Пороки - Каролина Дэй

вспоминаю, как разнимала тогда ребят. Они чуть не поубивали друг друга. Если бы знала правду, помогла бы Эндрю с убийством брата.

– Да. Только свадьба немного нетрадиционная.

– В смысле?

– Эндрю женится на своем парне.

– Очень рад за него, – улыбается доктор. – Я обязательно приеду, если сами молодожены не будут против.

– Вряд ли. Вы хороший человек, всегда были другом нашей семьи.

Доктор кивает, грустно оглядывает могилу. Вдыхает воздух, будто хочет что-то сказать, но затем выдыхает его и произносит:

– Я пойду. Береги себя, Долорес.

– Я Элизабет.

– Не понял? – Он выгибает темную бровь.

– Меня теперь зовут Элизабет, – показываю на свое второе имя, написанное на надгробии.

– Конечно, Элизабет. Тебе идет это имя.

Доктор разворачивается и покидает кладбище. А я еще стою какое-то время и размышляю. О чем? Обо всем. О прошлом, о жизни после смерти родителей, об университете, о наркозависимости Адама, о диагнозе рака головного мозга, о дорогостоящей операции, которая нам была не по карману. О том, как Элис затянула меня в эскорт, как я встретилась с таинственным незнакомцем и согласилась выполнять все его эротические фантазии в обмен на нужную сумму.

О том, что в итоге это оказался Себастьян Гранд – начальник отца, который сообщил об их смерти. И о последующем побеге, когда узнала его истинную натуру…

Жизнь сложная штука. Она поставила столько препятствий на моем пути к достижению счастья. И сейчас стоит еще одно по имени Себастьян Гранд. Долго ли мне его преодолевать? Сколько понадобится времени, чтобы выяснить всю правду о нем?

Когда я начну подпускать людей близко к себе, как собственную дочь и друзей? Не знаю. Просто хочу наконец-то жить спокойно и воспитывать свою принцессу.

– Так и думал, что найду тебя здесь, – говорит над ухом Себастьян.

Он стоит позади с букетом лилий. Переводит внимательный взгляд с меня на надгробье. И эти темные глаза, глядящие на могилу моей семьи с равнодушием, начинают ужасно раздражать.

– Странно, что ты пришел на могилу своих жертв, – замечаю язвительно.

– Я пришел не к ним.

Мы стоим на месте. Не двигаемся. Даже кажется, что не дышим – слишком накалена обстановка вокруг нас. Смотрим на имена моих родителей и на наши с братом. Покойтесь с миром.

– Я долгие годы думал, что ты умерла, – низкий голос приобретает едва заметные нотки стали. – Ты здорово меня провела.

– Ага, тебя проведешь.

– Когда в меня стреляли, я надеялся присоединиться к тебе.

Ничего не отвечаю. Стараюсь не вспоминать, что со мной творилось, когда по новостям объявили о покушении на Себастьяна.

Потому что я в эти минуты чуть не сошла с ума…

– Мне жаль, что все так вышло, – тихо говорит он.

– Жаль, что ты убил моих родителей? Адама? Или что выкупил меня для собственного пользования за долги?! – чуть ли не кричу, повернувшись к нему.

Выражение лица Себастьяна читается трудно. Оно холодное, неподвижное. Брови не сдвигаются на переносице, глаза не щурятся, губы не поджимаются. Будто я только что произнесла ничего не значащую ерунду.

– Ты все сказала?

– Я бы еще пару ласковых добавила, но не буду.

Нет, я не перестану его ненавидеть. Это чувство не исчезнет даже через десятки лет. Никогда не прощу ему убийство своей семьи, никогда не пойму, что им руководило. Никогда.

– Идем? Хочу еще кое-куда зайти. – Он мягко берет меня за руку, но я отнимаю ее и молча следую за мужчиной.

Куда именно он хочет зайти?

Ответ получаю через пару надгробий, почти около входа на кладбище. Четыре могилы. Родители и двое детей, судя по короткой продолжительности жизни. И все под одной фамилией.

Аббас Сахим…

Себастьян кладет букет лилий, стоит пару секунд, прошептав что-то на незнакомом языке, покидает могилу. Не оборачиваясь, чтобы убедиться, не отстаю ли я.

Снова гляжу на имена усопших. Молодая семья. Двое родителей, погибшие в разное время, и дети. Даты смерти детей и матери совпадали. Интересно, это его родственники? Хотя это никакого значения не имеет. Но больше всего меня поразила дата смерти мужчины.

Она совпадала с датой гибели моих родителей…

Глава 29

– Нет, этот цвет не подходит! – напряженно смотрю на оттенок скатертей, которые будут постелены на свадьбе моих друзей. – Я заказывала пастельно-лиловый, а не ярко-малиновый!

– Простите, мисс Сточ. Мы изменим заказ, – тараторит миниатюрная девочка-организатор, едва не запинаясь.

– Надеюсь, с меню все в порядке?

Внимательно наблюдаю за стушевавшейся девчонкой. Она аккуратно заправляет за ухо выбившуюся светлую прядь, смотрит сначала под ноги, затем осторожно заглядывает мне в глаза и выдает:

– Мистер Джонсон изменил некоторые блюда.

Ох уж этот Алекс! А предупредить нельзя было? До свадьбы остались считаные недели, а он под носом переделывает меню!

– Ладно, с ним я сама разберусь, – напряженно выдыхаю и отпускаю девчонку. Пусть работает.

– Мама, смотри! – ко мне подбегает Аманда с перепачканными ручками. Оставила своего ребенка в кабинете клуба, чтобы порисовала немного, пока я занята работой. Теперь все ладошки исчирканы ручкой. – Я картину нарисовала! – гордо пропела моя принцесса.

– Показывай.

Она протягивает листок формата А4. В кабинете не нашлось разноцветных карандашей, однако попалась пара ручек. Лучше бы не попадались. На рисунке изображена наша семья. Маленькая Аманда на плечах у высокого папы. И я. Стою рядом с ними и держу за руку мужчину.

Это всего лишь детский рисунок, которых у нас полно висит на холодильнике, но именно этот пробирает меня до глубины души. Почему? Хотя бы потому, что сейчас у высокого мужчины появилось лицо. Раньше Аманда рисовала его без лица – не знала, как выглядит папа, а теперь…

– Тебе не нравится? – голос принцессы грустнеет.

– Конечно нравится. С чего ты взяла?

– Ты плачешь.

Правда? И когда я успела стать такой сентиментальной? Это просто рисунок, просто желание дочери почаще