Черная, как ночь - Ирина Червонная

– Что же делать? – забеспокоился Нивек. – Как же их спасти?

Самот в это время подошел к другому краю дороги и замер, увидев вдалеке высокую гору, окруженную джунглями.

– Иди сюда.

– Что там? – подбежал тот к Самоту.

– Гора, о которой говорил Од. Только надо пройти через лес, и мы у цели.

Посмотрев на гору, Нивек тут же вернулся обратно. Еще раз кинул взгляд вниз, затем, пробежав немного вперед, сказал:

– Спуск с горы удобный… надо добраться до леса и найти лианы. Воспользуемся ими, как веревками, и спасем Йама, Скелу…

– И Исанга, – пренебрежительно сказал Самот.

– Что такое?

– Каждый за себя, Нивек! Я ведь не нарушу правил, если пойду к цели, как одинокий волк.

– Что ты такое говоришь! Какие правила? – вновь подбежал к нему Нивек. – У тебя есть шанс все исправить: помочь спасти своих друзей.

– Друзей?! Не смеши…

– Самот!

– Лучше не трогай меня.

– А то что?

– Ты висишь на волоске от смерти, стоя здесь, на краю.

– Да-а, позиция, конечно, у меня не выигрышная, – через силу усмехнулся Нивек, кинув взгляд с обрыва. – Но ты же этого не сделаешь?

– Ты ошибаешься, – холодно произнес Самот и резким движением столкнул его в пропасть.

И вдруг за его спиной раздался мощный рык леопарда, который мчался на момо. Резко обернувшись, Самот еле успел отскочить. В этот момент хищник, пробежав мимо него, спрыгнул в пропасть. В прыжке он вмиг обернулся траугусом. Эта могучая птица была настолько велика и сильна, что смогла спасти момо от столкновения с землей. Траугус схватил обезьяну и, подняв наверх, бросил к ногам Самота. Оторопевший от ужаса Нивек весь дрожал и не понимал, что с ним произошло. Сознание постепенно вернулось к нему. Он тряхнул головой, посмотрел в глаза недруга и затем бросил растерянный взгляд на улетающую птицу.

Лицо Самота исказилось от гнева и безысходности от этого гнусного поступка.

– Что скажешь, Нивек?

– Нет ничего более ужасного, чем то, что ты совершил.

– Именно это я и ожидал от тебя услышать. Столкни меня в эту пропасть, давай же, ну!

– А глупость тебе идет, Самот. Месть не выход, месть только подкосит мою и так запачканную репутацию. Я хочу пройти испытания, выжить и найти Мелани. Я знаю, что она здесь, – осмотрелся Нивек вокруг. – Траугусы возвращаются. И их уже двое.

– Надо убегать отсюда в лес!

– Расстояние слишком велико, ты не успеешь добежать до джунглей.

Птицы сделали несколько кругов над момо и пошли на снижение. Приземлившись, траугусы замахали крыльями так часто, что образовалась пыльная мгла. Через несколько секунд из нее показались двое крепких мужчин. Их внешний вид был далек от современности и довольно оригинален. На одном была надета короткая юбка из шкуры льва, на другом – леопарда. За их спинами на кожаных ремнях висели самодельные луки и чехлы с деревянными стрелами.

Словно насторожившийся суслик, Нивек не сводил ошеломленного взгляда с появившихся людей. Самот тем временем медленно отступил назад и бросился наутек по склону горы. Но путь ему преградила тигрица, внезапно выскочившая из зарослей. Растерянная обезьяна заметалась из стороны в сторону, пытаясь прорваться вперед. Хищница не уступала по ловкости и контролировала движения момо. В одном из прыжков тигрица толкнула лапами обезьяну так, что та, как футбольный мяч, отлетела на несколько метров. Издавая мощный рык, зверь приближался. Самот отполз, затем встал, встряхнул шерстью и зашипел, оголяя зубы. Тигрица остановилась и, немного понаблюдав за неугомонной обезьяной, рванула к ней, вновь ударила ее лапой и сбросила в ущелье. Оказавшийся в центре течения момо вскоре исчез в водовороте.

Находясь в опасности, перепуганный Нивек оставался стоять на месте.

«Один из них мне спас жизнь, а значит, они мне ничего не сделают. Хотя нет… не стоит тешить себя такими мыслями», – подумалось ему.

Тигрица приблизилась к обезьяне и стала подталкивать ее к краю ущелья. Нивек покорно выполнял очевидное желание дикой кошки. И как только момо оказался у пропасти, на его глазах произошло мгновенное превращение тигрицы в девушку: ее шкура вспыхнула огнем, осыпалась пеплом, и перед Нивеком предстала та самая индианка, над которой он когда-то надругался. Черные волосы спадали с плеч легкими волнами, в бездонных карих глазах читалась непоколебимость. Короткое платье из полосатой шкуры бесподобно смотрелось на стройном теле охотницы.

«Не может быть, – момо отвел взгляд в сторону. – Лучше умереть прямо сейчас. Какая же я сволочь. По всей видимости, они хотят, чтобы я прыгнул следом за Самотом».

Пока Нивек думал, один из охотников натянул лук и нацелился на него.

– Я не знаю твоего имени, – обратился Нивек к девушке. – Но ты прости меня и друга моего прости.

Ру сделала жест рукой, чтобы охотник опустил лук.

– Спасибо, – произнес Нивек.

– Я вижу, что ты все понял. Слышу, как сильно стучит твое сердце… Но я не прощу тебя.

Издалека донесся крик птицы.

– Ты не моя добыча, – она посмотрела на небо.

Вскоре Нивек заметил стремительно приближающегося орла, который сел на плечо Ру.

«Скорее всего, это Ламира, моя Мелани! Черная орлица», – подумал момо.

Нивек чувствовал себя горевшим в огне. Истинное прозрение обжигало его душу. Он понял, каким мерзавцем он был, как жестоко обращался с ней…

«Как же невыносимо осознавать, что ты последний негодяй».

Нивек был уверен, что Природа оставила его на справедливое растерзание охотников, поэтому он решил превратиться в мышь, чтобы дать себя съесть молодой орлице.

«Пусть будет так», – счел Нивек.

Его взгляд застыл на Ламире. Он произнес про себя три раза название зверька, и его желание тут же исполнилось: желтый волосяной покров стал постепенно менять цвет, становясь серым и коротким. Тело обезьяны сжалось так быстро, что человеческому глазу невозможно было уловить это необычайное превращение. Мышь забегала, провоцируя орлицу. Птица мгновенно отреагировала, слетев с плеча Ру. Она схватила Нивека и скинула в ущелье. Маленький грызун почувствовал себя крошкой в бушующем океане. Издав пронзительный писк, Нивек исчез под водой.

Ламира поднялась в небо и улетела в сторону высоких гор, а охотники продолжили выполнять свою миссию в этой главе книги. Один за другим они спрыгнули в ущелье и, соприкоснувшись с водой, тут же обратились в пигранд. Рыбы поплыли против течения, чтобы отправить остальных обезьян вслед за Нивеком и Самотом.

Момо не спеша преодолевали метр за метром, приближаясь к водовороту. Иногда они поглядывали вверх в надежде на то, что Нивек принесет им хорошую новость, но чуда так и не произошло.

– Наверняка что-то случилось, – пролепетал Йам.

– Ладно, не каркай, – отмахнулся Скела.

Пигранды приблизились и бросились в молниеносную атаку: одна за другой они выпрыгивали из воды, плюхаясь рядом с обезьянами. От неожиданности момо потеряли самоконтроль, замахали руками, закричали и оторвались от скалы. Пигранды хватали их за ноги и оттаскивали в глубь реки, где проходило сильное течение.

Беспомощность – слово, несущее страх, безвыходность и одиночество в своем горе. Оказаться в таком положении никто не желает, ни одна живая душа. Всегда надеешься, что кто-то спасет тебя, протянет руку помощи и вытащит из беды.

Природа, словно любящая мать, учила своих невоспитанных детей и лишний раз дала почувствовать ту боль, которую они когда-то причиняли другим.

В бешеном ритме обезьяны пытались уйти от плывущих рядом пигранд, которые непрестанно сопровождали их до горной впадины. И в жуткой панике момо погрузились в объятия водоворота и оказались в подводном тоннеле. Резкие повороты и спуски напоминали скоростной аттракцион, дающий ощутить дыхание дьявола.

Вскоре тоннель разделился на множество выходов. Течение постепенно успокоилось, и обезьяны смогли встать на ноги. Они кашляли, отплевывались, сморкались, словом, отходили от нескольких минут путешествия по адским виражам.

– Какой ужас, – Йам прижался лбом к каменной стене. – Ну нельзя же так с живыми людьми!

– Ты хотел сказать – с обезьянами, – обессиленно прохрипел Исанг.

Ни слова не говоря, Скела направился по течению воды, а следом за ним поплелись Йам и Исанг. Момо передвигались по каменной трубе в кромешной темноте до тех пор, пока не заметили свет в конце тоннеля.

25

Прибавив ходу, обезьяны вскоре оказались на выходе из пещеры, находящейся на десятиметровой высоте от земли, откуда хорошо просматривался небольшой участок джунглей. Вытекавшая вода продолжала движение, стекая по разбитым уступам, уходя в лес. Красоту местной флоры многоголосно воспевали сотни темно-желтых лягушек, облюбовавших прохладный уголок возле ручья. Неподалеку от входа в пещеру в хаотичном порядке находилась группа известковых наростов, напоминавших гигантские гобои. Бывшие подводные трубы были обвиты вьюнами, придававшими природной конструкции некую изящность.