будут слухи, что Россия готовится разорвать союз. Но черновское «Дело народа» стало подкипячивать – ноту! ноту! – какой-то аноним.

Но кто ж это дал сообщение? – из правительства??

Покатил Павел Николаевич в Мариинский, выяснять. Набоков уже и разведал: это Керенский!

Ах, мерзавец! Еле высидев заседание, при конце Милюков ледяно спросил: кто дал прессе это коммюнике?

Львов? – ничего не знает.

Керенский, чуть-чуть смутясь, но дерзко: он не отвечает за форму, в которой пресса передала его слова, но при сложившихся обстоятельствах такое сообщение было необходимо.

Да каков же наглец! Всё так же ледяно (а сам клокотал) Павел Николаевич сказал князю Львову, что немедленно подаёт в отставку, если Керенский тотчас же не опровергнет. И началась буря. И даже в оппозиционной «семёрке» все от Керенского отшатнулись, находя его приём неприличным. И Керенский, кусая губы, впервые ощутил себя «заложником», каким всё время хвастал, – и по телефону из набоковского кабинета передал в телеграфное агентство опровержение.

И сегодня – оно тоже во всех газетах.

Но – что подумают союзники? Что подумает Россия? На одном таком странном опровержении тоже долго не продержишься.

И заметил Павел Николаевич: министры осудили Керенского только за форму вмешательства в чужое ведомство, а по сути – они хотели уступить и ноту послать, ещё под этим давлением «рабочих резолюций».

И совсем не уступить – стало невозможно и для Милюкова. Какую-то ноту, какую-то ноту… а придётся посылать.

Но ощущал он: как это не вовремя! Если в марте союзники ещё думали, что мы сами справимся со своими затруднениями, – то теперь они уже жёстче приглядываются к нам. И хотя Милюков ну совсем же не был чувствительным человеком – но больно ему было представлять, как же союзники разочаруются в нас!

ДОКУМЕНТЫ – 9

14 апреля

ФРАНЦУЗСКИЙ МИНИСТР ТОМА ИЗ ПЕТРОГРАДА – ВО ФРАНЦУЗСКОЕ МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

Телеграмма, шифровано

…Ни судьбе войны, ни судьбе Альянса ничто не угрожает. Я умоляю, чтобы не волновались… Все те, кто находятся в контакте с революционной армией, подтверждают, что постепенно происходит реальное улучшение положения… Революционный патриотизм может и должен проявиться…

ДОКУМЕНТЫ – 10

14 апреля

ГЕРМАНСКИЙ СТАТС-СЕКРЕТАРЬ ЦИММЕРМАН —

ПОСЛУ В БЕРНЕ РОМБЕРГУ

Шифровано

Генерал Людендорф согласен пропускать через наши линии Восточного фронта русских эмигрантов, до сих пор сопровождавшихся через Стокгольм, – с тем, чтобы они вели мирную пропаганду непосредственно в армии. Если бы нашлись готовые к тому, то можно было бы сделать такую попытку.