Мир растений: Рассказы о соснах и можжевельниках, орляке и кукушкином льне, сморчках, опенках, мухоморах, морской капусте, пепельнике и многих других редких и широко известных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов

льдом. Спасения не было нигде. Ясное дело, кусочки мха туда занесли уже потом водоплавающие птицы. Почему же нет сфагна Пилези на соседних землях Исландии? Наверное, птицы заносили его, и не раз, но там базальтовые скалы. Для сфагнов это ложе неподходящее.

В последнее время бриологи всерьез заинтересовались странствиями веточек мхов на севере. Два сотрудника гербария Гарвардского университета США, Н. Миллер и Л. Хове, собрали снежную пыль в высоких широтах канадской Арктики, на острове Батурст, на 75 градусе северной широты. Когда снег растаял, воду слили и выудили около 900 кусочков мхов. Попытались их прорастить. Очень многие выросли в новые стебельки.

Канадцы в своем секторе Арктики на острове Виктория у 70 градуса северной широты нашли другой мох — барбулю Йохансона, который расселяется с помощью вздутых ломких верхушек листьев, как и сарконеурум. Мошок мелкий, три-четыре миллиметра от земли. Спор его тоже пока не найдено.

По стволам, ветвям, листьям и по скалам

Как ни богат мхами дождевой тропический лес, а на почве их не найдешь. У нас в тайге наоборот. В тропиках на почву постоянно сыплется дождь отживающих листьев. Поселись мхи на земле, очень скоро они скрылись бы под ворохом сухого хлама. По этой причине они перебираются повыше: на стволы, ветви. Даже на листья, если они кожистые, жесткие и многолетние. Почти все мхи в дождевом лесу — эпифиты. Живут на деревьях, не принося вреда хозяину. Есть мхи, у которых стебель ползет вдоль веток, а боковые стебельки висят метровыми гирляндами. Другие облепляют листья, да так густо, что образуют подобие крохотной полянки. На полянке тотчас же поселяются орхидеи и другие растения с мелкими семенами. Однако дни маленького сообщества сочтены. Как только кончится срок существования, лист опадет, а с ним придет конец и всей зеленой компании.

За последние годы мхи-эпифиты стали бурно разрастаться у нас на Кавказе. Они наводнили парки и городские скверы в Сухуми. Проникли в окрестности поселка Архипо-Осиповки и соседних мест. Самой интересной находкой оказался мох гипн перистый. Его обнаружили в 1961 году на Зеленом Мысе в Батумском ботаническом саду. Раньше этот мох никто не видел в тех местах. Родина его — Южное Приморье, окрестности Владивостока, Япония.

Сначала у ботаников был соблазн предположить, что островок мха на Зеленом Мысе — осколок его прежних владений, простиравшихся от Японии до Кавказа. Но настораживали два обстоятельства. Во-первых, мох встретился только в ботаническом саду и более нигде в окрестных лесах. Во-вторых, не нашли коробочек со спорами. Поскольку гипн перистый двудомен, ясно, что налицо либо женский, либо мужской экземпляр, который разрастается вегетативно. Если бы мох был местный, кавказский, конечно, были бы и коробочки. Значит, он заехал с Дальнего Востока. Но как? Залетели споры?

Такая возможность есть. Споры мелкие, летят далеко. Но у них очень мал запас питания и мало шансов дать вспышку разрастания за тридевять земель. Резоннее предположить, что мох завезен. Дату завоза можно определить довольно точно: 1912 год.

Именно в это время профессор А. Краснов начал создавать на Зеленом Мысе ботанический сад. Он свозил туда субтропические растения из разных частей света. Больше всего из Юго-Восточной Азии. Возможно, что с этими растениями завезли и зачатки мха. Причем одного пола. Он и разросся постепенно. По крайней мере, после путешествий Краснова замечали появление заморских видов грибов то в одном, то в другом месте сада. Раньше их там никто не видел. Мох, видимо, смог вырасти не так быстро.

У нас в Сибири условия для эпифитов плохи. Они бы росли, да на стволах холодно. Появляются лишь там, где прилипает снег и прикрывает их теплой шубой. Если ствол наклонен, снег задерживается лучше и мох поднимается выше. Однако есть в Сибири три вида мха, которым снежная шуба вроде бы и не нужна. Самый морозоустойчивый из них — пилезия. Обычный таежный мох гилокомий блестящий поднимается по стволам на два метра, пилезия — на 20, и своим зеленым убранством придает стволам несколько экзотический, тропический вид.

Способность карабкаться по стволам у пилезии, можно сказать, выдающаяся. Иркутский бриолог Л. Бардунов попытался подсчитать, сколько эпифитных мхов проживает на разных деревьях. На ели и сосне видов по 20. На осине— 10. На рябине — только пилезия. Кора у рябины гладкая, блестящая, точно полированная. Зацепиться трудно. Пилезии это удается.

И все же мхи на стволах — временные жители, как и на листьях. Только живут подольше — пока стоит дерево. И лишь на скалах перспектива у них более радужная. В особенности там, где они выступают над водой, образуя водопады. Иной раз мох принимает самое непосредственное участие в постройке и реконструкции самих водопадов, и по его милости реке приходится бросаться из стороны в сторону, выбирая более удобное русло.

Особенно этим выделяется мох дидимон туфовый. Густые латки его то выступают немного над несущейся водой, то нависают над потоком с каменного карниза. Волны и брызги постоянно обрушиваются на них, и от этого дерновники всегда напитаны водой, как губка. Они выцеживают из воды бикарбонат кальция. Углекислый газ отщепляется, и дидимон использует часть его для собственных надобностей. Известь оседает на веточках и листьях. Со временем листочки совершенно обволакиваются известью и выглядят как белые бусинки. А веточки превращаются в известковые трубочки. Замурованный в известковый чехол стебелек отмирает. В конце концов дернинка становится похожей на коралл. И все сливается в пористую массу травертина — туфа. Сантиметра три за лето нарастет. Если же мхи работают совместно с зеленой водорослью вошерией, то втрое-впятеро больше. Как только латка дидимона окаменеет, водный поток отклоняется в сторону и уступ водопада начинает нарастать там. Так и мечется река из стороны в сторону. Все выше поднимается водопад. Все яростней низвергается вниз вода.

Австрийский ботаник Г. Рейхгардт попытался выяснить: до какой высоты могут наращивать известковый вал мхи? Он выбрал другой мох — кратонеур переменчивый из группы зеленых мхов. Тот действует примерно тем же способом, что и дидимон. Высоты туфовых скал, которые Рейхгардт изучил, 18 метров, возраст — 2880 лет!

Под сапогом горожанина

Большие города принесли мхам массу бед и неудобств. Горят вокруг леса. Тяжелая нога человека все сильнее давит на почву, все больше дорог, карьеров, свалок. Недавно бриолог из Чикаго А. Тэйлор попыталась выяснить, остался ли хоть какой-нибудь мошок в ее родном городе. Она устроила настоящую охоту за мхами и была крайне удивлена результатом своих поисков.