Исландия эпохи викингов - Джесси Байок

Пострадавшая сторона могла выбрать и другой путь, например, перейти к физическому насилию или даже завязать полноценную распрю с кровной местью. Последний вариант, в отличие от большинства других, требовал гарантированной поддержки со стороны кровных родичей или свойственников. Если человек хотел избежать самых серьезных последствий распри с кровной местью или же положить распре конец, он мог прибегнуть к формальной юридической процедуре и отправиться называть свидетелей, вызывать противников в суд, начинать тяжбу и так далее. Можно было заручиться помощью представителей и попытаться решить дело до суда через вмешательство третьих, более или менее нейтральных, лиц. Альтернативы могли объединяться — например, внесудебные замирения оказывались прочнее и эффективнее, если о них публично объявляли на том или ином тинге, а сами суды, как отмечал еще Андреас Хойслер, представляли собой театрализованную распрю.[298] На разных этапах развития распри обе стороны могли поочередно прибегать ко всем вышеперечисленным методам, то применяя насилие, то требуя возмещения в суде, то призывая на помощь посредников.

Тесная связь успеха на политическом поприще с успехами в судах, какую мы видим в средневековой Исландии, возникла, в частности, потому, что в основе исландской системы лежала идея, что государство не обязано наказывать частных лиц за нарушения закона. Можно говорить даже о своего рода социальном институте отсутствия исполнительной власти, в рамках которого преступления рассматривались как частная проблема частных лиц, которую и решать полагается, соответственно, в частном порядке, а для этого лучше всего подходят или сами стороны, или выбранные ими представители. Наказания представляли собой штрафы, то есть фактически компенсации, выплачиваемые выигравшей дело стороне. Долг взыскать в той или иной форме возмещение за убийство лежал не на государстве, а на родственниках убитого, а те, если решали добиваться справедливости, выбирали тот или иной способ ведения своего дела. Важно, что выбор этот был совершенно свободным и ни закон, ни традиция никоим образом не вынуждали прибегать к физическому насилию. Кровная месть была лишь одним из многих вариантов возмещения за ущерб.

Глава 10

Устройство власти: «дружба», институты представительства и родственные связи

Выслушав вызов в суд, Торир Пашневая Борода поехал к Ториру сыну Хельги и рассказал ему новости и попросил о помощи,

— потому, что я езжу с тобой на тинг.

Торир отвечает:

— Не больно-то я хочу вмешиваться в это дело, да еще с тобой заодно, но все же помогу тебе.

И стал попрекать Бороду, мол, кто так себя ведет, ссорится с каждым встречным-поперечным да попирает законы страны. Торир Пашневая Борода говорит:

— Я дам тебе подарки, дабы между нами установилась дружба, если ты согласишься взяться за мое дело.

Преимущество годи перед простыми бондами состояло в том, что они находились ближе к центру юридической системы средневековой Исландии. И система поддерживала это их преимущество. Суды выносили решения, ориентируясь не столько на фактические обстоятельства дела и улики, сколько на положение в обществе участвующих в тяжбе сторон, и важнее всего было не задеть их честь. Исландское общество признавало законные права свободных землевладельцев, однако не предоставляло им независимых исполнительных институтов, которые бы обеспечивали реализацию этих прав. Бонды, втянутые в тот или иной конфликт, не могли надеяться защитить свои права, не обратившись за помощью к влиятельным людям, прежде всего к годи, — именно они располагали властью, силой и возможностями манипулировать правовой системой. Обычный землевладелец не имел шансов выиграть тяжбу у влиятельного человека, если только ему самому не помогал другой, не менее влиятельный человек. Задачей же влиятельных людей было поддерживать статус-кво, с каковой целью годи и занимались политикой, помогая в одних случаях нападать, а в других случаях защищаться и определяя своим участием исходы конфликтов. Годи, выступая представителями интересов других землевладельцев, имели возможность влиять на поведение так или иначе связанных с делом людей, при этом общественное мнение, как правило одобряло действия годи и находилось на их стороне.[300]

Мы уже знаем, что власть годи, в отличие от власти разнообразных конунгов, ярлов, баронов и им подобных, не была связана с управлением теми или иными территориями. Но если годи не конунги и не бароны, то кто же они такие? Ответ на этот вопрос следующий: исландские годи возглавляли группы интересов и сражались друг с другом за социальный престиж. Сражения эти, особенно ярко описанные в «Саге о Стурлунгах», подразумевали и переговоры, и политические маневры, и компромиссы, и ход их отражал некий поведенческий стандарт, согласно которому амбициозные личности и потенциальные лидеры, будь то годи или обычные бонды, добивались своего тогда, когда вмешивались в ход дела как представители чужих интересов. В этом качестве они давали сторонам советы, играли роль адвокатов, а в критических ситуациях были готовы помочь силой оружия (или угрозой его применения).

Представительство

Представительство являлось одной из форм вмешательства в дело третьих лиц. Оно могло осуществляться по-разному и имело как открыто декларируемые, так и подспудные цели. Декларируемой целью представителей было предоставить своим клиентам, группам клиентов или лидерам этих групп возможность и механизм достижения консенсуса — не достигнув консенсуса, нельзя было достигнуть и примирения, так чтобы, с одной стороны, дело разрешилось по закону, с другой — не пострадала честь участников конфликта. Скрытой же, подспудной целью представителей было сохранить или увеличить объем своей власти. Годи имели значительные преимущества перед простыми людьми в деле представления чужих интересов, они лучше других умели играть в эту протодемократическую древнеисландскую игру публичной тяжбы. Представителем, впрочем, мог выступать любой человек, которого об этом попросили, — фокус заключался в том, чтобы быть успешным представителем. Институт представительства, таким образом, служил краеугольным камнем системы взаимной поддержки, в рамках которой участники тщательно следили за тем, кто кому как и в каком объеме помогал и что кому и в каком объеме за такую помощь причитается. Ведение такой социальной бухгалтерии подразумевало, что дебет уравновешивается кредитом, и действия, направленные на достижение баланса между первым и вторым, составляют основное содержание саги.

Представители были не равны — одни умели пользоваться своими преимуществами лучше, чем другие. Слава и уважение к представителю зависели от его способности хитроумно манипулировать законом к своей и к чужой выгоде. За представительские услуги годи и некоторые особенно удачливые бонды получали в собственность землю и богатые подарки. Успех рождал успех, и чем выше была у человека репутация в плане заключения выгодных для клиента соглашений, тем чаще к нему обращались за помощью в истребовании наследства, законном преследовании нарушителей и т. п. Как отмечал Пребен Мойленграхт Сёренсен, «у бондов был прямой интерес делаться тинговыми тех годи, которые лучше других умели защищать интересы своих людей, а чем больше у годи тинговых, тем сильнее его позиция, как в судах на альтинге, так и в случае вооруженных конфликтов».[301]

Появление годи на тинге в сопровождении большого числа сторонников было не просто демонстрацией его статуса — из этого можно было извлечь выгоду. Так, в главе 14/25 «Саги о людях со Светлого озера»[302] рассказывается о распре между двумя годи, Эйольвом сыном Гудмунда Могучего с Подмаренничных полей и Торвардом сыном Хёскульда (сына Торгейра годи людей со Светлого озера).[303] Один из соратников Торварда, по имени Халль, убил брата Эйольва, по имени Кодран, и Эйольв готовит тяжбу. Оба годи собирают себе группу поддержки, и каждый готов платить другим годи за помощь. Эйольв очень богат, и он просит своего «друга» (то есть политического союзника, см. ниже о дружбе и «дружбе»), годи Геллира сына Торкеля[304], созвать людей и других годи и явиться на тинг Цаплина мыса, обещая ему по эйриру серебра (дисл. eyrir silfrs, одна восьмая марки) за каждого бонда и полмарки за каждого годи (глава 15/25).[305] Другой годи, по имени Бродди Бородач, получает посулы одновременно от Эйольва и от Торварда. Последний, хотя и не так богат, как Эйольв, посылает Бродди золотое обручье, рассчитывая заручиться его поддержкой, а первый посылает золотое обручье Хравну, двоюродному брату Торварда, рассчитывая замириться с ним (его отца Торкеля некогда убили люди отца Эйольва) и уговорить затем отправиться к Бродди с просьбой не выступать в суде против Эйольва. Как видно из этого примера, «дружба» годи и его тинговых могла покупаться и продаваться.