Под чертой (сборник) - Дмитрий Губин

Как так случилось, что у России сегодня нет ни одного союзника и друга, но есть лишь одни враги и, в лучшем случае, нейтрально относящиеся страны?

Почему в России, несмотря не нефтедоллары, так и не построено ни одного европейского класса автобана?

Почему ни одного российского университета нет в первой сотне ни одного мирового рейтинга?

Про правопорядок лучше и не заикаться…

Но ни Миша, ни его сотоварищи, этих вопросов – пока – не задают.

Я вот о чем.

Очень хорошо, что есть такой мальчик – Миша Самарский, умеющий свободно и публично излагать свои мысли в виде текста, потому что если их не излагать, непонятен мыслительный процесс.

Мишу, безусловно, следует зафоловить и зафрендить. Если вы из апологетов власти – это придаст вам если не жизненные силы, то утешение и опору: вот какая смена растет! Если же вы из белого стана, будет полезно увидеть систему ценностей стана противоположного.

Только, чур, – не писать Мише гадостей (хотя меня после очередного твита типа: «Господа оппозиционеры, и не надейтесь! Мы, родившиеся в свободной России, никогда уже не позволим вам ставить над Родиной эксперименты!», прямо скажу, подмывает дать Мише щелбана за это «мы»).

Он ребенок, в конце концов. Слышит носимое ветром во взрослом мире, чутко усваивает и излагает. Первые главные жизненные опыты – и сексуальные, и социальные, когда рядом не будет благосклонных министров и губернаторов, – еще впереди. Он, повторяю, пока совершенный Петя Ростов.

У меня самого в Мише-Петином возрасте над кроватью висели портреты Сталина, Ленина и Петра I. И сказать мне в ту пору про них то, что я думаю сейчас – это все равно что сказать Пете Ростову, рыдающему от счастья при виде императора, что это, Петя, перед тобой властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой…

Над детьми – да хоть над Светой Курицыной, да хоть над Игорем Холманских, который для меня неповзрослевший дворовой пацан – вообще нельзя издеваться, ни к чему хорошему это не приведет.

Что касается Миши Самарского, то ему я бы предложил написать сочинение на тему: «Почему Лев Толстой не дает Пете Ростову шанса дожить до финала романа».

Как, Миша, думаете, – почему?

2012

40. Умно быть умным//

О возникшей в России моде на публичные лекции

Главная мода осеннего сезона – на то, чтобы выглядеть умным. Да, поверхностная, да показная, как всякая мода. Но это ведь лучше, чем мода на непробиваемый идиотизм?

Стоит начаться сентябрю – как звонят коллеги, друзья, однокурсники: не могу ли, хоть на бегу, поговорить с их детьми или детьми знакомых, достигших возраста университетской учебы? Я помогаю охотно: в свое время так же помогали мне. А вопросы, которые задают детки, особенно приехавшие в Москву из региона, позволяют почти безошибочно судить о модном тренде. Скажем, лет восемь назад интересовались началом распродаж: этот применяемый дважды в год инструмент избавления от неликвида и содержимого кошельков тогда применялся только в Москве, провинция его не знала. Позже интересовались модными клубами и кастингами на телевидение. Это и были тренды, а практические вопросы, вроде съема жилья, шли фоном.

В этом же году очередной дитятя (20-ти, что ли, лет, после лицея в центральной России, местный универ бросил, побарахтался там-сям, а в целом мальчик модный), – так вот, сей юноша задал мне три принципиальных вопроса.

Первый: на какие публичные лекции в Москве следует пойти, потому как лекторий Парка Горького под открытым небом уже закрыт?

Второй: как мне его оправа для очков? Ну, в смысле, вот то, что она такая массивная, как у зубрилы-ботана, – но он в тренде, хипстеры ведь такие носят?

А третий вопрос… Нет, с третьим я пока повременю, иначе вдруг и вы остолбенеете в изумлении, как остолбенел я.

Легче всего было ответить на вопрос про очки – все в порядке, ты в теме, парень! – однако и тут обнаружился подвох. Очки у Ильи были с простыми, без диоптрий, стеклами, а на мое «зааа-чем?» – последовало мгновенное: «Ну, в очках – это же, типа, с мозгами? Нет?»

Я посмеялся, но смех длился недолго, потому что первый вопрос, про лекции, тоже оказался связан с умом. Дело в том, что Парк Горького, после того, как эту клоака по распиванию дешевого пива превратилась в самое модное место страны, – так вот, Парк Горького является не столько парком, сколько трендсеттером. Хотите понять, что сегодня модно носить, как модно выглядеть, какие темы обсуждать, в какие игры играть, – дуйте туда. Тогда станет ясно, что самая модная игра на свежем воздухе – петанк. Что пикник на траве моднее ужина в ресторане. Что велосипед моднее автомобиля. Что модно делать добро бесплатно (в Парке Горького тьма всего бесплатного – от гамаков до танцев).

А еще одна модная парковая тема – эдьюкативная, образовательная. Это туда перебрался «Гараж» Даши Жуковой (не столько галерея, сколько образовательно-просветительно-художественно-модный центр). Это в Парке Горького летом ночью в кинотеатре под открытым небом крутят отборные фильмы (в холод выдавая пледы, в дождь – дождевики), а вечером проводят лекции. И билеты – нарасхват. Что на лекции, что в кино.

И вообще, если посмотреть с высоты, то Москва (и страна) в последнее время принимает форму гантели с двумя центрами тяжести и притяжения. В Москве эта гантель наглядна, ибо выражена топографически. Один груз – железобетонный новодел храма Христа Спасителя, у которого «мерседесы» с охраной и в котором чиновники со свечкой. Другой – прямо через пешеходный мостик – бывшая фабрика «Красный Октябрь», нынешняя конверсия, институт «Стрелка», галереи и клубы, штаб-квартира телеканала «Дождь», дизайнерские магазинчики, технологический центр Digital October… До Парка Горького велосипедом пара минут.

«Стрелка» по своей сути – череда публичных лекций и мастерских. Digital October – сходный проект, в рамках которого в любой точке страны (трансляция через интернет) может послушать, скажем, автора нашумевшей «Киберномика» Джона Барлоу. Который по-русски не издан – и, как говорится, неизвестно.

То есть нельзя сказать, что раньше публичных лекций не было – они были и в СССР, взять общество «Знание» с его разъездными лекторами (я еще успел клюнуть крохи с этого пирога – в качестве и лектора, и слушателя). И когда от советской власти ничего не осталось, в Петербурге в хороших семьях покупали на сезон абонемент в лекторий Эрмитажа. Однако одно дело – слушать лекцию «Художественные школы Италии XV в.: Феррара, Болонья, Венеция», где места рядом занимают три бодрых пенсионерки. А другое дело – бежать на лекцию поэта и писателя Быкова про писателя и поэта Бунина. Рядом гарантированно будут умники и умницы в розовых кедах, зеленых джинсах и с айпэдами.

То есть публичная лекция в наши дни возродилась, но в новом обличье. Имя лектора стало важнее стоящего за ним института (идти ли в лекторий Эрмитажа – еще вопрос; идти ли на Аркадия Ипполитова, сотрудника Эрмитажа, этого ядовитого, как гюрза, и ловкого, как Копперфильд, словесного эквилибриста, – вопросов нет). Лекции обрели интерактивность, превратившись в мастер-классы. Лекции научились выбирать темы: философ Александр Секацкий читает, например, «Почему скоморохи и паяцы захватили власть над миром». Лекции отвоевали место в телеэфире: на «Совершенно секретно» – Андрей Максимов и вездесущий Быков. На «Дожде» – историк Понасенков и режиссер Богомолов. На «Культуре» – Сергей Капица (увы, посмертно).

В нынешнем лекционном деле все как в современном книгоиздательстве, где вымирают все, кто жил по принципу «писатель пописывает, издатель издает». На сайте общества «Знания» невозможно понять, жив ли его центральный лекторий; в Третьяковской галерее недавно умер лекционный отдел. Но это смерти динозавров. Современные лекторопитающие голову поднимают. Мне приглашения выступить за последний год приходят вдвое чаще обычного, и если раньше о плате речь не шла, то в последнее время у предложений деловая основа.

У этой моды на лекции есть свои причины набирать обороты – от политических до экономических.

Есть версия, например, что эпоха потребления себя исчерпала, и возник спрос на интеллектуальные удовольствия. Причем первым он возник среди богатых. Один знакомый петербургский историк признался, что неплохо зарабатывает на частных лекциях. Ему оплачивают самолет до Москвы, везут на загородную виллу, где нескольким миллионерам и их семействам он рассказывает целый день про Петра III и Екатерину. После чего следуют обед, «Бентли», аэропорт – и гонорар, выражаемой суммой с пятью нулями.

Другая возможная причина спроса на лекции – в кризисе библиотек, в которые в эпоху ридеров и оцифрованных текстов стало бессмысленно ходить, кроме как… правильно: кроме как на встречи с писателями, на мастер-классы, на лекции. По новому принципу – библиотеки-клуба – работает, например, питерская библиотека Маяковского и все больше начинают работать книжные магазины: от огромной московской «Москвы» до заточенного под интеллектуалов петербургского «Борхеса».