Варяжское море II. Ярл - Даниил Сергеевич Калинин

кровью хорошенькое лицо — и Астрид услышала властный голос её обидчика, глухой от похоти и ненависти:

— Помнишь меня, тварь?! Помнишь, как плевалась?! За все в жизни приходит расплата, за все! Запомни это, шлюха!!! Правда, это будет последним, что ты запомнишь в своей жизни…

В следующий миг он рванулся вперёд, но девушка изо всех сил напрягла крепкие, мускулистые бедра, не пуская насильника к лону… И тогда крепкие пальцы Флоки стальным обручом стиснули ее горло, заглушив отчаянный крик Астрид! Боль от удушья становилась все сильнее с каждым мгновением, в глазах ее потемнело… Но от осознания того, что это ее последние мгновения, и что они будут именно такими, дочь Асбьорна захлестнул животный ужас! Она впилась ногтями в глаза убийцы, со всей силы — желая не то, чтобы выцарапать, а буквально их вырвать! А когда же он отпустил ее горло, пытаясь отвести руки отчаянно сопротивляющейся жертвы, Астрид одним отчаянным движением подалась от Флоки назад, судорожно нашаривая правой выроненный клинок… И в тот самый миг, когда кулак разъяренного, наполовину ослепшего убийцы со всего маху врезался в ее лицо, сломав нос девушки, её пальцы наконец-то сомкнулись на рукояти кинжала! Насильник, не заметив, что жертва его снова вооружена, навалился на Астрид в очередной раз, желая наконец-то в неё войти… Но прежде, чем это случилось, девушка отчаянно ударила кинжалом, так и не замеченным сыном Сверкера! И его широкое лезвие буквально по рукоять вошло в шею так и несостоявшегося до конца «Мстителя»…

С трудом высвободившись из-под тела дергающегося в агонии насильника, дрожащая крупной дрожью девушка судорожно оглянулась, одновременно пытаясь остановить потоком хлещущую из носа кровь. Астрид уже поняла, что не сможет защитить себя от других животных в человеческом обличье. Поняла она также и то, что в усадьбе буквально обречена — со всех сторон за стенами раздавались разьяренные крики захватчиков, и кажется, что они уже подходили к воротам длинного, просторного дома её отца… Но если до того дочь Асбьорна собиралась принять бой и погибнуть, как и должно воинственной деве севера, то теперь, чудом спасшись от изнасилования и последующего убийства, она захотела жить с невероятной силой! Девушка вспомнила, что рядом с печью в дальнем конце дома пол приподнят над землёй и выстлан досками. Что щель под ним достаточно широка, чтобы она могла в неё протиснуться, и что попасть в неё можно в самом начале спуска в погреб… И если до того девушка страшилась тьмы, пауков и крыс, искренне считая, что дочери ярла стыдно спасаться столь низким путем, то теперь вся эта глупость выветрилась из её головы. И пока новые насильники и убийцы не ворвались в дом, и не увидели её, Астрид со всех ног припустила к погребу, не замечая своей наготы… У неё был единственный шанс выжить — и она не собиралась его терять! И хотя дочь Асбьорна догадывалась, что разграбив все и убив всех, кого найдут, захватчики запалят бург перед уходом, она все же справедливо надеялась, что они не станут ждать, пока он сгорит. Так что шанс, и немалый шанс выжить у неё оставался…

Вихрем ворвавшись в помещение, где куда-то спрятавшиеся кухарки ранее готовили еду, Астрид ринулась к погребу — и тут вдруг увидела у очага двух малышей. Мальчика лет шести и девочку годков трех у него на руках — дети одной из кухарок. Первым прорывом Астрид было желание продолжить свой путь — вряд ли дети указали бы захватчикам на лаз, где она собиралась укрыться… И вряд ли кто станет их слушать! А вот проникнуть в подпол сами, без её помощи они бы не сумели. И вместо того, чтобы быстрее спасаться самой — грубые голоса налетчиков раздались уже в самой зале! — Астрид бросилась к детям, схватив обоих малышей за руки:

— Быстрее, за мной! Укроемся вместе! Ведите себя тихо — и они нас не найдут!

Удивительное дело, но воспитанная отцом презирать всех, кто был ниже её по положению и слабее, ещё вчера вечером Астрид не волновали чужие чумазые малыши… Кажется, этой зимой умер ещё один их братик — и тогда смерть ребенка нисколько не колыхнула дочь Асбьорна! Но как видно, «урок» Флоки, когда-то оплеванного ей потому, что он был пришедшим просить милости погорельцем и пленником, посмевшим посмотреть ей в глаза, действительно пошёл девушке впрок…

Глава 16

Май 1062 года от Рождества Христова (6571 год от сотворения мира)

Уппланд. Стоянка ушкуйников. Твердило.

Было тихо. Нет, у костров новгородцев, конечно, раздавались сильные мужские голоса, слышался частый смех и редкая брань. Да и от стоящих поодаль ладей чуди и их стоянки также доносились отзвуки разговоров и даже песен. Но все же было тихо. Или скорее так — спокойно. Как бывает спокойным море перед сильным штормом…

Твердило всегда умел чувствовать опасность — а когда опасность грозила с обеих сторон, умудрялся каждый раз выбрать, что называется, меньшее из зол. И идти в земли чуди на зов ярла Самсона он упрямо не желал именно потому, что чуйка его упорно вещала о будущей опасности. Однако же вернувшиеся от ярла купеческие воины и собственно ушкуйники, участвовавшие в походе Самсона, доставили богатую добычу не только для своих нанимателей, но и сами бряцающие тугими мошнами, легко взбаламутив его воев! И пришлось Твердиле выбирать меньшее из зол — в том смысле, что воспротивься он походу на острова чуди, так ведь выбрали бы удалые ушкуйники нового вожака (того же Буслая!) и все равно бы вышли в Варяжское море…

Оттого-то Твердило вольно или невольно, но противился решениям ярла, не раз своим поведением выказывал недовольство и неизменно напоминал, что именно он вожак ушкуйников, и что именно он решает, как им быть. Но когда Самсон начал делить его отряд на части, вожак промолчал — промолчал, взглянув в глаза ярла и прочитав в них обещание скорой смерти в случае неповиновения… Однако теперь его предчувствие, ни разу не обманывавшее «голову», и вовсе не давало ему спокойно есть и спать — оно было как невыносимый груз, который пришлось взвалить на плечи! И даже мирное спокойствие вечерней стоянки казались ушкуйнику затишьем перед бурей.

Твердило совершенно не доверял чуди, и у него были на то веские причины. Как-никак еще прошлой осенью новгородцы и варяги Самсона сражались с ними! И вряд ли те, кто покорился ярлу лишь с прибытием ушкуйников, видели в пришельцах добрых друзей.