Парень подруги. Ты не для меня (СИ) - Безрукова Елена

Но отведенное время больничного листа вышло, и мне пришлось вернуться. На учебе мне удалось избежать с ним встречи, хотя было неудобно без половины вещей и тетрадей с конспектами, которые остались в его квартире. А вот в театре мы столкнулись нос к носу в коридоре между гримерками. Я шла к Фёдору, чтобы сообщить о своем решение, как из мужской гримерки вышел Мир.

— Ди! — кинулся он ко мне, выпучив свои серые бабуиньи глаза, и потянул лапы ко мне.

— А ну отвали! — возмутилась я, попытавшись оттолкнуть его, но была прижата к стене, а его горячие лапы обхватили мои руки. — Отстань!

В нос ударил его парфюм, запах кожи, тела касалось его тепло, словно бы проникая в меня. Блин… Всё равно люблю, сволочь. Я не успела излечиться за эти дни и вряд ли когда-то смогу…

— Ди, прекрати вести себя как ребёнок! — сказал он, приблизив своё лицо к моему. — Я тебя все три дня искал, с ног сбивался. Куда ты сбежала, даже не поговорив со мной?

— Я сказала, не трогай меня! — прошипела я и стала извиваться змеёй в попытках вырваться.

Из кармана джинсов с громким стуком выпал на кафель мой телефон. Послышался треск стекла.

— Блин, придурок! — заорала я. — Ты мне телефон разбил!

— Он сам выпал, — сказал Ланской, отпуская меня и опускаясь к телефону. — Чёрт, ему реально хана.

— Ну вот! — всплеснула я руками. — Оставил меня без телефона!

— Ну, ты меня, помнится, тоже оставляла без телефона, — усмехнулся гад своей красивой до одури мордой. — Так что теперь мы квиты.

— Мне родители не подарят другой, как тебе!

— Я подарю тебе телефон, Ди. Только прекращай ругаться, — улыбнулся паршивец обаятельной улыбкой. — Всё равно эту рухлядь надо было давно сменить. Как ты с ним ходила? Он же древний как говно мамонта.

— А теперь у меня даже говна нет!

— Я тебе другое подарю, сказал же, — повторил он и нахмурился. — То есть это… не говно другое, конечно. Телефон. Хороший.

— Не надо мне ничего от тебя, ясно? — вскинула я гордо подбородок. — Или ты мне так решил за секс по щелчку пальцев заплатить?

— Ди, не надо меня так обижать, — сказал он негромко, глядя мне в лицо. — Я же от всего сердца…

— Не надо мне ничего, сказала же, — я попыталась пройти мимо него, но он поймал меня за талию и прижал к себе. Врезалась в его плечо и замерла. Боже, вдохнуть хоть немного его запаха. Ненавижу гада! И люблю… — Пропусти меня, Ланской, у меня важный разговор.

— С кем? — спросил он, не собираясь даже ослаблять объятия и вдыхая запах моих волос.

Мы, как два дурака, стояли и дышали друг другом… Наверное, странное зрелище.

— С Фёдором.

— Что у тебя с ним всё за дела?

— Да такие вот дела. Ну серьезно, Мир. Это важно. Отпусти, мне надо к нему зайти, отдать больничный лист и поговорить.

— А потом со мной поговоришь?

— Ладно, — брякнула я, не собираясь выполнять обещание. Сказала, лишь бы отвязался.

— Я буду ждать тебя.

— Ладно-ладно, отпускай.

Он наконец убрал с меня свои приятные, стоит признать, лапы, и я пошла дальше по коридору. Мира я решила в дело с Фёдором не втягивать. И у меня уже есть план.

Я постучала в дверь и, получив разрешение, вошла в кабинет художественного руководителя нашего театра. А точнее, теперь уже не нашего, ведь я увольняюсь.

— Добрый вечер. Я принесла больничный лист, — сказала я, подошла ближе к столу и протянула ему лист.

— Здравствуй, Диана, — ответил он, забрал больничный из моих рук и просмотрел. Потом вернул. — Хорошо, отнеси это в бухгалтерию.

— И ещё… — протянула я ему еще один заранее заготовленный лист в папке, что я принесла с собой. — Вот.

Фёдор снова забрал из моих пальцев лист и пробежался глазами по тексту. Затем поднял их на меня.

— Вот так, значит, ты решила?

— Да.

— Уволиться?

— Да, — повторила я. — Надеюсь, при этом Мир останется здесь, и его трогать вы не станете. Иначе вам придётся это как-то объяснять трудовой инспекции.

Мужчина бросил на стол моё заявление об увольнении и окинул меня недобрым взглядом.

— Трудовой инспекцией решила меня напугать, девочка? — усмехнулся он.

— Не пугаю, — ответила я. — Предупреждаю. А с Миром мы всё равно расстались, и работать здесь мне будет тяжело. Поэтому вы остаётесь, а я — ухожу. Так будет лучше для всех.

Фёдор встал со своего места и подошёл ближе. Положил руки на ручки кресла, в котором сидела я.

— Так тем более, если расстались, — сказал он возле моего уха. — Может, стоит подумать тогда ещё раз? Зачем тебе увольняться? Я тебе дам роли, будем проводить вечера с тобой, раз Ланской больше не преграда.

— Я не буду с вами спать, — заявила я твёрдо, попытавшись подняться с кресла, но угодила прямо к нему в руки. — Да прекратите! Не прикасайся ко мне, старый козёл! Ай!

Он резко ухватил меня за волосы и с силой натянул их.

— Ты вообще охренела, что ли, сучка несговорчивая? Щас будешь ртом за это работать.

— Больно! Ай, отпусти меня! Ау…

Он стал толкать меня к столу с намерением завалить прямо на него…

Внезапно за плечом Фёдора появилось перекошенное злобой лицо Мира. Он играючи стащил режиссера с меня, со всей дури вмазал ему по роже так, что показалось, что-то где-то хрустнуло, затем бросил куда-то в угол его и загородил собой меня. Я вцепилась в его плечи и сжала пальцами. Меня колотило от шквала эмоций и страха, по щекам бежали слёзы. Не знаю, что было бы, если бы Ланской не решил бы подслушивать за нами…

— Не смей прикасаться к ней, урод, — сказал он, чеканя каждое слово.

— Ты чё… Ты чё, козёл малолетний! — плевался кровью, которая заливалась ему прямо в рот, Фёдор. — Ты мне нос разбил, сука!

— Скажи спасибо, что вообще не убил, — ответил ему Мир. — Я всё слышал, дерьма ты кусок. Мы на тебя заявление напишем. Мой отец бизнесмен крупный, у него связи есть и в полиции, и в прокуратуре. Сядешь надолго.

— Ты ничего не докажешь!

— Докажу, — сказал он. — Так я и знал, что тебе что-то от неё надо. Я снял на видео, как ты к ней пристаешь и за волосы таскаешь. Короткое, но этого хватит, чтобы тебя посадили.

Фёдор притих, только тяжело дышал и пытался остановить кровь из разбитого носа.

— Пошёл ты на хер, — высказался он, а Мир просто отвернулся от него и взглянул на меня.

Протянул мне свою большую крепкую ладонь:

— Пошли.

Я, не задумываясь ни на секунду, вложила свою ладонь в его пальцы и пошла следом. Мы взяли наши вещи и покинули здание театра, сели в машину.

— Почему ты не сказала? — хмуро посмотрел на меня Мирослав.

— Прости… — хлюпала я носом и роняла слёзы на свои джинсы. — Я хотела рассказать, но после Ежовой передумала. Думала, что решу этот вопрос сама…

— Глупая, — покачал он головой. — Ты могла бы в беду попасть, если бы я не понял намерения этого ублюдка.

Меня снова стала бить дрожь, едва я подумала о том, что могло бы произойти, если бы не Мир… Плечи трясло от рыданий.

— Ну всё, — прижал он меня к своей груди. Там было тепло, уютно и вкусно пахло. — Всё… Испугалась, да?

— Д-да…

— Мы накажем этого козла!

— А получится?

— Конечно. Он мог не только тебе сделать плохо, но будет и дальше поступать мерзко с другими девчонками. Мы можем и должны это прекратить!

Я посмотрела на него с восхищением. Нет, у него всё-таки очень большая и добрая душа. За это я и полюбила его. Нет, Ежова не права. Со мной Мир не играет, он проживает и чувствует всё по-настоящему.

— Хорошо, — ответила я, когда смогла немного успокоиться. Футболка на его плече стала совсем мокрой от слёз. — Только я боюсь показания давать и… рассказывать это всё.

— Я буду с тобой, не переживай, — погладил он меня по волосам, а потом мягко поднял мой подбородок вверх. — Теперь ты веришь, что я действительно тебя люблю? Я никому не позволю тебя обижать, я не позволю решать тебе проблемы в одиночку.

Я мягко улыбнулась, чувствуя, как путы, что стягивали грудь все эти дни, лопнули и опали. Стало гораздо легче дышать. Как я могла позабыть о заботе Мира, о его нежных поцелуях и предложении жить вместе после гадких слов этой змеи? Но спорить на людей всё равно нехорошо!