Варяжское море II. Ярл - Даниил Сергеевич Калинин

А потому даже во время перехода по морю его ладьи держались отдельно и чуть впереди — а при любых попытках судов «союзника» приблизиться, вожак новгородцев приказывал увеличить ход. На стоянку, впрочем, они встали рядом — но не вместе. Расстояние, разделяющие славянский и чудский лагеря, составило не менее двух полетов стрелы — вполне достаточно, чтобы успеть изготовиться к схватке и дать отпор в случае чего… Впрочем, вслух об этом «в случае чего» вожак не говорил, но выставил дозоры не только на запад, в сторону материка и со стороны моря, но и назначил воев, следящих именно за чудью. Половина его лучников неизменно находилась на судах, отдыхая у костров и кушая верченую рыбу, выловленную сетями за день, поочередно меняясь с теми, кто уже поел. Хмель и вовсе был запрещен под страхом смерти! Да и на ночлег Твердило приказал воям подняться на ладьи — в «случае чего» будет легче обороняться. И если чудь действительно решится вдруг на ночную атаку, на их пути встанет только одна из ладей — в то время как остальные три можно будет успеть спустить на воду…

Кроме того, ушкуйнику отчего-то не давало покоя встреченное им на пути торговое судно свеев с небольшим, всего три десятка воев отрядом чуди. Судя по виду — лишь недавно вышедшим из боя! Да еще и с богатой добычей… Их признали за своих следующие с ним вожди островитян, и на стоянку они встали вместе. Вроде бы и ничего подозрительного — разве что ранее Твердило был уверен, что вперед их никакие суда не уходили!

Впрочем, задавать вопросы «союзникам» ушкуйник не стал, хотя мог, когда Ильмар, старший среди вожаков чуди, вечером его навещал. И как-то уж слишком пристально последний разглядывал костры новгородцев и отдыхающих у них воев… Не иначе как хмельных примечал! Поговорили вроде ни о чем и вполне мирно разошлись, но сам Твердило решил, что его люди выйдут в море еще в предрассветных сумерках. Так ему будет спокойней — да и добычи успеют взять больше! А то видишь, чудь уже успела вперед уйти!

Ярл Гьорд

— Сколько их?

Казалось, что молодой, еще совсем безусый малый, принят в хирд по чистому недоразумению — и ярлу наверняка было удобно так думать! Но правда оказалась куда как непригляднее: в дружину вынужденно взяли всех охочих стать воинами и способных поднять топор. Впрочем, нет худа без добра — вот, например, этот самый малый, чье имя Гьорд все никак не мог запомнить, оказался прирожденным разведчиком, способным тихо подобраться к врагу, буквально сливаясь с местностью! А еще, пусть он и не умел считать, но зато обладал хорошей зрительной памятью. И потому в ответ на вопрос ярла выложил вначале четыре камешка справа, а затем целых тринадцать слева, после чего убежденно ответил:

— Вот столько их драккаров на берегу! И стоят отдельно друг от друга. А тут — юный дружинник ткнул в большую кучку камней — есть еще и кнорр, судя по виду, нашей постройки. А еще люди на обеих стоянках разговаривают на разных языках!

Гьорд, крепкий и коренастый муж с густой рыжеватой бородой и зелеными глазами, уже миновал свой расцвет, но до вступления в пору старческой немощи, ровно, как и старческой нерешительности, ему было далеко. С сомнением покачав головой, он тяжело выдохнул, без всякой, впрочем, обреченности в голосе — а просто признав сам факт:

— Много. Шестнадцать драккаров хотя бы по полсотни хирдманов на каждом… Восемь сотен воев, не меньше. Да еще те, кто на кнорре… А у нас всего триста человек, из которых едва ли не половина — юнцы да неопытные в сече мужи! Что скажешь, Дагер?

Второй из тройки объединившихся для отражения набега «восточных викингов» ярл, рослый и могучий, подобно медведю, ответил резко и решительно:

— Ударим ночью! Хирдманы будут сражаться за свою землю, и сила их вырастит вдвое! Они знают, что враг сотворит с нашими поселениями, с нашими женами и детьми, кто еще не успел покинуть дома на побережье! Так что пусть наши вои хорошо отдохнут перед битвой, а когда мужи противника сладко уснут в лагерях — тогда мы их и атакуем!

Третий же вожак, Эрик, ростом ниже Дагера, но столь же широкий в плечах, лишь глухо процедил с плохо скрываемой ненавистью в голосе:

— Мы должны отомстить за убийство Асбьорна и его людей! Ударим по большему лагерю — и может те, кто говорит на ином языке, не сразу придут «восточным викингам» на помощь! А то и вовсе побегут, увидев, как умирают разбойники под секирами свеев! Наша месть справедлива — а значит, боги направят руки хирдманов и карлов!

Это были не пустые слова. Истребив всех, кого удалось найти в усадьбе ярла Асбьорна, «восточные викинги» напали на раскинувшееся рядом с бургом поселение рыбаков и земледельцев-бондов. И хотя последние имели какое-никакое оружие и пытались сопротивляться, все мужчины были перебиты — а женщины и дети, кто не успел бежать или достаточно хорошо спрятаться, вскоре разделили участь мужей и отцов.

Однако погибли не все — и кто успел спастись бегством, запросили помощи у ярла Гьорда. Вскоре к нему прибыла и дочь соседа, красавица Астрид, чудом уцелевшая во время разгрома усадьбы; выслушав погорельцев, ярл быстро собрал дружину и собственных бондов, кто решился взять секиры в руки. К слову, их было едва ли меньше опытных бойцов… Налетчики к этому времени уже давно ушли в море на захваченном в рыбацком поселке торговом кнорре, удобном для перевозки захваченной добычи. Но кнорр сильно проигрывает в скорости боевому драккару — и Гьорд отважился пуститься в погоню, хотя и знал, что скоро прибудет большое войско «восточных викингов», и что, преследуя разбойников, он может столкнуться с целым вражеским флотом! Впрочем, за световой день налетчиков с Эйсюсла настигнуть не удалось, и немного пришедший в себя ярл приказал возвращаться.

Опасность, о которой несколькими днями ранее предупреждали посланники конунга, предстала перед вождями северного Уппланда во всей своей неприглядной красе. До того не шибко привечающие Стенкиля и его сыновей язычники-свеи не спешили встать под знамя его среднего отпрыска, Хальстена, а опасность набега большинству ярлов показалась чрезмерно раздутой — уж больно разорялись о ней посланники из Упсалы, крича о тысячах «восточных викингов»! Будь это так, против них выступил бы сам конунг, и повел за собой гораздо большие силы… Но гибель Асбьорна и сожжение не только его бурга, но и рыбацкого поселения, заставили