Во власти Дубовой короны - Галина Дмитриевна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Правда?! Научите?!
– Не я, но кто-то научит. Возможно, даже Таня, но только когда вы сможете как следует видеть ауры. Раньше никак.
– Обещаю!
Владислав готов был упражняться и днем, и ночью…
Впрочем, долго преклоняться перед Салеей ему не дали.
– Владька, здоро́во. Студенты на практике?
– Привет, Ген. Да, студенты.
– Вот ведь… девушка, вы своими волосами еще не все шприцы распугали? – проходящий мимо врач неодобрительно покосился на Салею. Та была невозмутима. А вот Владислав обиделся:
– Гена, полегче! Девочка – диагност от бога!
– Диагност – не дай бог?
– Гена, поссоримся…
Врач пожал плечами, а потом вдруг подмигнул из-под темных очков, сдвинутых на кончик носа.
– Может, тогда твоя девчонка моего больного посмотрит? Поступила… всю ССС*[26] проглядели, хоть бы что и где было не так! Но болячка есть, а причины нет.
– Хм-м… – Владислав был бы не прочь утереть коллеге нос, но это не от него зависело. Так что он посмотрел на Салею: – Скажите, Салея, а вы сможете взглянуть на пациента?
– Лечить не буду, – спокойно предупредила девушка.
– Хорошо. Только посмотреть…
– Что с ним? – уточнил Владислав.
– С ней. Аритмия жуткая, девчонке двадцать лет, а пульс под двести шкалит. Сознание теряет, боли за грудиной, головокружения, при этом само-то давление и не такое высокое, выше ста пятидесяти не поднималось. Но пульс – зверь.
– Хм. И сосуды в норме?
– Вообще. Все.
– Тогда уж и не знаю, в чем дело.
– И я не знаю. Может, твоя барышня поможет?
Салея, не обратив внимания на подколку, молча ждала, пока договорятся медики. А потом так же молча проследовала за Геннадием в небольшую палату, в которой лежала симпатичная, но жутко бледная девушка лет двадцати.
Геннадий присел рядом с ней на кровать, взял запястье, посчитал пульс.
– Как самочувствие, Катюша?
– Спасибо, Геннадий Викторович. Хорошо.
– А если не врать?
– Тогда голова кружится и вставать тяжело.
Салея кивнула. Потом посмотрела на девушку. Вслед за ней поглядела и Таня. Аура вроде как здоровая, черных пятен нет и ничего болезненного тоже нет, но словно серые кровеносные сосуды идут по всей ауре. Пронизывают, приглушают здоровое сияние рядом с собой… как паук все паутиной оплел.
– Ничего не понимаю. Никогда такого не видела.
– Что удивительного? – пожала плечами Салея. – Все в порядке, просто это яд.
– Яд?!
Теперь опешили все окружающие. Включая и пациентку.
– Ну да, – Салея снова пожала плечами. – Какие-то вещества в вашей крови, которые привели вас в такое состояние. Не знаю, что именно.
Задумались все.
Первым отмер Геннадий.
– Анамнез мы собирали. И все же… Катенька, перечислите, пожалуйста, все, что вы пили.
– Я таблеток вообще не пью. Только когда гриппом заболела…
– А вот здесь у вас что? – Тонкий пальчик Салеи коснулся левого предплечья девушки. Там серое пятно было ярким и отчетливым, и ощущалось что-то чужеродное. Таня пока такое не почувствует, но носитель Дубовой короны – легко. Катя покраснела.
– Н-ничего…
– А если подумать?
Краснота поползла выше и дальше.
– Ну… я…
– Катенька, поведайте нам, что у вас тут такое? – вклинился врач, понявший, что ему чего-то не договорили.
Катя окончательно побурела.
– Только, пожалуйста…
– Никому. Даже попу на исповеди.
– Геннадий Викторович!
– Катенька, я помню, что у вас муж очень верующий. И что?
– Вот… я доучиться хочу, профессию получить. А он предохраняться не желает и мне не дает, и свекровь у меня такая…
История была грустна и проста. Ну да. Верующая семья, в которую попала Катенька, к детям относилась однозначно. Надо рожать. Сколько и когда Бог пошлет. Аборт – грех, таблетки – кошмар, презервативы – изобретение Сатаны. И точка!
Как потом все это счастье обувать-одевать-кормить?
Не важно! Бог дал детку, Бог даст и на детку. Про миллионы детей, которые умерли от голода, холода, болезней, подобные умники предпочитают не вспоминать.
У свекрови восемь детей, и от Кати они ждали такой же производительности. А девушке хотелось дать детям хоть что-то. Не обноски с распродажи, не однокомнатную халупу… сначала семья должна встать на ноги. А уж потом можно и размножаться.
Поэтому девушка после свадьбы отправилась в Москву к подруге. И там совершила преступное деяние: грохнула все свои деньги на контрацептив. Да-да, такой, который под кожу вводится. И на год…
– Я Мишу люблю, – оправдывалась она, хлюпая носом. – Но детей же не только любить надо, а еще и обеспечивать…
– Понятно, – сообразил Геннадий. – Вот эта зараза и дала осложнения. Может, прореагировала с препаратами от гриппа… Катенька, мы с вами так сделаем. Вы мне сейчас напишете, что вы вкололи, и телефон клиники, в которой были. А я, не внося это все в историю болезни, поговорю с главврачом. Назначим вам симптоматическое лечение, и скоро бегать будете. Заодно и узнаете, что именно вам не надо принимать.
Катя засияла:
– Спасибо громадное! Геннадий Викторович, вы…
– Не благодарите.
Из палаты врач выходил весьма и весьма озадаченный. И уже на выходе из отделения треснул кулаком по стене и выругался.
– Нет, ну надо же! Семья, м-мать, верующая! И эта дуреха молчит, как партизан, чтобы муженька не расстраивать! Так бы и померла ведь!
Салея посмотрела на Таню.
– Не понимаю.
– Я тебе потом объясню, – пообещала девушка. – Понимаешь, мы тоже верим в Бога.
– Ну да. Он же есть…
Салея явно подразумевала Дараэ – Лес. Таня кивнула. Она Бога представляла чуточку иначе, но какая разница?
– Вот. Он есть, и в этом никто не сомневается. Но представь, что нельзя входить в лес с правой ноги, например. Или не поклонившись шесть раз…
– Что за бред? – Салея так распахнула глаза, что они пол-лица заняли.
– Ну, вот так… Есть принципы, которые верны для всех времен и народов. Не убей, не укради, не позавидуй… это и здесь верно, и у вас, и в космосе пригодится. А есть то, что сформировалось просто потому, что народ жил в определенных условиях. К примеру, женщине не входить в церковь с непокрытой головой. Откуда это идет? Да просто давным-давно христиане жили в очень жаркой стране, погуляй там с непокрытой головой – мигом солнечный удар получишь. Вот платки и носили. А потом обычай перешел в глупый запрет. Или женщинам штаны не носить… опять же, в свое время там все ходили без штанов. И мужчины, и женщины. А окажись те, кто писал заповеди, в нашем климате, мигом
