Черепашья луна - Элис Хоффман

Джулиан хмыкает и говорит Лоретте, что все в порядке, та подбегает к Эвану, который стоит не шелохнувшись, давая себя обнюхать, а потом отходит.

— Я кормушку сломал, — говорит Джулиан, кивнув на стол. Он подходит к Эвану и берет у него из рук один пакет. — Я друг семьи, — объясняет он.

— Это хорошо, — говорит Эван, бросив быстрый взгляд на шрам на лбу Джулиана. — Это большое облегчение.

Они идут в кухню, где Эван ставит пакеты на разделочный стол.

— Готовый обед? — говорит Джулиан.

— Высший класс, — отвечает Эван.

Эван идет к холодильнику и достает два пива.

— Вы давно знакомы с Люси? — спрашивает он.

— С первого числа этого месяца.

Джулиан берет пиво, которое ему протягивает Эван, и садится.

— Близкий друг семьи, — сухо произносит Эван. Он открывает ящик, где лежит столовое серебро. — Вы не собираетесь меня грабить, я надеюсь?

— Я пригнал Люси ее машину, — говорит Джулиан, и это отчасти правда.

— Вы знаете Кейта? — спрашивает Эван.

— Неплохо, — отвечает Джулиан.

— Здесь ему было бы лучше.

— Возможно, — говорит Джулиан, не желая вмешиваться в семейную драму.

— Если вы и в самом деле друг, поговорите с ней, — говорит Эван. — Убедите ее отпустить Кейта.

Джулиан пьет пиво и смотрит, как Эван открывает контейнеры с едой. Он никогда не пробовал китайскую еду, и пробовать ему не хочется. Во-первых, там непонятно что, а Джулиан не любит сюрпризов.

— Это ей решать, — говорит Джулиан. — Не так ли?

Он кладет ноги на кухонный стул и следит за тем, как Эван накрывает на стол. Вид у него опасный, даже когда он неподвижен; не говоря о собаке, которая легла в кухне на полу возле двери.

— Ладно, будем откровенны, — говорит Эван, выкладывая на стол салфетки. — Мне немного не по себе, когда по моему дому ходит неизвестно кто. — Он останавливается перед Джулианом. — Без обид.

— Не беспокойтесь, — говорит Джулиан. — Сплю я в машине. Я просто зашел принять душ.

— У меня какое-то тревожное чувство, — говорит Эван.

— У вас не найдется кукурузных хлопьев каких-нибудь? — спрашивает Джулиан, глядя на китайскую еду. — Без обид.

Когда спускается Люси, Джулиан с Лореттой едят залитые молоком хлопья, а Эван открыл себе второе пиво. Люси кажется, что пол уходит из-под ног. Вся одежда на ней чужая: белая блузка прихвачена из квартиры соседки, а короткую желтую юбку, явно Мелиссы, Люси взяла в спальне Эвана. При виде Джулиана и Эвана рядом, которых не совместить не то что в одной комнате, а в одной вселенной, в желудке у нее екает.

— Вы познакомились, — говорит она ровным голосом.

— Мне начинает казаться, что у меня тут номера с завтраком, — говорит Эван. — Без обид, — поворачивается он к Джулиану.

— Он ночевал в машине, — говорит Люси.

Она садится за стол, хотя даже смотреть на еду не может. Она только что была в комнате Кейта, где усадила плюшевого дракона в центре подушки, хотя знает, что когда он приедет, он засунет его куда-нибудь с глаз долой — на верхнюю полку в шкафу или за стопку комиксов на книжном стеллаже.

— Уже знаю, — кивает Эван.

Люси смотрит на свою тарелку с китайской едой, которую Эван поставил перед ней. Джулиан наблюдает за ней, и она чувствует его взгляд так же, как биение пульса на шее.

— Ты не хочешь мне объяснить, что здесь происходит? — говорит Эван.

Люси поднимает на него большие серые глаза, прищуривается.

— Ничего не происходит.

Чтобы не расхохотаться, Джулиан сосредоточивается на хлопьях.

— Ты что ему сказал? — спрашивает Люси у Джулиана.

Она готова поклясться, что он что-то сказал.

Джулиан аккуратно кладет ложку на стол.

— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сказал?

— Нет, — говорит Люси. — Это вообще не твое дело.

— Что не его дело? — Эван подается вперед. — Если это имеет отношение к Кейту, я должен знать.

Джулиан смотрит, как Люси будет выкручиваться.

— Ничего не происходит, — говорит Люси.

Если она будет неосторожна, она запутается, поэтому Джулиан откидывается на стуле и тянется за своим пивом.

— Знаете, что самое удивительное? — говорит он. Эван и Люси удивленно поворачивают к нему головы. — Я никогда не видел снега.

— Означает ли это, что вы остаетесь здесь до ноября? — говорит Эван. — Я пошутил, — добавляет он. — Это шутка.

— Мне кажется, человек, который никогда не видел снега, должен смотреть на мир совсем не так, как тот, кто его видел. Любопытно, а как у собак? — Джулиан ставит пустую бутылку на стол. Интересно, когда же он заткнется? — О чем они думают, когда смотрят на снег? Может, они думают, что это падает небо?

Джулиан уже знает, что не отпустит Люси одну к Рэнди Ли. Она смотрит на него во все глаза, пока он распинается о снеге, он так много говорит, что язык заболел. И все же он уверен, что она ошибается: Рэнди не знает о смерти жены. Может быть, он пытался произвести впечатление на Люси, может, просто привык врать, а может, это Люси так отчаянно хочется вытащить из петли своего сына, что она принимает желаемое за действительное. Но у Джулиана по-прежнему такое предчувствие, что сегодня что-то непременно случится, и, быть может, даже с ним. Он не будет больше сидеть в машине. Он подождет, пока она зайдет в дом, а потом пойдет за ней следом. На траве останутся следы от его башмаков, и он будет так близко, что от его дыхания запотеет оконное стекло. Он никому не позволит отнять ее у себя.

Ангел сидит на ветке. С тех пор как он влюбился в девушку, его стали замечать птицы, и теперь они облетают дерево стороной. Он скучает по голосу иволги, по трескотне диких попугаев. Если он так и будет ее любить, то станет еще тяжелее и начнет оставлять следы на земле. Как только это произойдет, он навсегда останется девятнадцатилетним. Время и пространство снова стали реальны, так что если он не будет держаться тени, то может и загореть.

Давным-давно, когда они с братом целыми днями носились по болотам, он не раз возвращался домой с обгоревшими плечами, а потом мучился всю ночь. Мать, чтобы охладить жар, натирала его уксусом, и он лежал на чистых простынях и слушал голоса пересмешников за окном. Мать всегда за него волновалась, она терпеть не могла, когда он лазал по деревьям. Как-то он забрался на дуб и увидел ее сквозь листья: одна рука козырьком, другая держится за сердце. Иногда он притворялся, будто не слышит, как она велит ему спускаться. Затаившись в листве, он следил за птицами. Ему было обидно, что он заперт в тяжелую плоть и самые бестолковые птицы, дятлы или куропатки, с легкостью делают то, что для него невозможно.