Возвращение Низвергнутого - Дем Михайлов

— У меня бы не полазил, — пренебрежительно цыкнул зубом здоровяк. — Это вы, господин, ему волю дали! Доброту чрезмерную выказываете кому ни попадя!

— Так! — рыкнул я, недовольно покосившись на Рикара. — Ты меня еще поучи!

— А насчет бочонков вы мудро придумали, этого не отнять, — поспешил подсластить пилюлю Рикар. — Теперь вещички схороненные не попортятся. А я-то, склирс старый, все гадал — с чего бы вы столько пустых бочек на корабль грузить приказали.

— Нет, Рикар, — качнул я головой. — Тут ты ошибся. Я бочонки по-другому использовать хотел, да не вышло — реки-то замерзли. А я так думал — доберемся на корабле по одной из мелких речушек до Асдоры, по ней дойдем по течению до самого водопада, а оттуда уже пешком до самого дома. И быстрее, и безопасней, и дорога опять же уже хоженая, знакомая.

— Это верно, — после некоторого раздумья кивнул Рикар. — Но бочонки-то? Бочонки на что?

— А бочонки в водопад, — пояснил я. — Набить вещами что поплоше, полегче весом и не столь ценные и в водопад! Смекаешь?

— Через водопад прямиком в подземное озеро к гномам нашим! — воскликнул Рикар, хлопая себя ладонью по бедру. — От оно как! А они там решетку на стоке поставили и ни один бочонок не уплыл бы!

— И записку бы передали — живы-здоровы, дескать, скоро будем, ждите, — добавил я. — А остальную добычу на волокушах… Но не вышло из моей затеи ничего путного. Хотя да — бочонки пригодились.

— Все равно мудры вы, господин! Это же надо додуматься до того! Не каждый выдумает!

— Хватит льстить. И вообще, это не я придумал — кажется, в какой-то книге вычитал. Только там не вещи, а люди в бочках сплавлялись. Или не люди, а гномы… или не гномы… не помню. Ты о Аллариссе что думаешь?

— А? А что тут думать-то, господин? Деваха справная! Тут не думать, тут хватать ее надо и под венец, пока рыжие и одноглазые своего рыла наглого не сунули поперед хозяина-то! Вот как вернемся, так рыжего Лени найду — от ран-то оправился уж, наверное, — и ноги-руки ему пообломаю-то! Чтобы…

— Да я не о том! — раздраженно рявкнул я и, тут же опомнившись, понизил голос: — Ты мне другое скажи: какого лешего она вообще с нами отправлялась в это путешествие? А? Где смысл? Смысл где? Могла уйти сразу, как только мы пересекли Пограничную Стену, но не ушла! Могла остаться в любой деревне, но не осталась, могла отделиться в Коске, но пошла с нами! И этот кинжал прямо к ней принесли! Совпадение? Расчет?

Рикар молча развел руками, едва не выронив топор, подумал пару секунд и буркнул:

— Да кто его знает, господин? Это уж вам решать. Но я вам так скажу — девчушка славная. И ежели в чем замешана, то не по своей воле. Да и судьба у ней горестная — во младенчестве в Дикие Земли отправили, согласия не спросив, все близкие погибли, родной дед вона кем оказался… От такого у кого угодно ум за разум зайдет. Да и вы тоже, уж простите, господин, не сильно ласково с ней себя ведете! Счастья своего не понимаете! А все потому…

— А все потому, что я ходячая сосулька со щупальцами, — перебил я его и мрачно добавил: — Давай делом займемся. Я как лошадь тягловая поработаю, а ты отряд обойди, проверь, все ли в порядке, не потерялся ли кто невзначай.

Вздохнув, Рикар отстал, я с удвоенной силой налег на веревку, ускоряя шаг и не отводя взгляда от чернеющей впереди кромки заснеженного леса, до которого я планировал добраться до заката. А сразу за узким клином леса — если верить карте — должна начаться холмистая равнина, в центре которой высится мрачная гранитная скала Подкова.

В тот поразительный факт, что за десятидневное путешествие через изрядный кусок Диких Земель мы не встретили ни шурдов, ни костяных пауков, ни какой-либо еще мерзости вроде восставших мертвяков, я поверил, только когда мы преодолели большую часть равнины и до Подковы осталось не больше двух лиг. Это было самое спокойное и нудное путешествие в моей жизни, с тех пор как я себя помню — если не считать путешествия на рыбацком суденышке, но тогда была хотя бы качка и риск утонуть. Есть над чем задуматься. Хотя… я склонялся к мысли, что шурды избегают слишком удаляться от родных мест, предпочитая селиться поближе к Ледяным Пикам, что находятся далеко на северо-западе отсюда, за рекой Асдорой. Ну или же суровая зима заставила тощих и слабых шурдов забиться в теплые норы.

Впрочем, как оказалось, я очень сильно заблуждался и о своей ошибке узнал еще до конца этого дня и вскоре после того, как идущий сразу за мной Рикар с тревогой в голосе крикнул:

— Впереди! К оружию!

Оторвав взгляд от снежного наста, я вскинул голову и увидел приближающиеся со стороны Подковы темные точки, с каждым мгновением становящиеся все ближе. Отбросив осточертевшую за время пути веревку, я шагнул назад и, подхватив с волокуши завернутый в кусок тряпки меч и лежащий рядом шлем, предупредил, обращаясь к Аллариссе:

— Если что — в бой лезть даже не думай! Сиди и не дергайся!

— Я умею обращаться с мечом, — возразила девушка, скидывая ноги с волокуши и хватаясь за рукоять оружия. — А если вы не справитесь, то мне все одно…

— Отбой! — с облегчением пророкотал здоровяк, опуская топор и зло сплевывая в снег. — Напугали, склирсы этакие! А я-то думал — неужто перед самым домом поляжем все! А это вона кто!

— Вона кто? — не понял я, опять сдирая шлем и всматриваясь вдаль.

Кто именно к нам приближается, я рассмотрел одновременно с Тиксой, который радостно подпрыгнул на здоровой ноге и завопил во все горло:

— Рижий! И Литас! И Шрам! И остальные!

К нам торопились свои. Во главе небольшой группы людей бежал, глубоко проваливаясь в снег, Литас, радостно крича и размахивая руками, за ним спешил рыжий Лени, однорукий ниргал и еще семь охотников дышали им в спины.

— Наши, — произнес я, чувствуя, как на промороженное лицо наползает счастливая улыбка.

Тут же спохватился и, выловив витающие в воздухе щупальца, собрал их в пучок и уже отработанным движением обмотал вокруг левой руки. Не хотелось бы омрачать радостную встречу невольным убийством одного из своих людей.

В следующее мгновение охотники добрались и с радостным ревом налетели на нас, заключая в объятия и тормоша за плечи. Больше всего досталось Рикару, как стоящему впереди всех, — его едва не повалили на землю от избытка чувств. Не обделили вниманием и меня, едва не оборвав все щупальца, что крайне недовольно отнеслись к такому панибратству и все старались вывернуться у меня из рук. Тикса заверещал от боли, когда ему сдавили незажившие ребра, ниргала обстукали со всех сторон. Единственные, кто воздержался от проявления радости — Мрачный, что остался стоять у меня за плечом, и Шрам, моментально занявший свою позицию рядом с собратом и вновь приступивший к своей обязанности оберегать меня от всех опасностей. Правда, смотрели почему-то совсем в другую сторону, а не на лица окруживших меня людей.