Белое солнце Пойнтера - Всеволод Мартыненко

Подняв глаза от мозаичной плитки, я с плохо скрываемым любопытством уставился на повелителя Хисаха и его вернейшего царедворца.

Надеюсь, свое впечатление от увиденного мне удалось скрыть лучше. Ибо начинать многолетнее пребывание при дворе с вытянувшейся в гримасе неприятия физиономии, по крайней мере, неосторожно. А иной реакции двое, деливших тронное возвышение под присборенным пологом из золотой парчи, не заслуживали в принципе. И кто из них хуже, с одного маху я решить не брался.

Султан Мехмет-Али Двенадцатый, мир со всей дюжиной, в одном лице являл собой все недостатки власти, передаваемой по наследству. Малорослый толстяк с вялым невыразительным лицом, заросшим курчавой бородой, и бессмысленным взглядом младенца-переростка теребил кисть расшитого драгоценными камнями пояса, отрывая подвеску за подвеской. Тут же отбрасывая камешки, он уже порядком замусорил помост перед своим троном. Несколько штук завалилось в складки султанских шальвар — перекатывая их, правитель Хисаха нелепо сучил ногами.

Да, достался стране султан. Слюни на ковер хоть не пускает, и на том спасибо…

Но если повелитель выглядел и являлся по своей сути обыкновенным тихим идиотом, то его приспешник, напротив, представлял собой классического лиходея-умника. Злыдня карикатурного, лубочного, балаганного в худших традициях пафосной трагедии.

Высокий лоб с залысинами уходил под лиловый, в черных с золотом узорах, тюрбан со здоровенным эгретом, усеянным алмазами и служившим основанием для целого фонтана серебристых перьев. Глубоко запавшие глаза были еще и подведены, чтобы казаться горящими в своих провалах, серповидные скулы и узкие челюсти придавали Великому Визирю сходство с хищной пресноводной рыбой. Подвижность узкогубого рта под крючковатым носом поражала. В довершение всего, явно желая выказать свою общность с государственным механизмом, царедворец с головы до ног был одет в правительственный лиловый цвет. Будто заявляя тем: «Государство — это я»…

И, словно густая тень, отбрасываемая одновременно господином и слугой, за троном маячила фигура необъятного толстяка в угольно-черном одеянии и такой же чалме. О должности Блюстителя Трона приходилось слышать и прежде, но видеть того, кто призван всю жизнь пребывать в семи шагах от власти, чтобы обеспечить законность ее перехода, было все равно странно.

— Его Великолепие и я, его скромный слуга Музафар, некоторыми также прозванный Великолепным, рады приветствовать посланцев славного Союза Эльфийских Городов в благословенной Хасире! — Вдоволь насладившись оказанным эффектом, Великий Визирь соизволил представиться сам.

— Анарисс в лице нашего посольства пребывает в восхищении столь обильным великолепием, являемым Султаном и вами. — Надеюсь, с обилием я не переборщил. — И просит Его Великолепие принять дары, скромность которых объясняется лишь трудностями доставки через пустыню.

— О! Надеюсь, эти трудности вас не утомили? Однообразие пустыни навевает непереносимую скуку… — Лениво похлопывая свитком верительных грамот о подставленную ладонь, Музафар очень живо изобразил это состояние, намекая, что иного чувства у него и присутствующих мы вызвать не способны.

— Нет, по счастью, нас развлекала охота. — Не ухмыльнуться в ответ было очень трудно. Особенно если вспомнить, как легко и весело было на той охоте… И понять, что Великий Визирь сам подвел меня к теме, которую иначе пришлось бы поднимать очень издалека. Слуги как раз разложили на помосте и развернули все свертки с дарами, кроме последнего. Знаком я придержал его распаковку.

— Полагаю, она была для вас удачной? — с наигранным вниманием поинтересовался царедворец, откладывая бумаги. — Вероятно, даже удалось кого-нибудь добыть? Какого-нибудь… э… зверька? Ящерку там, змейку… лягушку, наконец?

Похоже, история нашего прибытия в Хасиру добралась и до дворца. Именно до тех ушей, которым лучше бы ее не слышать. Лягушки, значит. Что ж… Будет тебе лягушка, пакостник. Вот сейчас и будет, прямо за пазуху.

— Нет, привычные вам виды добычи нам не встретились. — Услышав это, Музафар развел руками, демонстрируя разочарование и еще не зная, что я готовлю ему облом покруче. — Пришлось удовлетвориться иным трофеем… Песчаной акулой.

Зал ахнул. Несомненно, эту легенду знали по обе стороны Девственной Пустыни. Великий Визирь на мгновение замер, но тут же хищно улыбнулся, найдя, как показалось, слабое место в моем хвастовстве:

— Каким наслаждением было бы увидеть хоть часть этого трофея в подтверждение ваших слов!

Подразумевалось, что это невозможно по определению. Тут-то и настал момент для плана, пришедшего мне в голову перед самым выездом. Указав слуге у последнего тюка развернуть его, я во всеуслышание объявил:

— Позвольте же тогда сложить к ногам Его Великолепия драконью долю трофея — мозговую капсулу песчаной акулы, наибольший из уцелевших кусков ее шкуры и ожерелье из священного числа — семи зубов!

Услышав мой повышенный тон, султан недоумевающе хрюкнул, дав возможность Великому Визирю почтительно ему поклониться вместо реакции на сказанное. Затем, выхватив кого-то из толпы взглядом, вельможа подозвал его повелительным взмахом руки. Так цапля ловила бы лягушек в меканской топи, будь она обучена магии.

Опять лягушки… Хватит уже. Явившийся по требованию Музафара старичок в громадном тюрбане на земноводное отнюдь не походил. Скорее на очень дряхлое насекомое, вроде богомола, будь тот вегетарианцем. Никакого оттенка хищности в ломком тельце и узкой физиономии маразматичного кузнечика.

— О Джамал-ага, мудрейший из смотрителей Залов Удивления дворца! Султан повелел, — Великий Визирь склонил голову перед своим мало дееспособным повелителем, — принять дар наших оригинальных гостей, дабы поместить на приличествующее ему место!

И мило улыбнулся, невинно-невинно приглашая почтенное собрание от души посмеяться над неотесанными гостями и их смехотворным подношением. Зал участливо расхохотался, не подведя мастера церемоний, одной репликой превратившего кровавый успех в насмешку.

Каюсь, не лучшая оказалась идея — наряду с официальными дарами поделиться и славой невиданной добычи. Одно дело, когда посреди Девственной Пустыни смертельно опасная тварь истекает дымом и пламенем, разлетаясь в клочья от удачного выстрела. И совсем другое — — варварского вида связка пятнадцатидюймовых клыков, треснувшая от жара ноздреватая сфера с хорошую дыню размером и рулончик опаленной шкуры, более походящей на плотницкий наждак для обдирания балок, нежели на трофей благородной охоты.

Однако конечный адресат даров отнюдь не был склонен разделить иронию высшего придворного. Старичок с неподдельным восторгом уставился на неаппетитный трофей и, не сдержавшись, разразился ответно-благодарственным словом. Несколько безадресным, на мой вкус, но оттого не менее искренним.