Тот, кто сидит в пруду - Сергей Смирнов

— По-о-онятно, — протянул Андрей, хотя ничего ему не было понятно. А потом Витька тихонько, под ручку, отвёл его в сторону и жарко зашептал на ухо:

— А знаешь, кто такая Мария Федоровна, баба Маша?

И после театральной паузы выпалил:

— Колдунья! Черная попадья! Именно её я видел в лесу.

33. Вне Сферы. «Ракетчики»

У «ракетчиков» сложилась сходная с «лётчиками» ситуация. Но далеко не во всём. Несмотря на то, что комплекс был полностью выведен из строя, официально его с боевого дежурства не сняли. Наверху, видимо, это объясняли так: «Чтобы запутать потенциального противника»… Спереди и сзади поставили передвижные системы, чтобы заткнуть дыру в обороне особо важного объекта. Подсчитали потери и всех отсутствующих объявили «временно пропавшими без вести». Этими двумя мудрыми решениями сняли большую часть видимых проблем, требующих незамедлительных действий. Был еще один вопрос, очень серьезный и секретный, о чем знали только допущенные и компетентные товарищи, требующий конкретного ответа на вечное «что делать?». А дело было в том, что Сфера вместе с большинством объектов стартовой позиции накрыла и бункер со спецзарядами. В узком кругу было решено не делать ничего, ибо: и мы не вечны, и этот «пузырь», видимо, тоже; а потом могут быть разные варианты, и «авось» и «небось»; а вдруг все само собой образуется; а вообще-то пусть решают после нас, без нас, где-нибудь наверху, внизу, справа, слева и т. д.; вспомнили и русскую народную мудрость о том, что утро вечера мудренее.

Как известно, беда одна не ходит, так и ЧП являются косяками. Через несколько дней после возникновения Сферы в часть прибыла огромная комиссия, состоящая почти целиком из офицеров инженерных и оперативных отделов вышестоящих штабов, специалистов «оборонки», учёных НИИ и каких-то гражданских лиц очень преклонных лет и предельно серьёзных. План работы комиссии состоял из одного пункта: определить степень влияния Сферы на работу радиотехнических средств.

Колонна из автобусов, легковых машин, передвижных лабораторий и радиостанций прибыла на объект около десяти часов утра. До трёх шло рассредоточение техники, проверка радиосвязи и согласование возникающих вопросов. А прибывшие люди расположились в курилке и вокруг неё. Было тихо, разговаривали вполголоса, и все внимательно вглядывались в нависающую над лесом Сферу. Гражданские товарищи сидели в длинной чёрной легковой машине, что-то оживлённо обсуждая, поминутно показывая руками в сторону Сферы. К этому времени были подняты в воздух самолеты — контрольные цели и летающие лаборатории, используемые для настройки и проверки работы наземной аппаратуры комплексов.

Наконец-то из подземного бункера станции вышел дежурный офицер и громко крикнул: «Готовность тридцать минут!» Все вереницей потянулись внутрь здания, пропустив вперед людей в гражданской одежде. В командном пункте набилось столько народу, что невозможно было протиснуться. Несмотря на постоянно включенную вентиляцию, дышать было трудно. В почти полной тишине, заполненной лишь шумным, тяжёлым дыханием присутствующих да негромкими командами по громкоговорящей связи начальника станции, проводящего контроль аппаратуры, ощущалось гнетущее напряжённое ожидание. Все внимательно смотрели на планшет воздушной обстановки, где планшетисты показывали цели, уже входящие в зону комплекса. Начальник станции обернулся на невысокого седого человека, к которому все относились особенно почтительно, и по этому можно было понять, кто тут главный. Тот кивнул и вполголоса произнес: «Ну, с Богом!» После поднятия «Высокого» на излучение все повернулись к экранам индикаторов, но на них не было ничего видно. Шла сплошная засветка.

Внезапно внутри станции раздался мощный взрыв, аппаратура полностью обесточилась, не включалось даже аварийное освещение от аккумуляторов, вентиляция вырубилась, и в наступившей полной темноте, заполненной удушливым дымом, началась невероятная паника. Более сотни мужиков — штатный расчет станции, многочисленные гости и работники своего штаба — с воплями и визгом метались по тесным лабиринтам, разбивая носы и лбы, ломая руки и ноги в давке и толкотне о бронированные двери, металлические пороги и об углы шкафов аппаратуры. Наконец-то заработал дежурный дизель, тот, который должен был автоматически включиться в момент пропадания электричества в цепи. Автоматика отказала и здесь, а запустила дизель, как узнали позднее, дежурная смена группы электриков в буквальном смысле на ощупь. Зажглась лампочки дежурного освещения, заработали вентиляторы, понемногу втягивая едкий ядовитый дым. Постепенно умолкли крики, слышалось только стоны да матерная ругань сквозь зубы. Люди потихоньку выбирались наверх, на свежий воздух, постоянно оглядываясь на дымящийся портал бункера побелевшими от ужаса глазами.

Внутри станции остались только те, кто не мог выбраться оттуда своими силами. Но паника охватила не всех. Одним из них был капитан Воронин, выполнявший в этот злополучный день обязанности оперативного дежурного. Он знал, что пробиваться сквозь обезумевшую толпу наружу бессмысленно, на ощупь открыл шкаф с противогазами, взял один из них, но надевать пока не стал, так как, несмотря на густую вонь, дышать было можно. Когда появился свет, он увидел сидящего рядом в командирском кресле того самого главного гражданского товарища, который являлся руководителем комиссии. Как узнали позже, то был академик, генеральный конструктор этой системы, ректор засекреченного НИИ, расположенного где-то в дебрях подмосковных лесов. Воронин достал ещё один противогаз и молча протянул его академику.

Посидели несколько минут. Потом академик встал и сказал Воронину:

— Ну, капитан, пойдем в высокочастотный зал, посмотрим, что там бумкнуло.

Но смотреть было не на что: полуметровая гора металлических обломков, бывшей ранее обшивкой шкафов, оплавленной и раздробленной керамики, расплавленной изоляции и кусков электронных плат. Всё это ещё чадило и потрескивало, остывая.

— Ось яка кака… — сделал академик академический вывод. — А теперь на антенны посмотрим.

Выбралась в антенный павильон. Там было непривычно пусто. Антенны, до этого представляющие собой сложные инженерно-технические сооружения со своеобразной строгой и гармоничной красотой, просто-напросто исчезли. Сохранялись только останки их оснований, покрытые серебристо сверкающими потеками из вмиг расплавившихся волноводов.

Погода вдруг резко ухудшилась. Пронесся холодный порыв ветра, постепенно усиливающегося, переходящего в настоящий ураган. Солнце, до этого основательно припекавшее, затянуло дымкой. Академик задумчиво всматривался в фиолетовый купол. По поверхности Сферы пробегали яркие полосы, сверкали точечные вспышки. Постепенно Сфера тускнела, покрывалась туманом. Над ее вершиной образовывался кольцеобразный вал облаков. Академик что-то вполголоса проворчал. Можно было только разобрать: