Лебединая песнь. Последняя война - Роберт Маккаммон

ГЛАВА 26

НОВЫЙ ПОВОРОТ ИГРЫ

Это началось с искаженного голоса, звавшего из-за забаррикадированной двери гимнастического зала: — Полковник? Полковник Маклин?

Маклин, стоя на коленях в темноте, не отвечал. Недалеко Роланд Кронингер щелкнул предохранителем автомата, и тяжелое дыхание Уорнера доносилось справа сверху.

— Мы знаем, что вы в гимнастическом зале, — продолжал голос. — Все остальное мы уже обыскали. Сделали себе милую маленькую крепость, да?

Как только Роланд сообщил о случае в кафетерии, они позаботились забаррикадировать дверь гимнастического зала камнями, кабелем и частями разбитых механизмов. Мальчик подал прекрасную идею разбросать везде по коридору осколки стекла, чтобы порезать мародерам коленки и руки, когда они будут ползти в темноте. За минуту до того, как Маклин услышал этот голос, он различал ругательства и злобные причитания, и знал, что стекло сделало свое дело. В левой руке он держал импровизированное оружие, которое было частью механизма «Натиулис Супер Пуловер» — трубка металлической стойки примерно двух футов длиной с двенадцатидюймовой цепочкой и свисающим зубчатым колесом на конце.

— Мальчишка внутри, у вас? — спросил голос. — Я ищу тебя, мальчик. Ты действительно задал мне работу, маленький гаденыш. — Теперь Роланд знал, что Шорр избежал смерти, и заметил, что добродушия в голосе сержанта поубавилось.

Нервы «Медвежонка» Уорнера сдали: — Уходи! Оставь нас в покое!

О, черт, подумал Маклин. Теперь Шорр точно знает, что поймал нас!

Наступила долгая тишина. Затем: — У меня есть несколько голодных людей, которых надо покормить, полковник. Мы знаем, что у вас там целый мешок еды. Разве это правильно — взять все себе? — Когда Маклин не ответил, искаженный голос Шорра прокричал: — Дайте нам еды, вы, сукины дети!

Что-то схватило Маклина за плечо, так, будто холодная, сильная клешня впилась в его кожу.

— Больше ртов — меньше еды, — Солдат-Тень прошептал. — Ты знаешь, как это — быть голодным, да? Помнишь шахту в Наме? Помнишь, что ты делал, чтобы достать тот рис, мистер?

Маклин кивнул. Он помнил. О, да, он помнил. Он помнил, зная, что умер бы, если бы не добился большего, чем четверть маленького рисового пирожка каждый раз, когда охранники бросали его вниз, и знал, что другие — Мак-Ги, Рэгсдейл и Миссисипи — тоже могли бы видеть себя в гробу. У человека бывает определенное выражение во взгляде, когда его припирают к стенке и лишают гуманности; все его лицо изменяется, как будто бы маска на нем внезапно трескается, обнаруживая его настоящее звериное лицо.

И Маклин решил, что ему придется это сделать.

Солдат-Тень сказал ему, как это делать.

Рэгсдейл был самым слабым. Это было очень просто — утопить лицо Рэгсдейла в грязи, пока все остальные спали.

Но Солдат-Тень сказал, что одной трети от всего риса недостаточно. Маклин задушил Мак-Ги, и так их осталось двое.

Миссисипи был слишком крепким, чтобы его просто убить. Он был все еще сильным и каждый раз побеждал Маклина. Но Маклин не отставал от него, нападая на него снова и снова, когда он пытался заснуть, и наконец Миссисипи сошел с ума и спрятался в угол, взывая к Иисусу, как истеричный ребенок.

И тогда это уже стало легко — сжать его подбородок и свернуть ему голову.

Теперь весь рис был его, и Солдат-Тень сказал, что он сделал очень, очень хорошо.

— Вы меня слышите, полковник? — Шорр за баррикадой усмехнулся. — Только дайте нам еды, и мы уйдем!

— Полицейское дерьмо, — ответил Маклин. Теперь было бессмысленно скрываться. — У нас здесь есть оружие, Шорр. — Он очень хотел, чтобы этот человек поверил, что у них есть больше, чем один автомат, пара металлических инструментов, дровокол и несколько булыжников. — Убирайся!

— Мы можем подбросить в ваш городок кое-какие игрушки. Думаю, вам будет не очень приятно узнать, что они из себя представляют.

— Вы блефуете.

— Я? Ну, сэр, позвольте мне объяснить вам это. Я нашел способ добраться до гаража. Там не многое сохранилось. Все оборудование — металлолом, невозможно даже добраться до рукоятки подъемника. Но я нашел то, что мне было нужно, полковник, и не завидую тому, что у вас там много оружия. Так вот: дадите вы нам еду или мы возьмем ее сами?

— Роланд, — быстро произнес Маклин, — приготовься к стрельбе.

Мальчишка наставил «Ингрем» на голос Шорра.

— Чего вы добиваетесь, находясь здесь? — обратился к ним Маклин. — Вы можете найти для себя пищу сами, так же, как и мы нашли себе.

— Там нет больше! — возмутился Шорр. — Вы, сукины дети, не собираетесь же вы убивать нас, как убивали всех в этой чертовой…

— Огонь, — скомандовал Маклин.

Роланд нажал на спусковой крючок без колебания. Автомат подпрыгивал в его руках, когда пули пересекали гимнастический зал, как алые кометы. Они ударили по баррикаде и по стене рядом с дверью, безумно хлопая и завывая, рикошетируя.

В короткой внезапной вспышке света, человек — не Шорр — видимо пытался перелезть через баррикады по свободному пространству между кучей мусора и верхом двери. Он вздрогнул, завалился назад, когда началась стрельба, и вдруг неожиданно вскрикнул, запутался в проволоке на стеклах, которые разбросал Роланд. Пули настигли его, и он, дергаясь, все больше запутывался в проволоке. Его крики оборвались. Руки повисли, их вес потянул тело, и он упал обратно в коридор.

Роланд перестал жать на курок. Его карманы были полны патронов, и полковник уже обучил его, как быстро менять обойму. Автомат умолк. Мародеры молчали.

— Они ушли! — закричал Уорнер. — Мы прогнали их!

— Заткнись! — предупредил Маклин. Он увидел короткую вспышку в коридоре, как будто зажгли спичку. В следующий момент что-то горящее пролетело через баррикады и ударило со звуком вдребезги разбивающегося стекла. У Маклина было две секунды почувствовать запах бензина до того как этот «коктейль Молотова» прилетел и полоса огня растянулась поперек гимнастического зала. Он едва успел отдернуть голову назад, под прикрытие булыжника, как во все стороны полетели брызги горящего бензина. Пламя содержимого бутылки миновало его, и когда после взрыва он поднял голову, то увидел лужи бензина, горевшие на расстоянии пяти футов от него.

Роланд тоже быстро пригнул голову, но маленький осколок стекла порезал ему щеку и плечо. Он втянул голову и снова выстрелил в дверной проем; пули безрезультатно рикошетили от верха баррикады.

— Как тебе это нравится, Маклин? — поинтересовался Шорр. — Мы нашли немного бензина в одной из машин. Нашли какие-то тряпки и пивные бутылки. Их у нас много. Тебе понравилось это?

Огонь пожирал стены гимнастического зала. Но Маклина куда больше беспокоило то, что Шорр и другие могли стоять за баррикадой и метать эту дрянь поверх нее. Он услышал скребущий звук какого-то металлического инструмента в завале, который блокировал дверь, и несколько булыжников сползло вниз.

Вторая бутылка с бензином и горящей тряпкой влетела в зал и взорвалась возле капитана Уорнера, который укрывался за множеством камней, и разворотила металлические и корабельные гири. Бензин разбрызгивался подобно топленому салу, кипящему на сковороде, и капитан вскрикнул, когда в него попало стекло. Роланд стрелял из автомата в дверной проем, когда третья бутылка приземлилась между ним и полковником Маклином, и ему пришлось отскочить в сторону, потому что горящий бензин попал ему на ногу. Осколки стекла ударялись в куртку Маклина, один задел его чуть выше правой брови и расцарапал лоб.

Различный хлам в гимнастическом зале — маты, полотенца, потолочные плитки, разодранное покрытие и деревянные панели — был охвачен огнем. Дым витал в воздухе, насыщенном парами бензина.

Когда Роланд снова взглянул вверх, то увидел размытые фигуры, пробирающиеся через баррикаду. Он снова выстрелил, и они отшатнулись назад в коридор. В ответ ему взорвалась очередная бутылка с бензином, языки пламени опалили лицо Роланда и ему стало трудно дышать. Он почувствовал жгучую боль и посмотрел на левую руку; она была в пламени, круги огня размером с серебряную монету были разбросаны по всей руке. Он в ужасе закричал и бросился к ведру наполненному туалетной водой.

Языки пламени разрастались, пробираясь через гимнастический зал. Большая часть баррикады разрушилась, и Маклин увидел мародеров, входящих в зал; Шорр вел их, держа в руках ручку щетки, заточенную как копье, окровавленная тряпка обертывала его опухшее лицо с широко раскрытыми глазами. За ним шли три мужчины и женщина, все они несли примитивные орудия: камни с острыми гранями и дубинки, сделанные из сломанной мебели.

В то время как Роланд неистово боролся с горящим бензином «Медвежонок» Уорнер выполз из своего укрытия и упал на колени перед Шорром, его руки молили о прощении, о милосердии.