Королевская пешка (СИ) - Буланова Юлия

— Прости, но мне совершенно безразличны Тиверия, твои родственники и председатель Верховного совета. Я просто хочу побыть с тобой. Пока могу. Давай сегодня сделаем вид, что нет никого и ничего, кроме нас? Пожалуйста. Ты мне должен. Один вечер. За пять лет войны. Из меня не вышло идеальной княжны и примерной супруги высшего аристократа. Но я старалась поддерживать тебя в меру своих сил. Не желаю делить тебя с кем-либо хотя бы сегодня.

— Ты просто устала или успела навыдумывать себе всяких ужасов? — муж отстранился и посмотрел на меня с явственной тревогой. — Яра, я жду ответа.

— Нам придется развестись.

— Одной усталостью такой экзотический бред объяснить сложно. Ты как себя чувствуешь?

— Раду, твоему народу, от поддержки которого зависит твоя работа, открылась нелицеприятная правда о том, кто я.

— Милая, ты прожила в моей стране пять лет. Именно здесь нашла семью и друзей. Многое сделала для простых людей. Но понять культуру и менталитет Талие так и не смогла. Здесь все проще и сложнее, чем в том мире, где ты провела детство. Наши традиции предписывают членам правящего рода опираться на ряд ограничений при выборе пары. И они относятся к генетической карте невесты или жениха. Я мог жениться и на принцессе сопредельного государства, и простой талийке. Это было моим правом. А ты – моим выбором. Удар был не по тебе и твоему происхождению. Они желали представить меня в негативном свете. Вот представь. Я знаю, что тебя вынудили вступить в этот брак. Вероятнее всего шантажом и угрозами. Ты любишь другого. Я знаю или догадываюсь о его личности. Меня вряд ли это радует. Но до шахди не дотянуться, а единственная на ком можно сорвать злость – ты.

— Не понимаю.

— Ты слишком быстро забеременела. Брак может быть тысячу раз политической или финансовой сделкой. Но насилие в нем неприемлемо. Дай ты хоть малейший повод, то, что происходило в нашей постели, разобрали бы по минутам и оттенкам эмоций.

— Мне было приятно. Любопытно. Тепло. В первый раз. Я понимала, чем мы собираемся заняться. И знала, что могу сказать: «Нет». Ты шесть раз спросил, точно ли я этого хочу и явно не был настроен меня к чему-либо принуждать. Я помню, тот вечер. Все-таки это был мой «первый раз».

— Энтал все еще действует? – Раду немного отстранился, с тревогой заглядывая мне в глаза.

— Нет. – откидываюсь на подушки, заложив руки за голову. – Что еще я не поняла в этой интриге?

— Мы с тобой пользуемся достаточно большой поддержкой подданных. Суммарно. Прости. Наверное, стоило объяснить твою роль. Но разговор этот ожидал быть премерзким. Да и отец... не рекомендовал. Говорил, что ты, делая все искренне и по собственному желанию добьешься большего. Не злись. Так принято. Княжеский род служит Талие. В меру своих возможностей. У тебя талант понимать беды и чаяния простых людей. Ты даже не представляешь, сколько людей вдохновившись твоей работой тоже начали помогать госпиталям и приютам. Особенно в провинции. Не все могли взять чужого ребенка в семью. Но многие приносили одежду или игрушки. Кто-то после работы абсолютно бесплатно занимался с ребятами: помогал с домашними заданиями, учил тому, что умел сам. В реабилитационных центрах катастрофически не хватало персонала. Но туда приходили мальчишки и девчонки – только со школьной скамьи и просто были рядом с теми, кто учился ходить, чтобы поддержать. Ты помогала самым слабым. Это дело достойное княжны. Тебя любит народ, хлебнувший горя в этой войне. За умение не отгораживаться от чужой боли, а пропускать ее сквозь себя. Меня поддерживает армия. За верность долгу. Если у меня нет достаточного опыта или знаний, я отойду в сторону, позволяя генералам выполнять свою работу. На моей совести нет не единой атаки, когда я бы посылал людей на смерть по собственной глупости, чтобы доказать кому-то что лучше разбираюсь в тактике. Также, меня поддерживает аристократия и элита. Немного за твой счет. Моя страна, несмотря на всю ее прогрессивность, весьма традиционна. Иначе монархия здесь была бы невозможна. Традиции предписывают представителям княжеского рода определенную линию поведения. Этикет, регламентирующий все сферы жизни.

— Почему же меня с ним не соизволили ознакомить?

— Чтобы следование ему стало твоим персональным адом? Выдрессировать человека на условно-верное поведение, конечно, можно. Но ошибки при таком подходе неизбежны. Тяжело контролировать каждое слово, каждый жест. Я с рождения живу по этим правилам. Для меня это также легко и естественно, как дышать. Для тебя вероятнее всего стало бы неподъемной ношей. Принцессе — уроженке чужого мира не зазорно быть иной. А мне это добавляет очков. Брак во имя долга – достойный шаг для княжеского наследника. То, что я смог построить прочный брак, в котором царит взаимная привязанность, вызывает уважение.

— Любить вульгарную дуру, которая к тому же еще и далеко не красавица, сродни подвигу?

— Яра, ты переворачиваешь мои слова самым гадким образом. Я считаю, что ты прекрасна. И плевать на каноны. В моих глазах женщины красивей просто нет. Ты часто видишь и понимаешь больше моего. А эксцентричность – не порок, а чудесная особенность. – Раду тяжело вздохнул и продолжил чуть более серьезно. – В том, где и как тебя воспитывали, нет твоей вины. Не нужно смотреть на меня с таким возмущением. Я бесконечно благодарен твоему приемному отцу за то, что он научил тебя любить и поступать по совести. Это ценнее всего того, чему должны были учить принцессу крови. Но отрицать то, что у тебя нет ряда навыков, необходимых для управления аристократами, бессмысленно. Ты прешь напролом там, где принято плести интриги, просишь там, где имеешь право не просто приказывать, а ждать безропотного подчинения.

— Все так плохо?

— Княжна-чудачка, добрая и бескорыстная для моей страны может сделать больше, чем аристократка, скованная сотней условностей. Прости.

— Да чего уж там? Я знала в кого влюбляюсь. Талие всегда на первом месте в твоем сердце. Но так и должно быть. Слишком много людей зависят от тебя.

Раду снова притянул меня к себе и весело хмыкнул. А что? Я ведь и вправду понимала, что он из себя представляет. Это лишь в дурных романах принцы и принцессы считают, что имеют право поставить на карту собственный народ во имя своей любви, чести и прочей ерунды. Истинный правитель отдаст родине всего себя от первого и до последнего вздоха. И поставит на путь служения все до чего дотянется. Мне стоит быть благодарной уже за то, что он нашел применение моим безусловным достоинствам, а не пожелал переделать, сломав в процессе.

— Давай сбежим к океану? – вдруг спросил он мне на ухо. – Заберем дочку и полетим. Будем гулять по пляжу, купаться. Я всю войну об этом мечтал. Талие как-нибудь выстоит пару дней без нас.

— Сейчас?

— Завтра. Сегодня был слишком тяжелый день. Надо бы поспать. А Хаят увидев песок и волны, нам отдохнуть не даст.

Отступление

Яр Андлелле стоял на площади перед возводимым заново дворцом в компании бывших сослуживцев. Весельчак и балагур. Забияка. Верный товарищ. Пилот-ас.

Младший офицер, имеющий равное количество наград и взысканий. Для него нет ничего невозможного в бою. Везунчик, не получивший ни одного ранения. Он даже из горящего шаттла выходил на своих ногах. И быть бы ему в больших чинах, но дурную службу сыграл не самый покладистый характер. При всех своих несомненных талантах и способностях Яр не умел молчать и стоять в стороне.

Обостренное чувство справедливости крайне вредно для карьеры. И Андлелле раз за разом посылал эту карьеру в темную бездну.

А теперь, когда в мастере космического боя отпала нужда, он оказался на планете с крошечной суммой подъемных и без малейшего представления, что будет делать в этом новом мире без войны.

Мужчина был до сих пор пьян от счастья. С тех самых пор, как услышал объявление о капитуляции Джанната.

И все же, не знал, чем сможет заняться теперь. Порой с горечью думая о том, что такому, как он было бы лучше героически погибнуть, защищая родные рубежи. Это было бы по крайней мере красиво. А так…