Милый Каин - Игнасио Гарсиа-Валиньо

— Ничего, нас будет мало, но мы постараемся, чтобы Нико действительно побывал на собственном празднике.

Глава девятая

Атака с фланга

12 мая

Ну что ж, наша бешеная горилла показала зубы, хотя кусаться пока не начала. Эта зоологическая пантомима, разыгранная им перед Кораль и Дианой, не похожа на спонтанную шалость. Он явно давал нам всем понять, что приручить его мы пока не смогли. Однако именно эти выпады с его стороны, пока еще вполне терпимые, меня как раз и успокаивают. Не бывает покоя без всплесков и флуктуаций.

Со дня аварии и начала психотерапии пролило полтора месяца. Два — с тех пор, как он подстроил все так, что под колесами машины погиб любимый пес отца. С того дня, как я начал заниматься с мальчишкой, он ни разу не пошел на конфликт с кем бы то ни было, если не считать той самой провокации с обезьяньими криками и битьем посуды. Устроил он ее явно для того, чтобы мы просто-напросто не заскучали.

С другой стороны, никаких положительных сдвигов я тоже отметить не могу. Он не идет на контакт, ни в чем не проявляет нормальных подростковых эмоций и — самое главное — не испытывает ни малейшего желания установить нормальные, эмоционально окрашенные человеческие отношения. При этом он по-прежнему выполняет все, что от него требуется: ходит в школу, нормально учится, делает домашние задания и помогает по дому. Надо признаться, что никакой лишней работы Арасели от него не получает.

Но не является ли все это неким затишьем перед бурей? Не затевает ли он что-то втайне от всех нас? Ведь за те несколько встреч, что у нас с ним состоялись, я не смог спровоцировать в нем хоть сколько-нибудь заметных изменений. Мы по-прежнему находимся в фазе взаимного изучения, присматриваемся друг к другу и пытаемся разобраться в том, что каждый из нас замышляет.

Кое-что никак не вписывается в мои предварительные расчеты. Мне не удается описать, как-нибудь диагностировать эти странности. Не потому ли это происходит, что в наше время становится все труднее отличить норму от патологии? Или же причина кроется в том, что внутренне я не сбрасываю со счетов возможность того, что поведение Нико так или иначе является выражением протеста против чего-то, что происходит здесь, в этом доме, в этой вроде бы образцовой семье?

Возвращаясь к истории с обезьяной, обязательно нужно отметить, что прекратилось все это безобразие буквально в ту же секунду, как того потребовала Диана. Она единственный человек, который может на него реально повлиять. Ее он никогда не обижает. Кораль и Карлос сходятся во мнении, что Нико ведет себя как защитник и покровитель младшей сестры. Все это подтверждает мои предположения, что Николас всегда — ну, или почти всегда — действует сознательно и отдает себе отчет в своих поступках. Он сам выбирает модель поведения, сам решает, когда идти на конфликт и кто будет жертвой его очередной выходки. В школе, кстати, он никогда не выходит за рамки дозволенного. Мальчик прекрасно владеет собой, что никак не вписывается в типичное описание человека с асоциальным поведением.

Шахматы заставляют его сосредоточиться и направляют энергию в нужное русло. Излишняя амбициозность — меньший из его пороков — не слишком меня беспокоит. Лаура быстро поставит его на место. Парень очень доволен, что я записал его в клуб и подал заявку на оформление кандидатом в члены Федерации. У него теперь есть свой счет набранных очков, некий вексель, которым он может воспользоваться, но за это ему потом придется рассчитаться.

Следует отметить, что условия договора, заключенного между нами, он выполняет неукоснительно. Мальчик прекрасно понимает, что ему установлен испытательный срок и он должен пройти его без замечаний. Более того, он даже предпринимает некоторые усилия, чтобы выглядеть вежливым, любезным и, главное, не дать повода рассердиться или пожаловаться на него. Посмотрим, насколько устойчивой окажется для него эта мотивация. Удастся ли мне через шахматы привить ему хоть какие-то моральные нормы, вне зависимости от того, какое значение мы вкладываем в это расплывчатое понятие.

Хулио любил бывать в шахматном клубе. Это место вовсе не было образцом уюта или комфорта, но его всегда привлекала дружеская атмосфера, царившая здесь. Кроме того, с течением времени Хулио все больше влекли сюда воспоминания о счастливых часах и днях, проведенных в этих стенах, среди ветхих столов с потертым лаком, пахнущих старым пересохшим деревом.

В клубе было два зала. В меньшем обычно проводились занятия и анализировались сыгранные партии. В большой зал, основную часть которого занимали игровые столы, можно было попасть через главный вход прямо с улицы. При этом посетители проходили всего лишь через маленький вестибюль, один из углов которого был отгорожен ширмой. Там, в тесном закутке, решались основные административные вопросы.

В большом зале висела доска объявлений с расписанием турниров и таблицами, а вдоль одной из стен был установлен длинный стол с четырьмя компьютерами, находившимися в распоряжении членов клуба. В дальнем углу располагалась маленькая библиотека — несколько стеллажей с учебниками, справочниками и шахматными журналами. Здесь же, рядом с одним из окон, выстроились полукругом несколько потертых кресел.

Одна стена практически полностью была заклеена фотографиями с автографами людей, известных в шахматном мире, которые так или иначе были связаны с клубом или хотя бы когда-то побывали в этих стенах. Над фотографиями висел большой плакат с девизом Международной шахматной федерации, изящно выписанным золотыми буквами: «Gens una sumus».[14]

Рядом в серебристой рамке пристроился планшет с пергаментом, на котором один из старейших членов клуба вывел каллиграфическим почерком несколько строк из стихотворения Борхеса.

Хулио часто мысленно повторял эти слова.

Когда игроки разойдутся,Когда время поглотит их,Несмотря ни на что, ритуал не прервется.

Иногда у Омедаса действительно возникало ощущение, что шахматная партия никогда не заканчивается. Она представляет собой жизнь как таковую. Бытие отсчитывает время, отведенное тебе. Нужно всегда быть начеку, чтобы вовремя сделать правильный ход.

Директора клуба звали Лоренсо. Этот худощавый мужчина средних лет был личным другом Хулио. Он проводил в клубе почти все время и по праву называл это место своим вторым домом. Жена даже не ругала его за то, что он уделял ей гораздо меньше времени, чем клубу. Ей и в голову не приходило искать мужа здесь, чтобы гнать в шею домой, — в клубе он и так был дома.

Лоренсо готовил прекрасных молодых игроков и делал это с неизменной улыбкой на губах и в глазах — светло-серых, увеличенных толстенными линзами очков. Несмотря на то что выглядел он человеком загадочным и погруженным в свои мысли, усидеть на одном месте больше нескольких секунд было ему не под силу, если, конечно, не считать долгих часов, проведенных за шахматной доской.

И хотя говорил он очень мало, его почему-то прозвали Попугаем. Сначала это было уменьшительное от Лоренсо — Лори, затем — Попугай Лори, а потом и просто Попугай.

Николасу было явно не по себе, когда Хулио представил его взрослому человеку, назвав того Попугаем. Сам директор клуба демонстративно не обратил на новичка особого внимания и просто пригласил его сыграть по кругу несколько быстрых партий с ровесниками.

Юных игроков не пришлось долго упрашивать уступить очередь Николасу. Всем было интересно, на что способен этот новичок. Играли здесь в совершенно неформальной обстановке, азартно и с удовольствием. В таких тренировочных поединках было принято весело обсуждать ход игры и смеяться над собственными ошибками. Присутствие Нико несколько изменило общую атмосферу. Все взялись за дело всерьез. Очень быстро получилось так, что за столом все время сидел Николас, а другие игроки лишь сменяли друг друга.

Хулио тем временем отвел Лоренсо в сторону и вкратце рассказал о мальчике, которого привел в клуб. Он не хотел ничего скрывать от старого друга.

— Играть он явно хочет, но взял я его сюда с испытательным сроком. Парень непростой…

— Конфликтный?

— Что-то в этом роде. Я им сейчас занимаюсь, думаю, что общение с шахматистами-ровесниками пойдет ему на пользу.

— Ты только смотри!.. Мне проблемы не нужны. В конце концов, здесь шахматный клуб, а не комната игротерапии в детской психушке.

— Перестань. Парню нужно дать шанс. Он, кстати, меняется прямо на глазах.

— Все равно не понимаю, почему ты притащил его именно к нам.

— Он, между прочим, чертовски хорошо играет.

— Неужели?

— А ты сам посмотри.