После дождичка в четверг (сборник) - Светлана Алешина

– Меня не интересуют ваши новости, – упрямо сказал Кормильцев. – Я запретил вам собирать всякие новости.

– Запретить мне вы ничего не можете, – возразила я. – Вы расторгли со мной устный контракт, а это всего-навсего означает, что на вас я не работаю. Но никто не может помешать мне заниматься своим делом.

– Вашим делом?! – возмущенно воскликнул Кормильцев.

– Все криминальные истории я с полным правом могу считать своим делом, – заявила я. – Но, поверьте, вам стоит меня выслушать.

– Ничего не хочу слушать! – заартачился Кормильцев.

– Ну, может быть, тогда хотя бы взглянете? – предложила я, доставая из пакета альбом с марками. – Одним глазком!

По-моему, у Николая Сергеевича перехватило дыхание. Быстрым движением поправив на носу очки, он буквально выхватил у меня из рук альбом.

– Черт побери! – вскричал он изумленно. – Тот самый! Где вы его взяли?

– Не слишком ли энергично вы выражаетесь, Николай Сергеевич? – с упреком спросила я. – Мне это не нравится.

– Прошу прощения! – буркнул Кормильцев, торопливо перелистывая альбом. – Я немного разволновался. Однако, что мы тут стоим? Проходите в квартиру. – Он прижал альбом к своему круглому животу и посторонился, пропуская меня в прихожую. Я вошла и, прислушиваясь к тишине, царившей в квартире, спросила:

– Ваша жена дома, Николай Сергеевич?

– Что? Жена? Нет, сегодня я проводил ее в Сочи, – рассеянно ответил Кормильцев и нетерпеливо спросил: – Где же мы с вами побеседуем?

– Удобнее всего будет в кабинете, я думаю… – предложила я.

Кормильцев хмыкнул, но спорить не стал. Войдя в кабинет, он первым делом бросился в кресло и с жадным любопытством принялся разглядывать альбом, почти забыв о моем присутствии. Изредка он издавал восклицания сожаления и даже самого настоящего гнева. Наконец Николай Сергеевич добрался до своих вожделенных медведей. Тут он даже слегка побледнел, с неожиданной прытью достал откуда-то сильную лупу и, вооружившись ею, замер над альбомом на несколько долгих минут. Потом трагически застонал, выронил на пол альбом и лупу и откинулся на спинку кресла, обхватив руками голову.

– Стоит ли так расстраиваться из-за подделки? – спросила я. – Ведь в глубине души вы не верили, что можете стать обладателем этого сокровища, верно? Так оно и вышло. Зачем же опять травить душу? Сейчас нужно думать, как вернуть то, что принадлежит вам.

– А вы думаете, это возможно? – принимая обычную позу, спросил Кормильцев.

В его голосе появилась надежда. Видимо, наличие у меня альбома произвело на Николая Сергеевича некоторое впечатление.

– Почему бы и нет, – задумчиво сказала я и достала из пакета тетрадь. – Правда, мы не были до конца уверены, что эта вещь ваша. Но все-таки решили уточнить. – И я небрежно бросила тетрадь на стол.

Кровь бросилась Кормильцеву в лицо, и он стал похож на зрелый помидор, но тут же отхлынула так стремительно, что мне сделалось не по себе. Такими бледными люди становятся крайне редко. Николай Сергеевич был совсем не готов к моему сюрпризу, а сосуды и сердце у него явно неважные.

Однако душа не покинула Николая Сергеевича – через некоторое время циркуляция крови в его организме наладилась, он порозовел, засопел и, перегнувшись через стол, судорожно схватил тетрадь в руки. Убедившись, что это его собственность, Кормильцев сжал тетрадь в кулаке и испуганно посмотрел на меня.

– Зашифрованный конспект любовной переписки, как я понимаю? – невинно спросила я.

Кормильцев засопел еще громче, еще судорожнее сжал тетрадь и с безнадежностью в голосе спросил:

– Вы показывали ее кому-нибудь?

– Имеете в виду, компетентным органам? – осведомилась я. – Мы посчитали, что данные записи не относятся непосредственно к нашему делу. Ведь мы ищем преступников, похитивших у вас ценности.

Николай Сергеевич несколько секунд подозрительно сверлил меня взглядом, а потом встал и спрятал тетрадь в сейф. Вернувшись к столу, он вытер ладонью вспотевший лоб и, глядя в сторону, глухо произнес:

– Я чертовски вам благодарен. Вы меня спасли, понимаете? В наше время нельзя по-другому… Все так делают, не я это придумал… Однако я вам тысячу раз обязан! Что я могу для вас сделать, как отблагодарить?

– Да очень просто, – сказала я. – Помочь завершить это дело. Знаете, получилось так, что я испробовала на себе действие прибора, с которым приходил к вам Трауберг. Это ужасно. Такие люди, как он, не должны находиться на свободе.

– Но что я должен сделать? – с готовностью спросил Кормильцев.

– Самое элементарное – написать заявление в милицию. Теперь вам ничто не угрожает. И кстати, те люди, которые вас обчистили, сейчас в панике. Возможно, они скрылись из города. Нужно объявить их в розыск.

– Вы думаете? – В голосе Кормильцева звучала неуверенность. – Вы считаете, это что-то даст? Я смогу вернуть свои марки?

– Думаю, сможете, – твердо сказала я. – Но есть небольшой нюанс. Вы способны выслушать меня внимательно и спокойно?

Кормильцев взглянул с любопытством и сказал:

– Почему бы и нет… А что случилось?

– Николай Сергеевич, почему ваша жена уехала в Сочи? Поездка планировалась заранее или это, так сказать, спонтанное решение?

Кормильцев был смущен моим вопросом. Он опять поправил на носу очки, кашлянул и признался:

– Меня ее отъезд застал врасплох. Все произошло совершенно внезапно. Но у Алевтины Ивановны не в порядке нервы… и… я не стал возражать. Хотя, честно говоря, мне было обидно, что она оставляет меня в такой момент. И вообще она вела себя довольно странно. Например, она ведь могла уехать позже, но ей взбрело в голову отбыть именно сегодня… Как будто она хотела побыстрее от меня избавиться. Мы даже поругались на вокзале… Поэтому я сегодня немного не в форме, простите…

– Это вы меня простите за неделикатный вопрос, – извинилась я. – А как вы вообще живете с Алевтиной Ивановной? У вас счастливый брак?

Кормильцев усмехнулся – снисходительно, как человек, умудренный жизненным опытом.

– А вы сами замужем? Нет? Поэтому вы и задаете такой вопрос. Счастливый брак – легенда, миф. Как говорят англичане, у каждого в шкафу есть свой скелет. Но как бы я ни расценивал наш брак, мы с Алевтиной Ивановной – одна команда. И в этом истина.

– Нет, Николай Сергеевич, – осторожно возразила я, – боюсь, насчет команды вы как раз и заблуждаетесь.

Кормильцев быстро взглянул на меня и резко спросил:

– Что вы имеете в виду?

– Знаете, кого посещала ваша жена в тот самый день, когда она вдруг решила ехать в Сочи?

Кормильцев наморщил лоб.

– Постойте, это же было как раз в тот день, когда вы пришли в магазин… – вспомнил он. – Алевтина Ивановна очень расстроилась и решила прогуляться. Сказала, что ей нужно в аптеку… По правде говоря, мне было не до того, я и сам пребывал в депрессии. Накануне мне позвонили и пригрозили передать компромат… ну, сами понимаете, куда… если я не прекращу с вами связь. Мне ничего не оставалось, как подчиниться.

– Понимаю, – сказала я. – Мы так и предполагали. Поэтому не прекратили расследование. Но вот что касается вашей жены – ее действия в тот день с большой натяжкой можно назвать прогулкой. Она ничего вам не рассказывала?

– Она пришла обдолбанная каким-то сильным успокоительным, – довольно грубо ответил Кормильцев, – и сообщила, что у нее сдают нервы и что она хочет уехать. Мы почти не разговаривали… Но, может быть, вы наконец скажете, в чем дело?

– Я просила вас быть спокойнее, – напомнила я. – Это важно. Мне не хотелось бы быть свидетелем семейной сцены, пусть даже в исполнении одного человека. Я пришла по делу.

– Вы хотите сказать, что она была у любовника? – неприятно засмеялся Кормильцев. – Да черт с ней! Если нашелся чудак, который на нее польстился, флаг им в руки!

– Я не знаю, являются ли они любовниками, – значительно сказала я. – Но сообщниками – почти наверняка. Ваше жена навещала Виктора Николаевича Еманова и имела с ним весьма бурную беседу. Ему даже пришлось прибегнуть к медикаментозной терапии, чтобы ее успокоить.

Кормильцев несколько секунд переваривал эту новость. Потом вскочил и отшвырнул в сторону кресло.

– Ах, черт возьми!.. Постойте, как же такое может быть?.. Надо же!.. – бормотал он, бегая о комнате. Наконец он как вкопанный остановился напротив меня и с ходу выпалил: – О чем они разговаривали?

– Этого я не знаю, – призналась я. – Алевтина Ивановна в чем-то его упрекала. Кроме того, она наверняка информировала его о моем вмешательстве. То есть вы договаривались со мной о расследовании, а ваша жена ставила об этом в известность Еманова. Не правда ли, несколько необычный поворот?

– Ну так я не понимаю… – медленно заговорил Кормильцев. – Что за дело Еманову до… Не хотите же вы сказать…

– Именно это я и хочу сказать! – подхватила я. – Похоже, что та «сладкая парочка», что ограбила вас, работала именно на Еманова. Но хуже всего то, что с ним заодно была и Алевтина Ивановна. Я не удивлюсь, если именно она дала информацию грабителям, где и что искать. Возможно, Еманов обещал ей какую-то долю. Когда же запахло жареным, доктор поспешил отослать вашу жену подальше, чтобы она не проговорилась. То же самое он, кажется, проделал и с остальными. Своими силами нам их не обнаружить. Вот почему я настаиваю, чтобы вы обратились в милицию.