Свинцовый шторм - Бернард Корнуэлл

Я перехватил ее взгляд, но не нашел в нем и намека на то, что она узнает меня. Она подалась вперед, и я услышал, как перематывается пленка, затем последовал щелчок, и всю комнату заполнил энергичный, дружелюбный голос Джилл-Бет с явным американским акцентом:

"... — Но нам нужна твоя помощь, Ник! Ты — наша надежда. Убеди Беннистера взять тебя на «Уайлдтрек» и можешь пересчитывать деньги!

— Ну а что конкретно от меня требуется?

— Ты поведешь яхту по тому маршруту, который тебе укажут.

— Какому маршруту?

— О Господи, да откуда мне знать?! Все будет зависеть от погоды, понятно? Ты выйдешь на радиосвязь в указанное время, и все. Легче способа заработать четыреста тысяч не бывает, правда?

— Правда".

Здесь была пауза, пока я не заговорил вновь:

" — ...А что случится, когда я буду вести «Уайлдтрек» по заданному маршруту?

— С тобой и командой — ничего.

— А с Беннистером?

— То, чего захочет Яссир.

— И вся эта затея основывается лишь на предположении, что Беннистер убил свою жену?

— Ты все правильно понял, Ник. Деньги возьмешь сейчас?"

Голос Джилл-Бет прозвучал резко, а затем было слышно только шипение пленки.

Анжела выключила магнитофон и встала:

— Ублюдок! — и, отвернувшись от меня, вышла из комнаты.

— Это совсем не то...

Я собирался сказать, что правда вовсе не в том, что они услышали на пленке, но после вторичного прослушивания Беннистер пришел в ярость и крикнул мне, чтобы я заткнулся. Мульдер сделал угрожающий шаг ко мне, потирая руки от удовольствия. Два других члена экипажа явно нервничали, но были настроены решительно. Беннистер вздрогнул, когда Анжела хлопнула дверью, и повторил:

— Ты ублюдок!

— Я не принял предложения, — сказал я. — Я только хотел узнать их планы.

— И ты думаешь, я в это поверю?

— Не будь идиотом! — резко отпарировал я. — Спроси об этом Мики Хардинга, который валяется сейчас без сознания в больнице! Он репортер из газеты.

— Он врет, — лаконично заметил Мульдер.

— А откуда, черт побери, у вас эта пленка? — требовательно поинтересовался я.

— Я следил за тобой, — холодно ответил Мульдер.

— Зачем? — настаивал я. Мульдер молчал, а я продолжал наседать на него, надеясь перехватить инициативу. — А тогда для чего, черт побери, я делал эту запись? Зачем, черт побери, мне понадобилось рисковать, если я и так на их стороне?

— Разумеется, ты хотел убедиться, что они не ведут двойную игру. — Мульдер говорил отрывисто, ледяным тоном.

— Мики Хардинг — репортер из газеты, — сказал я, обращаясь к Беннистеру, — а твой головорез чуть не убил его.

По лицу Беннистера было видно, что я напрасно трачу время. Он был из клана журналистов, и для него запись на пленке не могла лгать. Записи и пленки составляли его мир, и мое предательство было зафиксировано на магнитной ленте. Словно опасаясь, как бы я не выхватил эту проклятую катушку, он стоял между мной и магнитофоном.

— С тобой все ясно, Сендмен.

— Ты же знаешь Гарри Эббота, — произнес я, — позвони ему и спроси!

Мульдер встал между мной и Беннистером.

— А зачем ты ездил в Америку? — Он бросил мне вызов.

Этот вопрос меня удивил, и я заколебался. Только Анжела знала правду, больше никто.

Мое колебание приняли за признание, и Мульдер насмешливо улыбнулся.

— Ты сказал, что у тебя мать при смерти. Еще одна ложь? — Он полез в карман и вынул оттуда сложенную газету, которую бросил на ковер к моим ногам. — Первая страница, ты, лгун!

Это был пресс-релиз, выпускаемый фирмой Кассули в Нью-Йорке, и всю первую страницу занимала фотография в красной рамке, на которой красовались Джилл-Бет и я во время банкета в имении Кассули в Кейп-Коде. Тогда, помнится, я назвался фотографу неким Джоном Брауном, но подпись под фотографией гласила, что на банкете в летней резиденции господина Яссира Кассули мисс Джилл-Бет, дочь контр-адмирала военно-морского флота США Оскара Кирова, была в сопровождении капитана Николаса Сендмена, награжденного орденом Крест Виктории.

— Ну что? — победоносно спросил Мульдер.

— Кто, черт возьми, прислал это тебе?!

— Не имеет значения. Прислали два экземпляра. — Он вынул из кармана еще одну газету и отдал ее Беннистеру.

Беннистер разглядывал снимок, а я не знал, что мне делать дальше. Все мои доводы превратились в пыль после такого поворота дела. Мульдер сделал шаг ко мне.

— Ты вконец изолгался, парень. В ту ночь ты спас эту американку и, похоже, ведешь игру на ее стороне. Что ты еще сотворил, Ник Сендмен? Испортил стяжную муфту? Обрезал перлини? Мне думается, ты потерял свою яхту, Сендмен. Как еще может господин Беннистер возместить свои потери?

Беннистер поднял взгляд от газеты.

— Что ты собирался сделать? Убить нас в море?

— Я пытался спасти твою жалкую жизнь! — крикнул я, не обращая внимания на массивную фигуру Мульдера.

— А где сто тысяч долларов? — спросил тот.

— У меня нет денег! Я не взял их.

— Ты, дохлый ублюдок! — Фанни торжествовал. — Ты, подлый калека! Деньги у тебя на катере, признайся?

— Заткнись! — Но это был слабый отпор. Я пытался найти аргумент, который убедил бы Беннистера в моей честности, но все улики были против меня.

— Ты хочешь, чтобы я забрал деньги? — спросил Мульдер, обращаясь к Беннистеру.

— Там их нет, ты, идиот! — Я двинулся к окну.

— Останови его, Фанни! — потребовал Беннистер. — А потом обыщи его чертову яхту.

Фанни бросился на меня, но я увернулся.

— Пора! — крикнул я, и словно из-под земли вырос Терри Фебровер. Он двигался бесшумно и быстро. Очевидно, Терри заждался под окном и теперь находился в возбужденном состоянии. Никто не успел и рта раскрыть, а он уже очутился перед Мульдером. Тот хотел просто оттолкнуть его, но внезапно замер и издал пронзительный бабий вопль. Терри выпрямился, и я увидел, как Мульдер медленно опускается на колени.

Его товарищи рванулись вперед, но я схватил мраморную статуэтку и, размахивая ею как короткой дубинкой, заставил их отступить. Беннистер застыл, как изваяние, изумленно созерцая развернувшуюся перед ним сцену холодной жестокости, которая принимала уже совершенно отвратительный оборот, потому что Терри повернулся и с разворота ударил правой ногой.

Я услышал хруст — он перебил Мульдеру нос. Южноафриканец уже не представлял опасности, но в нашем полку никогда не останавливались на полумерах, и Терри добил Мульдера ударом в грудь. Тот рухнул, корчась от нестерпимой боли, а Терри повернулся к его матросам:

— Ну, сосунки, вперед!

Терри жестами приглашал их следовать за собой, но они в ужасе отпрянули, увидев, что он сделал с Мульдером. Беннистер побелел как полотно.

— Пошли! — заорал я. Мне нельзя было называть его ни по имени, ни по званию. Ведь если узнают, кто он, Терри не отделается одним дисциплинарным взысканием. Он уже проявил свою небольшую, но злобную силу и поверг их в трепет быстротой и расчетливой жестокостью. Но теперь пора было сматываться, пока не запомнили наши лица. — Пошли! — Я поставил на место статуэтку. Мульдер корчился на полу, все лицо у него было в крови, а Терри и я осуществляли классический маневр — отстреливались и убегали. Отколоти ублюдка — и лети как стрела, пока не вызвали подкрепление.

— Звони в полицию! — крикнул Беннистер.

Но мы с Терри были уже на улице, и темнота поглотила нас. Я шел так быстро, как только позволяла моя хромота, а Терри держался чуть позади, прикрывая наш отход.

— Я все правильно сделал, босс?

— Еще бы!

Но почему Беннистер не поверил мне? Неужели, черт побери, он дурак! А Анжела! В ее взгляде, когда она выходила из комнаты, было гораздо больше ненависти, нежели упрека, видимо, она полностью уверена, что я предал и Беннистера, и ее.

Я поскользнулся на траве и весь облился холодным потом — неужели моя нога опять собирается подвести меня? Но это было просто такое скользкое место. Резкое движение вызвало боль в спине, но нога стояла крепко. Я обернулся — никто нас не преследовал: видать, Терри здорово нагнал на них страху. Сам он, возбужденный успешным боем, только хмыкнул:

— Какие будут дальнейшие приказания, босс?

— Мы сматываемся отсюда вместе с яхтой. Займись пружинами, а потом освободишь носовой перлинь.

Терри уже плавал со мной и знал, что надо делать, но яхта стояла на приколе более полугода, и к тому же нужно было выводить ее в море при очень сильном ветре и против прилива. Я сдернул с грот-мачты чехол, поднял рангоут и теперь возился с подъемником. Я увидел, что на балкон спальни вышла Анжела. Она смотрела на меня.

— Мики Хардинг! — заорал я. — Позвони инспектору Эбботу!

Она отвернулась.

— Швартовы отдать, якорь поднят! — крикнул я Терри. — Отчаливаем!

Приливной волной нас отнесло от стенки, и «Сикоракс» начала наконец свое плавание.