Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Как это ни странно, она поверила ему и почувствовала себя лучше. Изгримнур всегда обращался с ней как с любимой племянницей, даже когда между ним и ее отцом начались трения, а она в свою очередь относилась к нему с ласково-насмешливой нежностью. Она знала, что он сделает все возможное, чтобы уберечь их всех, — а «все возможное» герцога Элвритсхолла значило очень и очень много. Хотя он и позволял своим товарищам и даже домашним карликам смеяться над его свирепым, но зато очень отходчивым нравом и скрывающейся под этим мягкосердечностью, герцог был просто потрясающим человеком. Мириамель все время благодарила судьбу за то, что Изгримнур нашел ее.

— Надеюсь, что ты прав. — Она протянула руку и сжала пальцами его широкую ладонь.

Они смотрели на мертвого ганта. Теперь Мириамель разглядела, что у него было шесть ног, совсем как у жука, а не четыре, как ей показалось раньше. Те две, которых она не заметила при первой встрече с гантом, были совсем крошечными и болтались в том месте, где голова соединялась с туловищем. Рот твари был прикрыт странной щетинистой бахромой, а панцирь был кожистым и тусклым, как яйцо морской черепахи.

— Отвернись, принцесса, — сказал Изгримнур, поднимая Квалнир. — Тебе не годится это видеть.

Мириамель спрятала улыбку. Чем, он думает, она занималась на протяжении последних шести месяцев?

— Валяй, я не брезглива.

Герцог приложил острие меча к брюху существа, потом нажал. Тело ганта скользнуло по илу. Изгримнур заворчал и прижал его ногой, прежде чем нажать еще раз. На этот раз ценой небольшого усилия ему удалось проткнуть панцирь, который лопнул со слабым хлопком. Мерзкий гнилостный запах заставил Мириамель сделать шаг назад.

— Эти панцири довольно жесткие, — задумчиво сказал Изгримнур. — Но их можно проткнуть. — Он попытался улыбнуться. — А то я уж боялся, что нам придется брать приступом замок, кишмя кишащий бронированными солдатами.

Кадрах совсем побелел, но продолжал зачарованно смотреть на ганта.

— Как говорил Тиамак, он беспокояще похож на человека, — пробормотал он. — Но вряд ли я стану очень уж жалеть этого или любого из тех, которых мы еще убьем.

— Мы убьем?.. — сердито начал Изгримнур. Но Мириамель снова сильно сжала его руку.

— Что мы еще можем узнать об этой твари? — спросила она.

— Вроде не видно никаких ядовитых колючек или зубов, так что, похоже, они по крайней мере не кусаются, как пауки, — это уже хорошо. — Герцог пожал плечами. — Их можно убить. Панцирь не такой твердый, как у черепахи. Этого вполне достаточно, я полагаю.

— Тогда, наверное, нам пора идти.

Кадрах шестом направил лодку к отмели. Теперь они были всего в нескольких сотнях шагов от края гнезда. Пока что, судя по всему, их не заметили.

— Как с лодкой? — прошептал Изгримнур. — Где бы нам ее оставить, чтобы можно было легко добраться до нее потом? И что с этим проклятым монахом?

— Вот что я думаю, — ответила Мириамель. — Кадрах, если ты будешь стоять посредине протоки, пока мы не выйдем, тебе не трудно будет подойти к гнезду и подобрать нас. Мы, вероятно, будем очень торопиться, — мрачно добавила она.

— Что?! — Изгримнур старался сдержать мощь своего голоса, но ему это не особенно хорошо удалось. — Ты хочешь оставить этого труса в нашей лодке, чтобы он мог преспокойно уплыть прочь? Чтобы он бросил нас здесь? Ну уж нет, клянусь Эйдоном, мы возьмем его с собой, если понадобится — связанного и с кляпом во рту.

Кадрах схватился за шест, суставы его пальцев побелели.

— С тем же успехом вы можете просто убить меня, — хрипло проговорил он. — Потому что я все равно умру, как только войду туда.

— Прекрати, Изгримнур. У него может не хватить мужества, чтобы войти в гнездо, но он никогда не оставил бы нас здесь после всего, через что мы прошли вместе. — Мириамель повернулась и значительно посмотрела на монаха. — Оставил бы, Кадрах?

Он осторожно взглянул на нее, как бы боясь увидеть насмешку. Прошла минута, прежде чем он ответил:

— Нет, моя леди, никогда не оставил бы, что бы ни думал по этому поводу герцог Изгримнур.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А почему я должен позволять тебе принимать такое ответственное решение, принцесса? — Изгримнур все еще был рассержен. — Ты можешь думать, что все знаешь об этом человеке, но ведь сама же говорила, что он крал у тебя и продал тебя твоим врагам.

Мириамель нахмурилась. Это, конечно, была чистая правда — а ведь она еще не все рассказала герцогу. Она никогда не упоминала о попытке Кадраха сбежать и оставить ее на корабле Аспитиса, что тоже не говорило в его пользу. Она поняла, что сама не знает, почему так уж уверена, что в этом случае Кадраху можно доверять. Бесполезно было раздумывать — она просто знала, что Кадрах будет ждать их, когда они выйдут — если они выйдут.

— У нас действительно небольшой выбор, — сказала она герцогу. — Если мы не будем заставлять его идти с нами — а найти дорогу и сделать все, что требуется, будет достаточно трудно и без связанного пленника, — нам придется привязать его где-нибудь, чтобы он не мог захватить лодку, если захочет. Неужели ты не понимаешь, Изгримнур, что проще всего будет оставить его в ней? Если мы оставим лодку без присмотра, даже если ганты не найдут ее… кто знает, что может случиться?

Изгримнур надолго задумался, двигая нижней челюстью, как бы пережевывая различные возможности.

— Так, — сказал он наконец. — Я полагаю, ты права. Очень хорошо, оставайся в лодке, но если тебя не будет здесь, когда мы выйдем, — он угрожающе повернулся к Кадраху, — в один прекрасный день я найду тебя и переломаю тебе все кости. Я просто съем тебя, как убитую курицу.

Кадрах грустно улыбнулся:

— Я в этом не сомневаюсь, герцог Изгримнур. — Он повернулся к Мириамели. — Спасибо за доверие, моя леди. Не так легко быть таким человеком, как я.

— Надеюсь, что так, — прорычал Изгримнур. — А не то вас было бы куда больше.

— Я думаю, что все будет хорошо, Кадрах, — сказала Мириамель. — Но все же помолись за нас.

— Всем богам, которых я знаю, моя леди.

Герцог, все еще сердито бормоча что-то себе под нос, высек искру кремнем и зажег один из факелов. Остальные он и Мириамель заткнули за пояса, так что оба сразу ощетинились, словно ежи. У Мириамели была дубинка и одно из утяжеленных копий; так же был вооружен и Камарис, который рассеянно вертел в руках свое оружие, пока другие двое заканчивали последние приготовления. У Изгримнура на поясе, кроме того, висели ножны с Квалниром, а в свободной руке была зажата пара коротких копий.

— Идем в бой, вооружившись палочками, — зарычал он. — Идем бить жуков!

— Получится довольно жалкая песня, — прошептала Мириамель. — А может быть, победоносная. Посмотрим. — Она повернулась к старику. — Сир Камарис, мы идем помочь Тиамаку, вашему другу, вы помните? Он там. — Принцесса указала копьем на темную громаду гнезда, возвышавшуюся за деревьями. — Мы должны найти его и вытащить оттуда. — Она с сомнением посмотрела на равнодушное лицо рыцаря. — Ты думаешь, он что-то понимает, Изгримнур?

— Он ослабел умом… Но не так сильно, как кажется, я полагаю. — Герцог схватился за низкую ветку и, держась за нее, перелез через борт на отмель, где вода доходила всего до голени. — Ну-ка, принцесса, давай я тебе помогу. — Он поднял ее и поставил на берег. — Джошуа никогда не простит мне, если с тобой что-нибудь случится. Я все равно считаю, что глупо брать тебя с собой, особенно когда этот остается здесь, в уюте и безопасности.

— Я нужна вам, — сказала она. — Нам и втроем придется довольно туго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Изгримнур с сомнением покачал головой:

— Только держись ко мне поближе.

— Хорошо, дядюшка.

Когда Камарис зашлепал к берегу, Кадрах принялся сталкивать лодку с отмели.

— Стой, — сказал герцог. — Подожди по крайней мере, пока мы не войдем внутрь. Нечего привлекать к себе их внимание, пока мы не готовы.

Кадрах кивнул и шестом остановил лодку.

— Да благословит Бог всех вас, — сказал он тихо. — Удачи вам.