Ситка - Ламур Луис

— Жан. — Елена в нерешительности замолчала. — Я никогда не забуду, что ты для меня сделал... для нас. Ты не имеешь представления, какой далекой отсюда кажется Ситка, хотя это тоже Россия. Как будто этот город находится на краю Земли. Без тебя нам, мне и Александру, бы вряд ли что удалось.

— От этого мне еще тяжелее... нельзя красть у друга жену. Во всяком случае, я так не делаю.

— Ты не можешь украсть меня, Жан. Он мой муж.

Они помолчали, глядя на огонь.

— Трудно поверить, что когда я уеду из Санкт Петербурга, я никогда не увижу тебя снова.

— Я вернусь в Ситку. Я должна вернуться к Александру.

— Не надо, Елена. Тебе нельзя. Поверь, если ты уничтожишь Зинновия, он перед своим концом уничтожит тебя. Я это знаю точно. Человек, которого я видел в ту ночь, не остановится ни перед чем. Тебе нельзя снова попадать ему в руки... нельзя.

— Я должна... Я должна вернуться к мужу.

— Придет день, — медленно сказал Ла Барж, — придет день, и я убью Зинновия... или он убьет меня.

— Тогда убей его. Я не хочу, чтобы ты умирал.

— Какой смысл жить, когда женщина, которую любишь, не с тобой. — Он говорил со злостью. — Я дурак, Елена. Страшный дурак.

Они стояли вместе, не отрывая глаз от огня в камине. Языки пламени стали меньше, угли мерцали красным, все время меняя оттенки. Они повернулись, глядя друг другу в глаза, затем Жан привлек ее к себе, и они долго стояли, крепко обнявшись. Наконец, Елена отступила.

— Спокойной ночи, дорогой, — мягко сказала она. — Спокойной ночи, я... — Она быстро отвернулась и вышла из комнаты.

Прошел месяц. Царь отдыхал в Крыму и должен был скоро вернуться; до тех пор не оставалось ничего — только ждать. От графа Ротчева вестей не было, но его друзья действовали. Однако вскоре стало очевидным, что у барона Зинновия достаточно властные покровители, по крайней мере один из них занимал высокий пост в министерстве. Утверждение Елены, что барон Зинновий пытался убить ее мужа, было встречено с вежливым недоверием даже близкими знакомыми. Чиновники были обходительными, но все дела терялись в бесконечной веренице бюро и департаметов, которые лежали между приказами и их исполнением. Могущественное влияние Русской Американской компании блокировало каждый шаг Елены.

Нет отсрочек, более приводящих в ярость, чем отсрочки бюрократов. Она знала, что многие чиновники считают ее красивой женщиной, которая вмешивается в дела, ее не касающиеся. Отчеты, которые она привезла с собой, ждали возвращения царя; больше делать ничего не оставалось.

— Они знают, кто ты, Жан, — предупредила Лабаржа Елена, — и сделают все возможное, чтобы ты не увидел царя. Будь осторожен, потому что друзья барона хитры и сильны. Их ничто не остановит.

Россия во времена царствования Александра II с нетерпением ожидала грядущих перемен. Император изучал планы отмены телесных наказаний как в армии, так и в гражданской жизни. Он знал, что подошло время социальных реформ, в этом отношении он хотел поднять Россию до уровня западных стран, однако необходимо было действовать не торопясь. Для многих престиж и авторитет значили больше, чем прибыли, другие возражали против реформ, как возражали бы против всего, что меняло status quo[17], придумывая всяческие уловки дабы не допустить никаких перемен.

Акционеры Русской Американской компании находились среди тех, над кем царь должен был одержать победу, и они понимали свою силу, понимали, что могут поторговаться. Они использовали эту силу, чтобы сохранить существующую ситуацию в Русской Америке, утверждая, что далекая Ситка может подождать, важнее провести реформы у себя дома.

Александр II знал, что должен действовать осторожно. Он отменил многие ограничения для евреев и предложил самоуправление для финнов, но, как ни странно, самую непримиримую оппозицию он встретил в лице либералов, требовавших, чтобы он делал больше и быстрее. Их ничто не могло удовлетворить, кроме решительных изменений, а такие изменения в данных обстоятельствах были невозможны.

Жан Лабарж, прибыв в Россию, лишь догадывался об этих фактах, однако Елена скоро познакомила его с положением в своей стране. Затем им повезло в первый раз.

Елена встретила Жана, когда он однажды после полудня вошел во дворец.

— Жан! Он здесь! Царь вернулся и согласился на аудиенцию!

— Когда?

— Послезавтра вечером. Будет поздно, поэтому он примет нас в Петергофе в личных покоях.

Жан знал, что это редкая привилегия и без помощи Елены ему никогда не удалось бы сделать такого. Теперь они смогут помочь графу Ротчеву и может быть у него останется время поговорить об Аляске.

За полмили от них сидел за своим письменным столом худощавый стройный человек с седеющими волосами и холодными глазами, прикрытыми очками в квадратной оправе. Он был высоким, даже сидя он казался высоким. На столе не лежало ничего, кроме листка бумаги, на который он время от времени поглядывал. Раздался стук в дверь.

— Войдите!

В комнату вошел юноша в форме морского офицера, осторожно прикрыл за собой дверь, подошел к столу, щелкнул каблуками и отдал честь.

— Лейтенант Ковальский, — сказал человек с холодными глазами, — мне доложили, что вы застрелили на дуэли троих, а двоих убили шпагой.

— Да, ваше превосходительство.

— Лейтенант, в нашем городе находится иностранец, очень опасный для России. Он вмешивается в наши дела и угрожает карьере морского офицера, чья роль неоценима для России. Иностранец, о котором я веду речь, договорился о личной аудиенции у царя. Будет неразумно, если эта аудиенция состоится, однако царь дал слово. Вы понимаете?

Лейтенант Ковальский все отлично понял, как и раньше, когда получил приглашение от старшего по званию явиться по этому адресу. Существовали враги государства, которых следует уничтожить, и не всегда бывает удобным отдать их под суд. Он также понимал, что сидящий перед ним человек контролирует многие пути к власти и богатству и что одно его слово...

— Иностранца зовут Жан Лабарж. Он американец и в настоящее время живет во дворце Ротчевых.

Глаза Ковальского вспыхнули и погасли. Он видел этого иностранца. Высокий, темный человек со шрамом... что-то в нем было такое... впервые он почувствовал неуверенность при мысли о дуэли, однако глупо было бы волноваться. Он один из лучших стрелков из пистолета в России. Перед приходом сюда ему сказали, что его могут перевести в армию, присвоив временное звание полковника, и что это только начало.

— Это надо сделать немедленно, вы понимаете? Аудиенция состоится послезавтра вечером.

— Благодарю за доверие, Ваше превосходительство. Я свободен?

— Возьмите вот это, — человек за столом вынул из ящика длинный конверт и протянул его Ковальскому, — и просмотрите наедине, когда выйдете отсюда.

Человек снял очки и положил их на листок бумаги, дотронувшись большим и указательным пальцем до переносицы.

— Еще одно, лейтенант. Вы не должны промахнуться. Понимаете?

— Конечно.

Ковальский вытянулся по стойке смирно, четко повернулся кругом через левое плечо и вышел из комнаты. Выйдя на улицу, он остановился у освещенного окна и вынул из конверта пару документов. Первым оказалась дарственная на небольшое поместье в Польше, это место он хорошо знал. Он взглянул на дату и увидел, что срок дарственной наступает через несколько дней и что документ вступает в силу только в том случае, если его представит в поместье лично полковник Ковальский.

Он криво усмехнулся. «А если меня убьют?..» Ответ был очевиден. Ковальский пожал плечами. Неважно. Его не убьют. А вот он не в первый раз убьет человека по заданию.

Глава 31

Место для дуэли выбрали в предместье Санкт Петербурга недалеко от небольшого замка. Жан вышел из кареты и беззаботно зашагал по траве под деревьями парка к маленькой поляне. Рядом с ним шел граф Феликс Новиков, любезно согласившийся быть его секундантом.