Парень подруги. Ты не для меня (СИ) - Безрукова Елена

Я подняла глаза на неё в полном изумлении. Она всё-таки догадалась! Не поверила она мне тогда…

На меня вдруг навалилась такая тяжесть от всего, что произошло. Слёзы полились сами собой, душу затопила жалость к себе, и я больше не могла это носить в себе. Во мне словно какую-то кнопку нажали, и я рассказала маме всё: как у нас с Миром завязалось, как мы стали практически жить вместе втайне от всех, и как потом я узнала от Ежовой о споре на меня.

Мама обнимала меня и плакала в унисон со мной. Она сейчас не корила и не ругала меня, а просто чувствовала и переживала эту боль — мы переживали её вместе.

— Видишь, Дианочка, — прижимала она меня к себе и гладила по спине. — Я же тебя предупреждала, милая. Молодые парни… они почти все такие. Особенно эти мажоры! В этих вообще ничего святого!

— Я думала, что он меня любит, — плакала я на её плече.

— Я тоже так думала когда-то, — вздохнула мама.

Я отстранилась от неё и посмотрела в её лицо.

— Ты думала? — Подняла вверх брови. — Но я считала, что папа и был твоей первой любовью.

— Нет, милая, — утёрла мама слёзы со своих глаз и покачала головой. — Я тебе просто раньше этого никогда не рассказывала. Папа у меня — второй.

— А кто был первым?

— Красавец университета, умница, спортсмен и наглый мажор, — усмехнулась мама. — Представляешь?

— Нет, не представляю, — обалдело ответила я. — Ты же всегда внушала мне, что у тебя был только один мужчина — папа! И чтобы я непременно стремилась к этому же. И всё это ложь? Зачем?

— Прости, милая, — виновато глянула на меня мама. — Я просто хотела сделать как лучше для тебя. Я хотела, чтобы ты не наступила на мои грабли. Хотела, чтобы ты отдала свою невинность тому, кто бы ее оценил. А не как я…

Я посмотрела на маму. Она продолжала плакать в бумажную салфетку, но уже не по мне, а по себе — той, молодой, глупой и влюблённой. А мне вдруг стало всё очевидно. Вот почему она так ограждала меня от общения с парнями. Она действительно не хотела, чтобы я испытала ту же самую боль, которую ощутила на себе она. И в кои-то веки мама оказалась права…

Мир сделал мне больно. Так больно, что теперь я просто не верю в любовь. И вдвойне больно осознавать, что моей маме пришлось пройти нечто похожее. Её тоже однажды предал тот, кому она так поверила…

Почему же мужчины считают, что имеют право играть девичьими сердцами, разбивать их, топтать без зазрения совести?

— А что тогда произошло, мам? — Спросила я у неё негромко.

Мама вздохнула, потеребила пальцами салфетку и ответила:

— Его звали Алексей. Самый популярный парень нашего университета. Все девчонки готовы были боготворить его, а он начал ухаживать за мной. Я такая тихая была, воспитанная, ничем особенным из толпы не выделялась. И вдруг этот красавец обращает на меня свое внимание. Я сначала не хотела верить, сомневалась, что это всё не игра какая-то. Как чувствовало моё сердце, что верить ему нельзя! Но я была молодая, глупая, мне так хотелось любви, так хотелось уже встретить своего принца. И я влюбилась. Доверилась ему. Мы провели несколько ночей, он… взял мою невинность. И пропал. Тогда ещё были обычные телефоны, стационарные. У меня был его номер. Я звонила много раз, но никто не брал трубку. Потом я увидела его в университете под ручку с другой девушкой. А когда подошла, он сделал вид, что меня не знает. Позже я узнала, что просто стала трофеем в дурацкой мальчишеской игре. Они играли на то, кто больше всего соблазнит девственниц. Я просто стала одной из жертв.

От услышанного я невольно зажала рот рукой. Ну что за мерзкие люди? Ну как можно так безбожно играть с чужими судьбами?

— О боже, мама! Ну какие же они… Как же ты это пережила?

— Да как пережила… Так и пережила, — пожала плечами мама. — Поплакала, как ты, на плече своей матери и пережила. Что же ещё оставалось сделать? Спустя время я познакомилась с твоим папой и тогда узнала, что такое настоящая любовь, что такое, когда тебя ценят, что такое, когда ты в первую очередь для любимого — личность и человек, а не игрушка какая-то… И я хотела, чтобы ты узнала сразу такого человека, правильного, а не стала чьим-то развлечением, как я когда-то. Понимаешь?

Я молча кивнула, закусив губы. Меня снова били рыдания.

— Мне очень жаль, девочка моя, что тебе тоже пришлось это пережить. Если бы я могла, я бы забрала твою боль себе и прошла это ещё раз. Но я не могу. Просто знай, что я очень сильно тебя люблю!

— И я тебя люблю, мам!

И мы снова обе расплакались, обнимая друг друга и поглаживая по спине.

24

Мирослав

Я бегал по коридору, но нигде её не нашел — она потерялась где-то в толпе. Коза шустрая! Ругнулся про себя и вернулся обратно в аудиторию. Схватил свои вещи, объяснился с педагогом, что у меня вопрос жизни и смерти, и мне просто необходимо сейчас уйти.

Пока шёл до машины, озирался по сторонам, надеясь увидеть где-нибудь Ди, и названивал ей беспрерывно на телефон. Однако, её нигде так и не было видно, а на звонки она не отвечала, естественно.

"Ди, прошу, давай поговорим! Не глупи. Я тебя люблю. Неужели я бы говорил тебе такие слова, если бы это было не так?" — отправил ей смс.

Пристегнулся и выехал на дорогу. Порулил в сторону её дома — надеялся застать Диану там. Завибрировал телефон, оповещая о входящем смс. Одной рукой развернул его.

"Да вы и не такое говорите, когда член свой присунуть охота", — ответила она.

"Я бы никогда не стал врать о таких вещах, — писал я. — А жить я тебе предлагал тоже в рамках спора?"

"Нет! — пришёл ответ. — Чтобы секс в доступности был. И чтобы я тебе давала по щелчку пальцев. Как там ещё Ежова сказала — и чтоб сосала тоже. Прости, Ланской, пососать тебе не успела! Каюсь!"

"Блин, Ди, ну прекрати. Где ты?"

Больше она не отвечала. Игнорировала. Я метался между её квартирой и своей, но она не приехала ни к себе, ни ко мне до самой ночи.

Уже лёжа без сна в кровати у себя дома, я написал снова:

"Скажи хотя бы, где ты есть? Я ведь переживаю. С тобой всё нормально? Я скучаю по тебе, Ди".

Какое-то время телефон опять молчал, а потом пришёл ответ. Я развернул сообщение и застыл на месте. Поджал губы.

"Диана спит. Так рыдала, что еле уложили спать с успокоительным. Перестань сюда звонить, гадёныш, ты уже достаточно сделал! И слова свои дешёвые при себе оставь. Не трогай Диану, если в тебе хоть капля совести есть!"

"Кто это? — ответил я. — Диана не так всё поняла!"

"Не надо вести себя как скот, тогда люди будут понимать тебя как положено! Это мама Дианы. Не пиши сюда, сказала, иначе я тебя в чёрный список внесу!"

Отложил телефон в сторону. Хоть что-то прояснилось, по крайней мере, теперь я знаю, что она в безопасности — умотала к родителям. Ладно, пока залягу на дно, она же не вечно у матери будет отсиживаться. Ей всё равно на учёбу надо, и завтра репетиция. Приедет. И я найду время заставить её выслушать. Простите, мама Дианы, но я не отступлюсь. Диана моя, и я верну её обязательно!

Диана

Как бы не хотелось возвращаться обратно, но я не могла слишком долго быть у родителей. Мама вошла в мою ситуацию, и по папиным связям мне сделали больничный лист на три дня, о чём я и сообщила в театр. У меня было несколько суток, чтобы зализать раны и прийти в себя.

Мир названивал и писал каждый день по миллиону раз. Что же он такой настырный? Неужели я в самом деле нужна ему, иначе чего так усираться-то? Но пока я так зла на него даже за сам факт этого спора и отношение ко мне до того, как всё началось, что я не хочу с ним даже говорить. Да, понимаю, что всё это было ДО наших отношений, но это не отменяет того факта, что мой парень — тот ещё свин! Разве можно так с девушками поступать? Да, я знала, какой он, и с кем связалась. Точнее, думала, что знала — бабуин. Но что он ещё и свин высшей степени — нет, не догадывалась!