Тень Серафима - Наталья Сергеевна Корнева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Образец, принадлежащий Себастьяну, был столь ценен, что для раскрытия магических свойств даже не нуждался в огранке или дополнительной обработке. Аметист представлял собой естественный сросток двух правильных кристаллов, образованных плоскостями призмы и ромбоэдра. В полностью натуральном виде он был вставлен в специально изготовленный медальон, подобный которому имел каждый маг. Украшенный рельефной сканью, медальон при необходимости вмещал пять небольших минералов – максимальное количество разносортных драгоценных камней, которые могли работать вместе без конфликтов, усиливая свойства друг друга. Заклинатель высокого уровня мог настроить и более сложную систему, но в этом случае она постоянно нуждалась в проверке и наладке, что, понятное дело, не годилось в условиях боя.
Аметисты не следовало носить слишком долго: камни действовали как фильтр и постепенно становились токсичными. По мере поглощения ядовитых веществ они засорялись и теряли стеклянный блеск, приобретая едва заметный глазу пепельно-серый оттенок, похожий на налет плесени. Накопивший достаточно грязи минерал действовал прямо противоположно, отравляя и опьяняя владельца. А потому надо бы уйти отсюда до начала обратного действия.
Стоящая рядом София ощутимо расслабилась и, развязно засмеявшись, дернула Себастьяна за рукав. Тот с сожалением посмотрел на Искаженную, которой камни помочь не могли. Глаза ее заблестели, а губы, словно лепестки роз, приоткрылись в волнении. Игриво распустив надушенный веер, София улыбнулась. Себастьян испытал смешанные эмоции: с одной стороны, в привлекательности и обаянии юной фее было не отказать, с другой – недоставало чувства стиля. О Изначальный, с каких это пор он стал зацикливаться на идеале? Разве цветущая молодость во все времена не искупала любые шероховатости поведения?
Привыкнув к запахам и немного адаптировавшись, Себастьян заметил, что в зале играет музыка – ненавязчивая, негромкая и ритмичная. В такт ей на сцене двигались пары и группки людей, облаченные в фееричные костюмы из блестящих цветных лент, перьев и золота. Ювелир заинтересованно задержал взгляд на происходящем: движения танцовщиков посреди богатых декораций, имитировавших пейзажи океанского дна, впечатляли. Это было полноценное театральное представление, в котором сцена представляла собой приподнятую на высоту человеческого роста причудливую конструкцию, ажурной лентой опоясывающую зал. Она была полна романтичной морской атрибутики: ярких рыб, блестящих раковин, витых гирлянд водорослей – и, скорее всего, держалась в воздухе с помощью магии. Во всяком случае, никаких дополнительных механических приспособлений Себастьян не увидел.
Ювелир нахмурился и осуждающе покачал головой: расходовать мощь драгоценных камней на такую ерунду, зная, к каким разрушительным последствиям приводит каждое искусственное изменение энергетических полей… Хотя нельзя не признать: смотрелось очень оригинально и эффектно. Даже иллюзию текущей воды искусно создали на парящей сцене.
В некоторых из танцовщиков, как это ни поразительно, определенно текла кровь оборотней – уж слишком грациозными, пластичными и быстрыми показались их движения. Пока это были только танцы, откровенные, но танцы. Однако Себастьян предполагал, что действо на сцене постепенно перейдет в нечто большее и к вакханалии смогут присоединиться все желающие в зале.
Вспомнив, что над ними еще двенадцать этажей содрогающихся в наркотическом или алкогольном экстазе тел, ювелир испытал настоящее омерзение.
Но кто из живущих без греха? Не время и не место предаваться морализму. Нужно попытаться выяснить, кто отправил к Стефану ночных гостей, если, конечно, все это не плод воспаленной фантазии несчастного.
Присев за свободный столик, Себастьян заказал пару бокалов белого вина и принялся с любопытством разглядывать помещение. Многие из присутствующих оказались ему знакомы, что было вполне предсказуемо, ведь это его основные клиенты. В свое время он навещал почти каждого из сильных магов Ледума, предварительно выяснив привычки, мельчайшие детали распорядка дня и, конечно же, узнав в лицо.
Помимо обычных столиков в зале были индивидуальные ложи, расположенные по периметру внешней стены. От остальных гостей их отделяли лишь тончайшие голубовато-белые тюлевые занавески. Похожие на лоскуты облаков, они трепетали от малейшего движения воздуха.
Себастьян напряг зрение, пытаясь различить хоть что-то за ними. Для простого смертного это было бы невозможно, но сильфу удалось не обращать внимание на дрожащую эфемерную преграду, смотря словно сквозь нее.
Результат не заставил себя ждать. Уже в первой ложе Себастьян с удивлением обнаружил своего нанимателя. Глава службы ювелиров собственной персоной вальяжно откинулся в кресле и, полузакрыв глаза, сосредоточенно курил кальян. Судя по очень маленькой курительной чашке и большому количеству льда, Кристофер, по своему обыкновению, не ограничивался табаком, отдавая предпочтение смеси гашиша, меда и патоки. На столике рядом стояло большое блюдо с крупными темно-алыми вишнями, сам цвет которых был каким-то лоснящимся и порочным. Кристофер не обращал внимания на сцену: перед ним и только для него танцевали личные танцовщики.
Но удивило Себастьяна даже не это: слабость Кристофера к ночной жизни была известна. Поражало нечто другое – приметная декоративная лента во всегда продуманном до мелочей наряде. Глубокий черный цвет притягивал взгляд, как маятник в руке гипнотизера. Это была не просто деталь одежды. Особым образом завязанная вокруг горла, наподобие шелкового шарфа, черная лента сообщала окружающим о поистине уникальном статусе своего обладателя.
Перед ними был премьер.
Глава 17,
в которой продолжается разговор о некоторых традициях Ледума
Не было более высокого положения в Ледуме, чем положение премьера.
Не существовало способа добиться большего расположения и доверия лорда-защитника. Как в былые времена священнослужители представляли самого Творца, подобным же образом воля премьера считалась выражением воли правителя, и ее надлежало выполнять неукоснительно.
Себастьян знал о двух временных супругах, которым лорд Эдвард присваивал статус прим, потому что те ждали от правителя детей, которым он пожелал передать преимущественное право на престол. Для ребенка, получавшего официальный титул наследника, предпочтительно было иметь как можно более высокое происхождение, которое никто из незаконнорожденных отпрысков не смог бы оспорить. Таким образом, статус примы давал скорее формальную, чем реальную власть.
Несмотря на это, последняя прима Ледума, госпожа Лидия, смогла с умом воспользоваться открывшимися перед ней возможностями. Женщина обладала сильным характером и рассудительностью, вместе с тем благоразумно не вмешивалась в щекотливые вопросы политики. В противоположность этому она активно занялась общественной и научной жизнью и поспособствовала небывалому расцвету наук и искусств в Ледуме. Огромную поддержку получил от нее Магистериум. Сама Лидия много лет занималась исследованиями в области химии и даже получила ученую степень.
Госпожа Лидия сохраняла за собой статус примы в течение семнадцати лет, родив лорду-защитнику троих детей, младший из которых, Эдмунд, сейчас был инфантом. Однако ей, как и многим
