Принуждение к контакту - Денис Бурмистров

Новосибирская аномальная Зона

18 июля 2016 года

Если долго не получать желаемое, то может сдаться, что весь мир против тебя. Если слепо верить в свою счастливую звезду, в какой-то момент она может превратиться в дырку в грязной простыне. Если думать, что нет больше сил для борьбы, то придется найти силы, чтобы выкопать могилу.

Руслан не хотел копать себе могилу. Ни себе, ни Ткачеву.

Он сидел в темном шкафу, придерживая дрожащими пальцами скрипучую, норовящую открыться дверцу. Пальцы давно превратились в сгустки напряжения и боли, все замкнулось только на них. Побелевшие, они отчаянно впивались в тонкую рейку, превратившуюся в центр вселенной, в ту точку опоры, которая способна перевернуть всю жизнь одним движением. Не так беспокоили задубевшая от неудобного положения спина, ломящая шея и пульсирующее болью плечо с кажущейся горячей и тяжелой левой рукой, как эти три пальца, которыми Громов буквально закрывал себя от смерти.

Потому что, если дверца откроется или хотя бы скрипнет, он умрет. А вскоре умрет и Илья, оставшийся совершенно один в пустом лесу.

Вертолет не прилетел за ними. Он не поменял курс и не спустился на землю подобно ангелу. Он попросту обогнул подбрасывающую вверх камушки ловушку и ушел на юго-восток.

А раненый и смертельно уставший Громов остался лежать под свистом пуль, рыча вслед улетающей надежде бесполезные проклятия. Потом уткнулся лицом в землю, скрежеща оскаленными зубами, рванул на себя тугую траву, до хруста сжимая кулаки. Лежал и слушал, как щелкают затворные язычки сменяющихся автоматных рожков, как скупыми фразами перекидываются стрелки. И вдруг очень четко себе представил, что произойдет дальше. Сейчас к нему подойдут, не давая поднять головы. Потом выстрелят в затылок или куда-нибудь еще, но смертельно. Потом оттащат тело в одно из фермерских строений и бросят гнить в темноте. А то еще и в какую-нибудь ловушку засунут, чтобы скрыть причину смерти. Теплилась, конечно, мысль, что, может быть, просто хотят поговорить, что-то узнать…

Но, черт возьми, кто думает о разговоре стреляя в спину?

И тогда Руслан побежал. Весь подобрался, как пружина, собрал в кулак не силы, но волю. Прямо с земли бросился вперед, толкая телом душный воздух, и побежал к поселку, зажимая пальцами простреленное плечо. Пробежав несколько метров, нырнул в проем между домом и боксом, жадно хватая ртом воздух. Прижался спиной к бетонному забору и пополз между ним и боксом.

Быстрее, черт возьми! Быстрее! Уже слышны шаги!

Громов вывалился из щели между зданием и забором как раз в тот момент, когда с другой стороны коровника подбежали военные.

– Стой, сука! – заорал рыжий, вскидывая пистолет-пулемет.

Руслан вжал голову в плечи и прыгнул за ржавый молоковоз. Военный не стал стрелять, а ожидаемо рванул напрямик. Он почти пробежал всю площадку перед боксом, когда его рвануло вверх и в стороны, разрывая на куски, словно трухлявую тряпичную куклу. Без крика, без стонов. Раз – и только ошметки во все стороны…

Руслан не стал оглядываться. Ноги сами несли его вперед, и пилот не смог придумать ничего лучше, как приказать им повернуть к школе.

И вот теперь он сидел в шкафу в одном из пустых, покрытых пылью классов. Сидел и боялся скрипнуть дверцей.

Потому что в школе жил «демон».

Пилот, чуть дыша, наклонился вперед и посмотрел в узкую щель между вспухшими от влаги и времени стенками шкафа. В щель виднелся край пола с выцветшим линолеумом, казенно-зеленая стена с полоской побелки под потолком и ворох шевелящихся ворсинок, приютившихся на стыке стены и потолка. Эти ворсинки являлись частью большого, объемного нароста, неподвижно свисающего с потолка.

Чертыхнувшись про себя, Руслан проклял тот миг, когда решил залезть сюда. Спрятаться от преследователя – какая хорошая мысль! Только вот, если преследователь не появится, Громову скорее всего конец.

«Демон» реагировал на звук. На достаточно громкий звук, которым мог стать скрип старой дверцы. Он двигался за источником, пока не настигал его. Что происходило дальше, Руслан мог только догадываться, но он видел в коридорах школы иссохшие мумии неосторожных неудачников, а в одном из классов лежал раздавленный человеческий череп.

Где-то внизу шумно разбили стекло, и эхо разнеслось по всему пустому зданию. Пилот тут же прильнул к щели, затаив дыхание.

Дрянь под потолком дернулась, но осталась на месте.

Зараза!

Мучительно долго ничего больше не происходило. Громов прикусил губу, унимая дрожь в пальцах. Попробовал перехватиться, но чуть не упустил дверцу. Сжал деревяшку что есть мочи, шипя проклятия.

Где-то на первом этаже что-то коротко, но оглушительно заскрипело, словно кто-то грубо отпихнул с дороги стол или парту.

Волоски, похожие на тонкие щупальца подводной гидры, сложились, и ловушка одним движением скрылась в коридоре.

Руслан мучительно выдохнул и медленно начал открывать дверцу. Узкая полоска света расширялась сантиметр за сантиметром, открывая взору пустой класс со сдвинутыми к дальней стенке партами, высоким книжным шкафом, полным пыльных книг, длинную стену с плакатами и прямоугольник двери. За дверью виднелся участок коридора, подсвеченный далеким окном.

Когда щель расширилась на ладонь, дверца пошла туже, и в недрах ее трех ржавых петель возник низкий надсадный скрип.

Руслан замер, вглядываясь в темноту коридора. Открыл дверцу еще чуть-чуть, морщась от скрипа, как от зубной боли. С трудом вытащил из-под себя ногу и выставил ее наружу. Беззвучно возликовал – еще немного, и он сможет покинуть шкаф, так неожиданно из спасения превратившийся в ловушку.

В коридоре мелькнула тень, и в класс, практически бесшумно, вошел военный. Даже не вошел, а практически втек плавными длинными движениями. Сразу же нашел взглядом застывшего в неудобной позе пилота и так же по-кошачьи двинулся в его сторону. В его руке появился хищный нож с полуторной заточкой.

Громов в голос выматерился, толкнул завизжавшую дверь и вылез наружу, угрожающе сжимая в кулаке свое оружие – рукав от куртки, некогда служивший напоясной сумкой. Сейчас на другом конце рукава, зажатый двумя узлами, покачивался найденный недавно куб. Пилот намотал на кулак край импровизированного кистеня и угрожающе продемонстрировал его незнакомцу.

Из коридора, словно солнечный зайчик, на потолок класса скользнул «демон», выпуклой лохматой каплей завис над военным, почти касаясь его ворсинками. Тот вжал голову в плечи, застыл, словно в старой детской игре про «море волнуется раз», поднял глаза вверх, исподлобья разглядывая буквально нависшую над ним опасность. Потом перевел взгляд на пилота, нервно перебирая пальцами ребристую рукоять ножа.

Он был не старше Руслана, этот военный. Несмотря на обширные знакомства среди миротворцев, Громов его не знал. Но это вовсе не означало, что они не могли, допустим, сидеть в том же «Радианте», поднимать тосты за одно и то же, смеяться одним и тем же шуткам. А теперь что?

– Не надо, – одними губами сказал Громов, буравя глазами противника.

Военный криво улыбнулся, виновато пожал плечами. Мол, не хочу, но надо.

Пилот отрицательно качнул головой. Повторил:

– Не надо. Я буду молчать.

Его оппонент, казалось, на секунду задумался, словно взвешивал такую возможность. А Громов смотрел на заляпанную кровью разгрузку и уже знал ответ.

Военный нашел взглядом глаза Руслана, холодно улыбнулся и медленно двинулся на него, держа нож на уровне груди. За ним, шевеля тоненькими нитями, висел «демон». Еле слышный шелест одежды и тихие шаги оставляли его равнодушным.

Противник с ножом приближался, а Громов все никак не мог решить что же делать. Он до конца не верил, что придется драться. А теперь не спускал глаз с покачивающегося лезвия ножа, с его блестящей кромки, с острого кончика. Таким ножом, должно быть, легко убивать.

Пилот в отчаянии закрутил головой. Отступил в сторону, прочь от шкафа с раззявленной дверцей. Уперся спиной в прохладную стену, сделал еще один шаг.

Военный сместился так же, не давая Руслану шанса обойти его. Двигался неторопливо, даже с какой-то ленцой. Он понял, как совладать с ловушкой, знал, что Громову все равно от него не уйти.

Рука с зажатой тканью вспотела, из головы вылетели все запланированные варианты атаки и защиты. Руслан никогда не был задирой, дрался за всю свою жизнь мало и без удовольствия. И реально осознавал свои шансы против более-менее обученного бойца. Но, как загнанный в угол пес, без боя сдаваться не желал.

Как можно тише, он двинулся вперед и в сторону, отведя руку с оружием назад. Шагать получалось неуклюже, после каждого стука каблука или щелчка раздавленного камушка ловушка нервно реагировала дерганьем ворсинок. Руслан постарался не дышать, чтобы не издавать посторонних звуков, но эффект вышел ровно обратный – легкие не пожелали мириться с нехваткой кислорода и спустя время заставили делать глубокие и шумные вдохи.