Антиквар - Бушков Александр Александрович

– Цыц, – тихо распорядился Смолин. – Вы тут еще тотализатор откройте… Приготовились! К концу близится, точно…

В самом деле, Дашенька решительно направилась в подъезд. Бывший сердечный друг кинулся следом, попытался схватить за локоть – но девушка, не обернувшись к нему и на миллиметр, стряхнула его ладонь так, что сомнений никаких не должно оставаться и у самого романтичного идеалиста. На миг Смолин даже ощутил мимолетное сочувствие к юному идиоту, в миллиард первый раз за время существования человечества наступившему на те же грабли.

Выщелкнув за окно окурок, он включил мотор и, более не колеблясь, распорядился:

– Вадик, пошел! Возьмешь сопляка, а Шварц подхватит…

Кивнув, Хижняк выскочил из машины, оставив дверцу распахнутой. Отвергнутый любовник стоял на том же месте с видом столь жалким и печальным, словно делал окончательный выбор между петлей, ядом, прыжком с полусотметровой вышины главного шантарского моста и прочими печальными вариантами. В три прыжка Кот Ученый оказался рядом с ним и вкрадчиво поинтересовался:

– Молодой человек, не подскажете, скоко время?

Смолин убрал ногу с педали тормоза, и джип чуть сдвинулся с места задним ходом. Едва Миша успел осознать, что это к нему обращаются с какой-то совершенно неуместной в столь трагический момент бытовой ерундой, и поднять голову, как Кот Ученый молниеносно выбросил руку, складывая пальцы лодочкой, – и, как нетрудно было предсказать, угодил в шею с надлежащим эффектом: юноша охнул, икнул, присел, пытаясь захватить хоть глоточек воздуха, но джип надвинулся задним ходом, Шварц, высунувшись в открытую дверцу, сграбастал жертву за ворот рубахи и одним молодецким рывком втянул внутрь, так что помощь Вадима и не понадобилась. Кот Ученый шустро запрыгнул следом, и Смолин рванул машину с места. По его наблюдениям, никто вокруг и не заметил занявшей не более пары секунд сцены из голливудского боевика. Выворачивая на улицу, он ощутил нешуточную гордость собой и командой: впервые в жизни этим занимались, но провели так чисто, будто всю жизнь только и делали, что похищали с улиц мирных граждан. Новичкам везет…

Свернув, еще раз свернув, проехав пару кварталов, он выскочил на обочину в месте, как нельзя более подходящем для приватного разговора, не способного привлечь ничьего внимания: длиннющая новостройка, состоящая из одного-единственного, зато казавшегося бесконечным дома, доведенная пока что лишь до второго этажа. По обе стороны – набитые многочисленными фирмочками, офисами и конторами здания, в этот поздний час, естественно, обезлюдевшие. Вокруг стройки, разумеется, красовался внушительный забор, но они и не собирались соваться внутрь – главное, пешеходов тут практически не было, место глухое и плохо освещенное…

Выключив мотор, Смолин обернулся назад и присмотрелся. Пленник уже оклемался настолько, что пробовал барахтаться и вырываться – но был тут же стиснут с двух сторон и смущен видом подсунутого под самый нос ядреного шварцевского кулака, сопровождавшегося напутствием:

– Сиди тихо, как зайчик под елочкой, а то бяку сделаю…

– Ты этого дядю не бойся, Мишенька, – сказал Смолин отечески. – Дядя, в принципе, добрый. Но если не будешь его слушаться, он тебе и в самом деле организм покорежить может… Сиди тихо, деточка. Я понимаю, у тебя накопилась масса вопросов: кто такие, почему, по какому праву… Ты ко мне присмотрись, милый, может, что и придет на ум…

Он, не глядя, протянул руку и нажал выключатель на потолке. Вспыхнувшая лампочка осветила его достаточно ярко. В глазах пленного замаячило явное узнавание.

– Вспомнил, сдается мне, – удовлетворенно сказал Смолин. – Мы с тобой встречались мимолетно у бабушки Фаины, и знакомила нас очаровательная девочка Даша… Василий Яковлевич меня зовут, если ты запамятовал. Ну вот, теперь можешь задавать вопросы… только, я тебя умоляю, ради экономии времени давай исключительно толковые, чтобы нам не затягивать…

– Что за игры? – таращась исподлобья, бросил пленный.

Особого страха Смолин в нем не усмотрел, и это было хорошо, поскольку облегчало задачу и экономило время…

Кот Ученый, перехватив взгляд Смолина, задушевно сказал:

– Мы, юноша – квартет странствующих педофилов. Ну вот, есть такая мелкая страстишка… Ехали мы мимо, высмотрели подходящего мальчишечку, да и дали волю темным инстинктам…

– Коллега путает, – вмешался Фельдмаршал. – Мы, скорее, кружок кройки и шитья абажуров из человеческой кожи. Смотрим, матерьял подходящий…

– Пугает, стервец, – доверительно сообщил Шварц. – Мы, в натуре, педофилы, и не более того. Видим, мальчишечка скучает, как тут его не подснять…

Они перекидывались репликами лениво и совершенно естественно, отпуская замечания касательно прически пленника и его субтильного сложения, похохатывали и болтали так, словно Миши и вовсе не существовало. Проделывалось все это, ясен пень, дабы привести клиента в должное моральное состояние, дать понять, что он тут вроде мебели без всяких прав человека и собственного мнения…

Какое-то время Смолин не мешал им развлекаться, но потом решил, что увертюра получилась достаточно долгая. Вылез, поменялся местами со Шварцем – зорко следя, чтобы пленник, оставшийся на миг перед распахнутой дверцей, не выпрыгнул. Сел рядом, закурил. Ухмыльнулся, когда прозвучало достаточно строптиво:

– Что вам от меня нужно?

– Резонный вопрос, – сказал Смолин серьезно. – Мы, Миша, хотим одного – восстановить справедливость. Вернуть ворованное. То есть то, что ты у меня украл. Самым наглым образом. Черт вас знает, нынешнюю молодежь, как вы на такие вещи смотрите… а мне вот, человеку старшего поколения, категорически не по нутру, когда у меня что-то крадут…

– Я у вас ничего не крал! – как и следовало ожидать, последовала возмущенная реплика.

– Это ты так думаешь, чадушко, – сказал Смолин. – А на самом-то деле все обстоит как раз наоборот. Меня ты не обкрадывал – но украл мое. Непонятно? Помнишь, когда вы пару-тройку дней назад были в квартире Дашиного дедушки? Ты, она и еще парочка каких-то декадентов.

– Мы?!

– А вот это уже звучит чертовски ненатурально, – сказал Смолин. – Отдает дурной театральностью. Ну, понятно, опыта в таких делах у тебя нет… Настолько растяпистое поколение, что блевать тянет… Значит, на хатке вы не были? Никаких наград в карманах не уносили? Ну а как же ты, в таком случае, объяснишь вот эту бумаженцию?

Он кивнул Шварцу, чтобы тот включил верхний свет, и жестом заправского фокусника развернул перед собеседником ксерокопию квитанции из «Фрегата». Сказал вкрадчиво:

– И что получится, если сравнить здешние паспортные данные и подпись с твоими? Челюстенка отвисла, юноша? Или будем лепить вовсе уж фантастическую версию: будто кто-то, чертовски на тебя похожий и умеющий подделывать твою подпись, по липовому паспорту на твое имя, чьи данные совпадают с данными твоей паспортины, пошел во «Фрегат» и сдал награды? А тебя, конечно, подставили? Самое модное словечко в детективах, что киношных, что печатных. По всем стандартам Голливуда тебе сейчас нужно заорать благим матом: «Меня подставили, меня подставили!» Будешь орать? Или ты умнее? Притом что хозяин «Фрегата», сразу предупреждаю, опознает тебя моментально… Так подставили тебя или нет? И это все же ты во «Фрегате» был, собственной персоной?

Он сделал хорошо рассчитанную паузу, присмотрелся. Студент производил впечатление человека, ошарашенного из-за угла пыльным мешком по темечку. Пребывал в совершеннейшей растерянности: ну конечно, он и думать не мог, что дело грязное, что его могут взять за шкирку недоброжелательно настроенные люди, к чему ж было готовить убедительные отговорки и просчитывать линию защиты?

– Вообще-то ты тут ни при чем, – сказал Смолин великодушно. – Я не зверь, я все прекрасно понимаю… Более того, я уверен, что Дашенька и сама понятия не имела, что у дедушки вместе с его собственными вещичками могут оказаться и чужие. Но так уж карта легла… Посмотри фотографии. Вот этот орден, и этот, и эти два – моя законная собственность. Что я могу доказать моментально. Свидетелей навалом: те, у кого я их купил законным образом, тот, кто парочку из них мне реставрировал… Честные, законопослушные люди… как и я. Мы тебя не будем бить и уж тем более вульгарно ставить на счетчик – что за пошлости, да и взять с тебя нечего… Я просто-напросто прямо сейчас еду в ближайший райотдел, каковой обязан быть открыт круглосуточно, и подаю заявление, где со скорбью вещаю, как некий молодой человек на моих глазах вскрыл мою запертую машину и вытащил оттуда барсетку, где, помимо прочего, находились эти именно ордена. Гнался я за ним, но не догнал. Зато прекрасно запомнил эту мерзкую рожу – и друзья мои, в количестве трех, что со мной тогда были и тоже безуспешно за тобой гнались, тебя запомнили… Ну, а потом вступает в игру господин Демидов, хозяин магазина «Фрегат», и, активно сотрудничая со следствием, сообщает, как ты у него появился, как сдал эти самые награды по своему паспорту, как он, узнав те из них, что принадлежат мне, мне и позвонил… Между прочим, все это будет чистейшая правда. Потом появляется серьезный человек, реставратор по профессии, и рассказывает, как он мне починял вот этот орден, и еще этот – и это опять-таки чистая правда… И клеят тебе, Мишенька, весьма даже невеселую статью уголовного кодекса касаемо кражи предметов, имеющих значительную художественную и историческую ценность… да что там, просто-напросто имеющих рыночную стоимость тысяч в полсотни рублев…