Последний день может стать первым - Стас Северский

— О, много… Макеты городов…

— Там техника есть?

— Да, там…

— Компьютеры есть?

— Не знаю, не заметил.

Чертов Кот! Опять тупит! Тролль про музей говорил. Вряд ли где-то еще в Шаттенберге могла остаться наша техника. Они зачищают все объекты, имеющие хоть какое-то стратегическое значение, а музей к ним относится в последнюю очередь. Откуда это чудище все знает?.. Где он, когда нужен?.. Я осмотрелся… Нет… Ладно, сейчас к бледным, а потом в музей. Что-то крысы долго…

А вот и они, легки на помине… сразу все мои лазутчики вернулись. Маленькие серые существа вышли на свет из темного квадрата открытой двери, как занесенные из коридора клочья пыли. Они похожи друг на друга — едва различимы и визуально, и по ментальному фону… Узнать среди них своего Крыса-передатчика я не смог и обратился к первому попавшемуся — все равно он параллельно все другим передаст…

— Пусть один останется, а остальные — наружу.

Крысы встали на задние лапы, отдали честь и выбежали в коридор еще до того, как дверь закрылась — полутенями растворились в темноте. Мой Крыс залез ко мне на плечо…

— Ну что, нашли?

— Близко отсюда, но долго идти.

— Надо петлять обходными путями?

— Крысы могут близко пройти — люди не могут. Человеку надо по верху идти.

— Они под землей?

— Под землей. Проходы закрыты.

— Сколько по времени идти?

Глупый вопрос…

— Времени под землей нет.

— Не спорю.

— Солнце будет низко, когда дойдем.

— Ясно. Что твои братья полусвета передают с постов на базах Штрауба?

— Нет движения — ничего не меняется. Только продолжают доставлять новую технику — резерв размещают далеко от города.

— Нужно выслать разведчиков к границам города. Пусть рассредоточатся, идут поодиночке, используя укрытия, и наблюдают. Понял?

— Так точно.

— Тогда передавай, и в путь.

— Шторм наверху. Опасно.

— Времени нет, сейчас пойдем.

— Понял.

Отважные твари, эти крысы!..

Запись № 37

03.09.206 год Новой Техно-Эры 17:39

Идти нелегко будет. Если бледные не согласятся, я их расстреляю, и плевать на все (на межвидовую лояльность особенно)…

— Крыс, вы наверху машины видели?

— Нет. Темно. Ветер. Ничего нет.

«Защитник» кивнул…Чисто, так чисто… Крысы в такую погоду разведчиков не обнаружат, но и разведчики вряд ли на восток заявятся… Они без особой нужды в таких условиях не летают, а если сильный шторм, — так и вообще не летают.

Кот засуетился…

— Я с вами!

— Останешься.

— Пойду, Айнер!

— Останешься. Бледный за тобой присмотрит.

— Нет, я пойду! Бледный пусть остается, а я пойду! Если вас там сдует, я вам помогать буду!

— Идем, S9. А Кот пусть сам решает.

— Решит он… Нужен тебе лишний груз?..

— Возьмем его.

— Ты его тащить будешь… Пора, время идет, нас оно ждать не будет.

Запись № 38

03.09.206 год Новой Техно-Эры 18:00

«Защитник» идет впереди — далеко впереди. Кот мешает очень: забегает вперед, возвращается и путается у меня под ногами. Крыс, кажется, заснул…

— D40, у меня сложилось впечатление, что все идеи, которые приходят мне в голову… Ты все это уже продумал до мелочей. Сколько раз тебе говорить — докладывай обо всех вариантах.

— Я это учитываю, S9.

— План нуждается в доработках. Ты этим займешься. Ты все рассчитаешь и предоставишь мне отчет.

D40 обернулся через плечо, и в лучах его фонарей заблестели капли водяной пыли, вьющейся вокруг голенищ моих сапог. Похоже, что тоннели протекают — нас обгоняют быстрые ручьи, кое-где вода стекается в довольно большие лужи. Мелкие брызги, поднятые моими шагами, оседают на отполированных сапогах, собираются крупными каплями и скатываются обратно.

— S9, план рассчитан. Этот вариант приемлем при определенных условиях.

— Ты о чем?

— О подходах к Ивартэну.

— Еще можно что-нибудь придумать.

«Защитник» сократил шаг — почти остановился, снова обернулся ко мне… Его «лицо» — неподвижная маска… Его глаза мерцают чуждым холодом… Я снял излучатель со ждущего режима.

— S9, ты знаешь, что это невозможно.

Знаю… Все это время я старательно отгоняю эту мысль, но она блуждает где-то на границе сознания. Она неистребима! На ней замыкаются все мои схемы, она искрит, постоянно коротит в моих выгоревших нервах. Наплечные фонари «защитника» вырывают светом стены пропыленного тоннеля и кабели, уходящие в прямую, бесконечную перспективу. Где-то там, вдалеке свет блекнет, пожираемый пыльной мглой… Сквозняк, будто подгоняя меня, бьет по голенищам сапог полами шинели… Я пошел вперед — в это темное марево, но остановился под взглядом «защитника». Его глаза светят холодом… Я стараюсь подавить зарождающуюся бессильную злобу… Чувствую, как из-за грудной клетки поднимается неосязаемая сила — сила приходящая на вдохе.

— Не говори и не думай об этом — ты защитник.

— В данной ситуации подобный запрет не актуален, S9. Вижу, силы к тебе возвращаются…

Действительно, ко мне возвращается сила. Я готов разбить этот мрак жесткими лучами, но это то же самое, что резануть ножом по дыму. Его можно разорвать, разметать, но он снова соберется, затянет раны туманом… Он рассеется под светом расщепителей, но только потому, что это оружие не оставит даже пыли… Нет, все не выход… Нужна система фильтров, чтобы осадить эту мглу… Я должен думать… Внутренняя энергия, ищущая применения, словно изливается сиянием, исходящим от меня. Я так отвык от этого, что теперь почти ослеплен своей силой… Кот отпрянул с нечленораздельным визгом, даже Крыс-передатчик проснулся.

— Убери излучатель, S9.

— Я контролирую себя — и тебя тоже.

— Никто не сможет перейти границы Ивартэна, пока пограничные посты не стянут к Штраубу для контрольной зачистки.

Я закрыл глаза и обратился к «защитнику» по выделенной линии:

— D40, мне все равно, что будет — я сделаю это. Ты не сможешь меня переубедить.

— Это сможешь сделать только ты — люди твоей категории не воспринимают допустимые средства ментального воздействия и способны противостоять запрещенным. Пока у тебя еще есть время на размышления, я не имею права применять силу.

— Если ты будешь мне препятствовать, я тебя ликвидирую. Меня это не остановит — меня ничто не остановит.

— У меня нет прав удерживать тебя, применяя тяжелые силовые приемы, оружие и какие либо ограничивающие движения средства. Если допустимые методы будут недейственны — в таком случае задача будет считаться завершенной.

— Нет! Ты будешь делать то, что скажу я.

«Защитник» стоит не двигаясь, он опустил руки, пассивно призывая меня к спокойствию…

— Ты уже ничего не можешь сделать для людей, S9. Для человечества это конец — и не самый худший.

— Конец, так конец — будем стоять до последнего.

— Еще возможно сохранить жизнь. Подумай над этим, S9. Подумай над тем, что делали и что будут делать люди — к чему это ведет.

— Все это ни к чему.

— На что ты рассчитываешь?

— Разве что на удачу.

— На удачу можно рассчитывать, но удачу нельзя рассчитать. Ничего не останется, S9. Ничего.

— Я не машина — я иду даже на такой риск.

Решимость и определенность подавили злобу. Отчаянье холодными руками изорвало мою возвращающуюся силу — сдуло обрывки с ладони дыханием усталости. Излучатель давит тяжестью на дрожащую руку, напоминает, как я измотан… Отчаянье — решимость — обреченность… Я стою посреди тоннеля, в темноте проблескивает быстрая вода, струящаяся вдоль стен…

«Защитник» застыл и не двигается… Это противостояние снова закончится ничем. Не просто мне будет его убедить, как и ему меня… Нужно заставлять мозги работать… Да, я думаю как человек, исходя из интересов людей, из наших интересов, из своих интересов, из своих желаний, из своих страхов… Да, я иду на огромный риск… Если я не пройду все преграды Ивартэна, если не завершу войну, — не останется никого, ничего… Жизнь была и до нас… Но было и такое, что мы жили, когда на планете не было другой жизни, и мы создали ее снова… Мы все исправим… Война завершится, и тогда мы все исправим — у нас есть будущее. Еще не поздно… Из-за грудной клетки рвется боль так же, как и сила — на вдохе — рвется с затаенными хрипами задыхающегося человека…

Кот нерешительно подошел ко мне и поскреб голенище сапога когтистой лапой…

— Айнер, это что было? Что с тобой?

— Не трогай мои сапоги.

— Ты меня напугал. Что это?

— Силы ко мне возвращаются, но пока ненадолго — прошло.

— Ты не такой, каким я тебя считаю?

— Не совсем. Мне мешает лучевая болезнь…

— Ты… Не делай так больше.