Тот, кто сидит в пруду - Сергей Смирнов

Наутро же, часам к десяти, прямо в кабинет командира вваливалась группа «клерков», так называли особо доверенных лиц-организаторов. Они тыкали немытыми пальцами в смердящие рты, где еле-еле ворочались обмётанные белым и жёлтым налётом языки, и заявляли, что «в роте пло-охо!»

Командир вызывал автобус, все эти проверяющие отвозились на природу, на полянку в лесу с видом на Сферу, где на грубо сколоченных столах в стиле модных военно-партизанских мероприятий горками лежали фляжки с водкой, а рядом — открытые банки тушенки, горячая отварная картошка в огромных мисках, кружки с капустным рассолом, крупно нарезанные буханки хлеба. Что ещё для окончания работы комиссии требовалось?! Ничего! Всё путём!

После «подведения итогов» все, группами и в одиночку, фотографировались на фоне Сферы, и это тоже входило обязательным пунктом в программу проверки. Фотографии были отличного качества, но слишком откровенные, и поэтому почти все проверяющие по дороге домой, глядя на свои помятые и рожи, рвали снимки на клочки и выбрасывали их в окно автобуса.

32. Сфера

Когда стихия утихомирилась и в церкви был наведен относительный порядок, на колокольне решили устроить круглосуточный пункт наблюдения. Ребята дежурили по два часа, сменяя друг друга. Остальные в это время совершали вылазки в окрестные дома, искали оставшихся в живых селян, пополняя скудные запасы продовольствия. Странно, но ни в одном из домов не было обнаружено ни души, с продуктами дело обстояло чуть лучше: Витька с Юркой притащили после одной из очередных вылазок два полных рюкзака с картофелем и зимними заготовками — вареньями, соленьями и маринадами. Так что первое время можно было худо-бедно перекантоваться. Тушу обезглавленной коровы отнесла поближе к церковным стенам, под навес, и поначалу объедались шашлыками, готовить которые большим мастером оказался Метис.

Андрей, поднявшись по винтовой лестнице на колокольню, обнаружил Витьку, облюбовавшего деревянный ящик и прильнувшего к окулярам бинокля, захваченного в поход на пруды предусмотрительным Папой Карло.

— Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время! — гаркнул он над ухом Слона, так что тот от неожиданности даже подскочил на ящике.

— Толстый , дурак ты и не лечишься! Зачем же так людей пугать? Так и заикой недолго сделаться!

— Ладно, ладно, — примиряюще откликнулся Андрей, протягивая другу самодельный шампур с шашлыками. Шампуры делали из сварочных электродов, в изобилии обнаружившихся в соседней колхозной мастерской. — Как обстановка?

— Всё спокойно, посторонних поблизости не видать. Правда, в конце улицы я видел двоих мужиков, так они шли в противоположную сторону, к сельсовету. Далеко было, подробностей я не разглядел.

— Понял, пост сдал — пост принял, спускайся вниз, с тобой Папа Карло поговорить хочет.

А сам принялся из восемнадцатистраничной школьной тетради в клеточку оформлять журнал приема и сдачи поста. Сначала он старательно, высовывая язык от усердия, вывел на зелёной обложке название документа, расчертил первую страницу по графам: число, время, фамилия, имя, отчество наблюдателя, имущество поста по описи (ящик деревянный — один, бинокль полевой шестикратный — один, результаты наблюдения и неизменное «пост сдал — пост принял». Потом витиевато расписался напротив своей фамилии, отложил тетрадку в сторону и окинул взором вверенные ему окрестности.

От удивления глаза его полезли на лоб: в сторону церкви ковыляли две фигурки, поддерживая друг друга — согбенная старуха, одетая во всё чёрное, и худенькая невысокая девчонка-подросток в шортах, цветастой блузке и модной бандане, на пиратский манер повязанной на голове. Андрей ринулся к лестнице и прокричал с верхотуры:

— Эй, кто-нибудь!

— Что случилось, Андрюха? — откликнулся обеспокоено Юрка, задирая вверх лопоухую белобрысую голову.

— К нам гости! Встречаете!

— Что за гости?

— Да бабка какая-то. И девчонка с ней.

— Хорошо, понял. Сейчас скажу Виктору Александровичу.

Андрей вернулся на пост и оставшиеся полтора часа смены в нетерпении ерзал на своем месте, то рассматривал в бинокль безрадостные улицы села, то подходил к лестнице и прислушивался к происходящему внизу. Его волнение было вполне объяснимо: в гости к ним пожаловали первые люди с момента катастрофы. Тоже мне друзья, возмущался он, могли бы уж прийти и рассказать, что к чему! Но вскоре его невеселые и в общем-то несправедливые мысли прервало появление стада из пяти коров, которое прошествовало по отдаленному переулку, подгоняемое невидимым пастухом. Эх, плакали Метисовы шашлыки, подумал Андрей, но незамедлительно сделал запись о происшествии в журнал.

— Вороне как-то Бог послал кусочек сыру! — услышал он веселый голос Метиса за спиной. Видимо, тот, узнав от Витьки стихотворное приветствие Андрея, решил шутки ради оплатить ему той же монетой. И с поклоном протянул ему шашлык.

— А, Метис, здорово, — ответил он. — Спасибо за шашлычок, знатные они у тебя получаются! А вот что касаемо басни Крылова, то у тебя неувязочка вышла. В оригинале так: «Вороне где-то Бог…» И далее по тексту. Ну, как там наши гостьи?

— Отдыхают. Все подробности узнаешь внизу.

— Да, вот еще. Я тут журнал наблюдений завёл, — он протянул Игорю тетрадку. — Так что уж будь любезен, отнесись к ведению документации со всей ответственностью.

— Вот не можешь ты без канцелярщины! — усмехнулся Игорь. — Ну да ладно, заполним в лучшем виде. Топай!

— Пост сдал!

— Пост принял!

Андрей торопливо сбежал по ступенькам и оказался под сводами церкви. Гостьям отвели одно из церковных помещений, до недавнего времени занимаемое начальником склада.

Папа Карло, увидев нетерпение Андрея, предостерегающе приложил указательный палец к губам.

— Тс-с! Тихо! Мария Федоровна и Ксения отдыхают. И натерпелись же они, бедняжки!

— А-а, значит, так их зовут… А кто они такие, откуда?

— Мария Федоровна жила здесь, в Рыжове, на окраине села. А вот с Ксенией всё намного сложнее и страшнее. Баба Маша, так она просила называть себя, в буквальном смысле слова спасла ее от смерти, вытащив оглушённую и полузадохнувшуюся из пруда. Какие-то негодяи сбросили её в воду в мешке. Девочка ещё, видимо, не оправилась от шока. Возможно, пережитое вызвало у неё амнезию, потерю памяти. По крайней мере, на вопросы о своём прошлом она ответить не может. Или не хочет. Правда, баба Маша утверждает, что и ей она ничего не рассказывала, когда они отсиживались в погребе во время бури. А потом у них побывали мародеры, всё подчистую забрали, они бродили по деревне и набрели на церковь.