Золотая кровь 3 - Зелинская Ляна

Эмбер кивнула, и ответила коротко:

— Мне нужно два дня.

— Хорошо. У тебя есть два дня. Но запомни — это всё, что у тебя есть, — ответил Тибурон негромко, но от его голоса по коже будто провели лезвием.

Эмбер сглотнула и спросила тихо:

— А что такое «светлая плеяда»?

— А ты спроси у своего нынешнего патрона. У Джарра. Если ты, конечно, всё ещё ему служишь, — усмехнулся Тибурон, сдвинул котелок на лоб и, не прощаясь, ушёл, в сторону букмекерских будок.

Ганчо отступил в темноту конюшни и исчез, а Эмбер почувствовала, как у неё от напряжения дрожат ноги, и прислонилась спиной к стене.

Глава 22. Слабости

— Так о чём вы хотели поговорить со мной, сеньор Алваро? — спросил Виго, когда они остались вдвоём.

Они прошли вдоль всей конюшни, и вышли в торцевые ворота, остановившись на краю площадки, где никто не мог услышать их разговор. Герцог положил руки на перила ограждения и задумчиво посмотрел на тренировочную дорожку с полосой препятствий, на которой жокеи выгуливали лошадей, заставляя выполнять несложные фигуры.

Герцог помолчал несколько секунд, а затем взглянул на Виго, будто сомневаясь в том, можно ли говорить с ним откровенно.

— Сеньор Виго, не сочтите за дерзость, и я ни в коей мере не хочу вас оскорбить или подвергнуть сомнению правильность ваших решений, но то, что вы совершали в последние дни, выглядит на первый взгляд смело и безрассудно. А на второй взгляд довольно странно и наводит на мысли, что у вас есть тайные мотивы, чтобы так открыто встать на сторону эйфайров, — осторожно произнёс герцог Дельгадо.

— И вы хотите знать, что это за мотивы? — спросил Виго, тоже поворачиваясь к тренировочной дорожке. — Почему?

— Потому что собираюсь открыть вам одну тайну. И мне важно понимать, что движет вами и вашими поступками, потому что эта тайна может поставить под удар дорогих мне людей.

— Ну так не открывайте этой тайны. Зачем мне её знать? — с лёгкой иронией спросил Виго.

Герцог чуть усмехнулся и ответил:

— Боюсь, мне не обойтись без вашей помощи.

— Хорошо. Хотите знать, как я отношусь к эйфайрам? Скажу вам правду — я пока и сам не знаю, — Виго повернулся к герцогу и посмотрел ему прямо в глаза. — Я сейчас, как раз в этом разбираюсь. И узнал немало любопытного, что выставляет эйфайров в несколько ином свете, чем принято считать на Голубом холме. Могу сказать только одно, я не хочу принимать огульных решений и именно поэтому наложил вето на принятие закона. Я во всём разберусь и буду отстаивать справедливый подход ко всем решениям, связанным с эйфайрами.

— Что же, это я и хотел услышать, — ответил герцог, слегка склонив голову в знак согласия. — Тогда я расскажу вам кое — что, но дайте слово, что это останется между нами. И попрошу вас не осуждать меня за то, что вы услышите.

— Даю слово чести, — коротко ответил Виго.

— Вы Как- то спрашивали, об истоках ненависти между мной и вашим отцом… — осторожно начал герцог, но Виго его прервал.

— Сеньор Алваро, теперь я уже знаю причины вашей взаимной ненависти. И я знаю даже больше, — произнёс он твёрдо, — о том, кто настоящий отец моего брата и сестёр.

Они несколько секунд смотрели в глаза друг другу. А потом герцог снова чуть кивнул, отвёл взгляд и снова принялся разглядывать лошадей, преодолевающих планки на полосе препятствий. Одна из них артачилась и пританцовывала на месте, пытаясь вырваться, а жокей гладил её по шее и что-то шептал, пытаясь успокоить.

— Что же, так даже лучше. Это была тяжёлая тайна, — тихо ответил герцог. — Но я хотел сказать не столько об этом, сколько о том, что вам необходимо узнать, почему ваша мать так поступила.

— Я бы не хотел обсуждать с вами поступки моей матери, — сухо оборвал его Виго.

— Сеньор Виго, из уважения к светлой памяти Мелинды я бы тоже не хотел это обсуждать, — произнёс герцог слегка раздражённо и тут же добавил, уже мягче: — Но она хотела бы, чтобы вы это узнали — ваша мать была эйфайрой. Как бы вы не относились к эйфайрам в целом.

— Что? — переспросил Виго с удивлением. — С чего вы так решили?

— С того, что я это знаю. И она это знала, и тщательно скрывала, ради своих детей. А вы думаете почему она была так талантлива? Именно поэтому её картины наполнены таким волшебством. И её мучали головные боли тоже именно поэтому. Ей, как любому эйфайру нужно было подпитываться энергией. Она была творцом и ей нужны были источники вдохновения — прекрасные виды, путешествия, новые яркие люди, яркие эмоции, переживания, чувства, любовь, искусство, всё то, что вдохновляет. Это было её пищей. Но у неё не было возможности получать всё это. Ваш отец держал её в особняке, словно в клетке. Поэтому её преследовали головные боли — от постоянного голода. Ну или жажды, если угодно. Я ей помогал, но бессилен был её освободить. Поэтому её жизнь сложилась именно так, и оборвалась трагически, — с грустью в голосе произнёс сеньор Дельгадо.

— Этого не может быть, — с сомнением ответил Виго, — если бы она была эйфайрой, рано или поздно это бы кто — то заметил! В нашем доме были камалео… Ищейки, цвет её глаз… Отец бы знал! Нет, она точно не была эйфайрой. Да она погибла, если можно так выразиться, от руки эйфайра!

— Сеньор Виго, вы вправе сомневаться, но я говорю вам то, что знаю непосредственно от неё. И ваш отец знал, уж поверьте. Не сразу, но потом он всё понял. И… Он считал, что, оградив её от «тлетворного влияния богемы» он сможет её вылечить. Он считал, что это болезнь, а он лучше знает, как с ней бороться. И, увы, это плохо закончилось. Она не погибла от руки эйфайра. Но об остальном вы должны узнать сами и не от меня, уж простите, я не имею морального права говорить вам об этом.

— На что вы намекаете? — настороженно спросил Виго.

— Сеньор Виго, я дал ей слово, что не стану ничего говорить или предпринимать, если случится то, что случилось. Я не могу его нарушить, тем более слово данное Мелинде. Могу сказать только, что вам следует подробнее узнать, что произошло в день её гибели. Вы человек пытливого ума и с вами работает детектив, вы сами во всём разберётесь, — ответил герцог. — Единственное, что могу добавить — вы не знаете об эйфайрах всей правды. Не все эйфайры выглядят так, как все привыкли о них думать. Некоторые из них не имеют явных признаков эфира. Когда вы приходили ко мне в Дом искусства, я говорил вам о трудах графа Вальярдо. У меня есть часть его дневника. Он проводил исследование эйфайров на основании тех сведений, которые узнал у ольтекских племён, их шаманов и жрецов. И эти сведения весьма любопытные. Но, к сожалению, у меня нет остальных двух частей этого документа, чтобы сделать окончательные выводы. Одна из этих частей должна быть у вашего отца, он забрал её из банка вместе с бриллиантом. Я хотел попросить вас, дать мне возможность прочесть этот документ, чтобы получить полную картину, — герцог посмотрел на Виго. — Это очень важно. Полагаю, раз и вы хотите во всём разобраться и узнать об эйфайрах всю правду, вам тоже будет интересна эта информация.

— Почему это важно?

— По одной простой причине. Вы должны знать, сеньор Виго, что Оливия, Доменик и Изабель — тоже эйфайры, точно такие же, как и их мать.

Виго не мог поверить во всё то, что сказал герцог Дельгадо. С одной стороны это, конечно многое объясняло. Во всяком случае, были понятны тяга к искусству и таланты Доменика и Изабель, но Оливия? А как быть с цветом глаз? С цветом ауры? Почему ищейки не видели в них эйфайров? Но и у него ведь тоже были головные боли? Вот только он не испытывал ни голода, ни жажды, в таком виде, в каком их испытывают эйфайры. У него нет никаких талантов, он не видит ауру, не имеет способностей, он просто человек и всё это глупости! Нет, герцог ошибается — это что-то другое!

— Вижу, что вы не сильно удивлены, сеньор Виго. Полагаю, вы и сами что-то замечали или о чём — то догадывались.

— Ну… Доменик, пожалуй, больше всех похож на мою мать, но это не доказательство. То, что человек талантлив, не означает, что он эйфайр. Меня тоже мучали головные боли, это же не значит, что и я эйфайр. Просто некоторые болезни переходят от родителей к детям, — пожал он плечами.