Ситка - Ламур Луис

— Где сейчас этот полицейский?

— Ест. Ест больше, чем съел я за последние несколько недель, набивает свое жирное брюхо в городе, и когда закончит, попьет чайку и поковыряет в зубах, то отправится за вами.

— Нам понадобятся лошади для нашего тарантаса.

— Вас перехватят на дороге, приятель. Оставьте свою повозку здесь. Лодка лучше, и я уже договорился за вас с одним человеком. У него баржа, он оставит нам местечко.

— Нам?

— Послушай, приятель, здесь нет ничего, о чем бы я пожалел, и мне тоже лучше убраться отсюда поживее. С наличными мне бы это удалось, а если я поплыву вместе с вами, то мог бы и помочь. — Он подмигнул. — Я из тех, кто верит, что с людьми, которые помогают господам, не случится ничего худого.

Жан неторопливо и тщательно проверил револьверы. В его планы не входило быть захваченным полицией. Он заткнул за пояс оружие.

Человек с большим носом и искрящимися глазами взглянул на револьверы, затем на Жана Лабаржа. Он вдруг подумал, что не хотел бы смотреть в дула этих револьверов, которые находятся в этих руках.

— Вы говорите «господам»?

— Думаешь, я не заметил твою спутницу? И, если позволено будет сказать, ее изысканную красоту...

В дверь вошла Елена, одетая для путешествия. Она выглядела веселой и взволнованной.

— Благодарю вас за прекрасные слова!

Головорез поклонился, глаза его засверкали.

— Я всего лишь сказал, что вы госпожа, а что касается вас, сударь, каждый может видеть, что вы джентльмен. — Он наклонил голову в сторону Жана. — И, может быть, даже солдат, но боец в любом случае. Можете мне поверить, я знаю, что говорю.

Когда в комнату вошел Бойар, Лабарж торопливо объяснил ситуацию, и незнакомец вывел их через черный ход, через двор и провел в один из сараев, которые окружали дом. Там он отодвинул доску в стене, и они очутились в переулке, заканчивающимся в поле, за которым текла река. Шагая по скрытой за деревьями тропинке, они подошли к реке и поднялись на баржу.

Сидящий на швартовой тумбе человек встал, выбил трубку и тоже поднялся на борт. Он отчалил, в то время как какой-то краснолицый парень затащил доску, служившую трапом.

— Я бы на вашем месте спустился вниз, — сказал он Лабаржу. — Вы слишком хорошо одеты, чтобы сойти за людей, плавающих на баржах.

Каюта была тесной, но чистой, там стоял разведенный самовар. Когда они выплыли на середину реки, вошел их новый спутник и стал готовить чай.

— Мурзин, так меня зовут, — сказал он. — Хорошее имя, короткое и удобное. — Это был высокий, костлявый человек, слегка сутулый и такой худой, что у него, должно быть, просвечивали все ребра, но его тонкие руки были ловкими и проворными. — Меня называют вором, и это правда. Я обкрадываю путешественников.

— У нас вы ничего не украли, — сказала Елена. Жан видел, что этот человек ей понравился, да и ему тоже.

Мурзин озорно усмехнулся.

— Потому что вас разыскивает полиция. Я не гажу в своем гнезде и не ворую у своих. Ну да, я знаю, вы двое — господа, однако из него, — он указал пальцем на Лабаржа, — вышел бы хороший вор. Может быть, это еще одна причина, почему я вас не ограбил. Если потребуется, он запросто убьет. Похоже, он не будет ждать или колебаться. — Мурзин остро глянул на Лабаржа. — Поэтому-то вас и ищут?

Жан решил быть откровенным.

— У нас с сударыней есть враги, которым было бы выгодно, чтобы мы не добрались до Санкт Петербурга. Может быть поэтому, хотя, кажется, от этих врагов мы ускользнули. Может быть потому, что там, — он качнул головой в сторону оставшейся позади Сибири, — мы помогли сбежавшему заключенному. Кучер мог донести на нас в полицию.

— Может оно и так... они этого не любят, совсем не любят.

Он отпил чая.

— Значит, до Санкт Петербурга? Кажется, я ваш человек. Я могу помочь. — Он снова отпил чая. — Знаете, у нас собственные дороги. Дороги, про которые не знает полиция.

— Сколько?

— Любой другой запросил бы пятьдесят рублей, но вы дадите мне столько, сколько посчитете нужным, когда мы приплывем.

Мурзин хитро посмотрел на них.

— А когда приплывем, куда вы направитесь?

— У нас есть, куда ехать, — сказала Елена.

— Так куда же? Вот что я скажу...

Елена посмотрела в глаза Мурзину.

— Есть история, как король Ричард положился на грабителя, я тоже положусь на вас. Мы поедем в Петергоф.

Глаза Мурзина разгорелись.

— Я знаю эту историю. Это ведь был Робин Гуд? Значит, вы поедете в Петергоф? Да... да, так и сделаем. — Его глаза зажглись жестоким, циничным удовольствием. — Петергоф! Какое место для вора! Там можно грабить и грабить!

Глава 30

Холодный лунный свет отражался в Неве, когда их карета катила по молчаливым улицам. Они давно оставили баржу, и с тех пор несколько раз меняли средства передвижения. Сейчас не слышалось ни звука, кроме цокота копыт лошади.

Откинувшись на подушки кареты, Жан Лабарж смотрел на широкие проспекты и величавые здания, удивляясь, как мог он, рожденный в болотах Сасквиханны, выросший до торговца пушниной на северо-западных островах континента, попасть в это место. Он ехал по улицам города Петра Великого рядом с племянницей царя, а через несколько дней, самое большее через несколько недель, увидит самого царя.

Наконец, они вышли из кареты перед дворцом Ротчевых. Странная группа: Шин Бойар — польский промышленник с Аляски, Мурзин — вор и бродяга, Жан Лабарж — купец и искатель приключений и Великая княгиня Гагарина — жена графа Ротчева и, по слухам, самая красивая женщина в России.

Она позвонила. Они молча ждали, и долгое время изнутри не слышалось ни звука. В конце концов, после третьего звонка дверь чуть приоткрылась.

— Алексис! Открой! Это я!

Старик с неуклюжей торопливостью отпер дверь и встретил их, пятясь и кланяясь; с его лица не сходила улыбка. Однако, взглянув на трех мужчин, вошедших за нею, он заколебался.

— А что с хозяином? С ним все в порядке?

— Он в Ситке, Алексис, лежит раненый. Граф послал меня, чтобы повидать Его Императорское Величество, а эти люди доставили меня домой. Мы хотим есть, Алексис, и приготовь постели для моих спутников. Быстренько, потому что мы замерзли.

Старик заторопился прочь, и огромное здание где-то в своих глубинах зашевелилось и задышало, просыпаясь ото сна. Когда Бойара и Мурзина проводили в другую половину дома, к слугам, Елена провела Жана в гостиную, где пылал камин. Туда им принесли еду и чай. Жан смотрел, как играет пламя в темных волосах Елены.

— Кажется, теперь я буду редко тебя видеть, — несчастливо сказал он.

— У нас будет достаточно времени.

Жан, держа в руках бокал бренди, подошел к камину, и она встала рядом с ним. Какой же он был высокий!

— Жан, нам надо действовать быстро. Неизвестно, что они предпримут, поэтому я немедленно должна добиться аудиенции у дяди Александра. Как только я это сделаю, постараюсь договориться, чтобы он принял и тебя. Это будет нелегко, Жан, потому что он занятой человек. Но, мне кажется, я смогу.

— Мне нужна одежда. Завтра подыщу портного.

Она засмеялась.

— Тебе не надо искать портного, Жан. Он сам придет сюда. Я скажу Алексису, и портной придет тогда, когда тебе удобно.

Елена вышла из комнаты, и он остался наедине с портретами и весело потрескивающим пламенем в широком камине. Потолок был высоким, и и трепещущие отблески огня играли на лицах людей, изображенных на портретах. Еда была отличной: холодная говядина, сыр и бутылка кларета. Здесь все было странным и отличалось от того, что он привык видеть дома.

Вернувшись, Елена опять подошла к нему.

— Итак... наконец мы дома.

— Ты сомневаешься, что нам все удастся?

— Не совсем. И все же иногда... Жан, я оставлю Мурзина с собой. Он мне нравится.

— Он вор.

— Конечно. Но я почему-то думаю, что он не будет воровать, пока работает на меня. По-моему, у него собственное понятие о чести.

— Да, я знал таких людей. Впрочем, они встречаются редко.