Последнее приключение странника - Аньес Мартен-Люган

– Это отлично… Ну то есть я так думаю, – ответил я как идиот.

Она только что дала мне разрешение, которого я ждал. И я забыл все, открыто рассматривая ее и не скрывая своего влечения. Ее глаза глубокого голубого цвета ярко блестели, в их морскую синеву я был готов то и дело погружаться. Мой взгляд сполз вниз, к ее темным, слегка приоткрытым губам, остановился на них, чтобы спуститься затем в ямку на шее, потом на тонкую кожу у основания груди, угадывающейся под декольте, к талии, к бедрам, которые меня тянуло обхватить ладонями, после чего поднялся к ее изящным кистям и пальцам, нервно постукивающим по дереву стойки. Чем больше я смотрел на нее, тем сильнее ощущал себя живым. Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз чувствовал такое мощное желание? И не сосчитать. Я даже не помнил, хотел ли когда-нибудь Луизу так сильно.

Она опять задышала ровно. А мое дыхание никак не восстанавливалось.

– Вот как-то так, сама не знаю, зачем я тебя всем этим гружу… Прости.

Ее подзывали другие клиенты. Я и забыл, что мы с ней не одни. Правда, сегодня вечером в “Одиссее” было вполне спокойно; посетители приглушенно обменивались репликами. Я повернул голову ей вслед, не в силах оторваться от созерцания ее фигуры. Она украдкой косилась на меня, и я догадался, что она проверяет, остался ли я на месте. Я разучился расшифровывать язык влюбленных. Неужели она в том же состоянии, что и я? Или я принимаю свои желания за действительность? Я совсем недавно встретил ее, но тем не менее нутром чуял, что она та, кто мне нужен. Или она усмирит мои мучения, или станет самой страшной мукой, какую мне придется вытерпеть.

Она вернулась и взяла мой пустой стакан.

– Уходишь… или еще побудешь? – робко спросила она.

Я заглянул ей в глаза. Сильное смятение мешало мне прочитать, что они выражают, но я торопился выяснить, имею ли право мечтать.

– Все зависит от тебя, Эрин. Попросишь, чтобы я ушел, я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь. Попросишь, чтобы я остался, я останусь с тобой…

Ее дыхание участилось, и это, по-моему, длилось вечность. Но немного погодя ее лицо осветила широкая улыбка.

– Тогда оставайся.

Как странно быть счастливым. Когда этого меньше всего ожидаешь. Когда подыхаешь от желания счастья, но уверен, что оно для других, поскольку ты все упустил. И ты не способен справиться с нежданной благодатью, у тебя не получается ее принять и не отпускать. И ты просто наслаждаешься, потому что не можешь взять в толк, как такое на тебя свалилось в сорок пять лет.

– Не знаю, помнишь ли ты, – обратилась она ко мне, – но, когда ты пришел сюда в первый раз, я хотела выпить с тобой, но это было перед самым закрытием и у меня не оставалось сил. А сегодня вечером у нас есть время, все клиенты обслужены, и нам будет спокойно.

Она придвинула свой стакан к моему, я тоже. Края наших стаканов соприкоснулись и легонько звякнули. Она сделала глоток, всматриваясь в меня, потом облокотилась о стойку, будто желая сократить разделяющее нас расстояние.

– Ладно, растолкуй мне как-нибудь подоступнее, чем ты занимаешься на плотине? Ты доволен?

– Если честно, это фантастика. Я выкладываюсь по полной. В последние годы я обходился короткими туристическими контрактами или сопровождением научных экспедиций. Не утверждаю, что мне это не нравилось, пойми меня правильно, очень даже нравилось, но работа не была ни трудной, ни захватывающей, если сравнить с тем, чем я занимался раньше.

– Почему? Что ты делал раньше?

Ее на самом деле интересовало, кто я такой. Поэтому я пустился в откровения. Я нуждался в том, чтобы раскрыться перед ней. Чтобы она разобралась, кто сидит с ней у стойки, поэтому я не собирался уклоняться от ответов. Я начал со своей встречи с водой в четырехлетием возрасте.

– Ну и ну? Ты, наверное, был в ужасе?

– Да вроде как и нет!

И я описал свою страсть к океану и погружениям, свое обучение, разные задания, одно сложнее другого, которые я выполнял. Поделился историей перерыва на несколько лет, за который пришлось очень дорого заплатить. Чтобы оправдать его, я упомянул о мелких заморочках со здоровьем. Я злился на себя за то, что промолчал о своей серьезной проблеме, но я не хотел, чтобы ее взгляд изменился, потускнел. То, что так долго подтачивало меня, не должно было испортить мгновения, о которых я боялся даже мечтать. Я не был готов к тому, чтобы она увидела меня с другой стороны. По выражению Луизы, мое эго самца защищалось. Она тактично не стала задавать мне навязчивые вопросы. И так же деликатно отказалась углубляться в подробности моей женитьбы и развода. Я описал, как однажды осознал, что в погоне за миражами позволил жизни утекать у меня между пальцами.

– А ты? – остановил я сам себя. – Мне интересно услышать про это место, “Одиссею”, ваш семейный бизнес.

– А что я, Гари? Тебе уже все известно! О моих родителях, которые занимались баром до меня, о моих детях – с двумя из трех ты знаком, – о моей бестолковой жизни в последние семь лет… Ее осколки задели и тебя. А только что я тебе сообщила, что наконец-то отпустила себя на свободу! Позволь мне продолжить о тебе. С момента твоего появления в “Одиссее” мы обсуждали только меня… Прошу тебя, помоги мне лучше узнать тебя.

Ее желание было искренним, и она продолжала настаивать. И как полный идиот, целиком и полностью покорившийся ее очарованию, я сдался, хотя с давних пор никого не подпускал к себе. Но ей я готов был открыть душу.

– Вот теперь мне ясно, от кого у твоих детей цепкость, которую я испытал на себе сегодня днем, – с притворным недовольством проворчал я.

Эрин улыбнулась, явно гордясь собой. Мое присутствие перестало напрягать ее, и она расслабилась, на лице мелькнуло лукавое выражение.

– Ладно, продолжай свой допрос.

Она сперва обрадовалась, но затем нахмурилась, вспомнив, на чем мы остановились.

– Итак… ты, стало быть, больше не намерен путешествовать?

– Нет… то есть я бы не возражал против того, чтобы съездить куда-нибудь, но только не по работе. Ради удовольствия… Хорошо бы однажды двинуть в отпуск, поехать туда, где я смогу, например, погружаться, но главное, чтобы я был там не один… Грустно проживать свои впечатления в одиночку, когда не с кем поделиться… Я бы отправился за