Забыть тебя невозможно (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

— Никуда я не…

— Арина? — обеспокоенный голос Тима врывается в мое сознание мгновенно, и я тут же поворачиваю голову. Он идет по коридору быстрым шагом. В руке стаканчик с кофе. Нервничает. Прекрасно вижу, что он нервничает.

— Ты зачем встала? Врач сказал…

— Ну хоть ты не начинай. Хватит возиться со мной, будто я младенец!

Азарину мои вопли, видимо, до лампочки, потому что он подхватывает меня под локоть и заталкивает в палату. А потом, потом просто хлопает дверью перед носом родителей. Даже закрывает ее изнутри на защелку.

Задеваю выключатель, и над нами тут же загорается свет.

— Ты нормальная вообще? — на крик Тим не переходит, но то, что злится, и так понятно.

— Не кри…

— Что? Я не кричу.

Азарин ухмыляется и усаживает меня на кровать. Точнее, он просто наступает, и я невольно оттесняюсь, пока не врезаюсь в нее бедрами, и покорно присаживаюсь на самый край.

— Я, блядь, с тебя в ахере, — выдает недружелюбно, но почему-то напоминает мне нахохлившегося воробышка.

Именно поэтому на моих губах проскальзывает улыбка.

— Весело тебе? — подходит совсем близко, склоняясь к моему лицу, упираясь кулаками в матрац.

— Прости меня, — тянусь к его губам, но Азарин отстраняется.

Дико от этого бешусь, но язык держу за зубами.

— Мне твой отец весь мозг чайной ложкой сожрал. Это у вас семейное, видимо.

— А я просила ему не говорить!

— Серьезно?

Тим так смотрит, что теперь свою вину я начинаю чувствовать острее. Не хочу, но сопротивляться собственным демонам сложно.

— Хватит меня обвинять, — барахтаюсь в протесте из последних сил, стараясь говорить громко и четко.

— Я вообще никого не обвиняю.

— Не злись.

— Головой вообще думаешь? А если бы и правда была беременна? — глядит на меня ошарашенно.

— У меня все в порядке с циклом, и я не беременна.

— А вдруг…

— Мы, кажется, пришли к выводу, что дети нам не нужны.

Тим бесится еще сильнее, резко развернувшись, как ошпаренный несется к окну. Пару минут смотрит в него молча. А потом выдает:

— Мы, блядь, не бедствуем. А всю твою учебу можно совмещать.

— А как же мое тело — мое дело? — уже откровенно над ним насмехаюсь. Кажется, голодовка и два бокала шампанских оставили в моем разуме куда больше последствий, если я не заморачиваясь смеюсь над ним в сложившейся ситуации.

— Твое. Но когда это нас обоих касается…

— Я не беременна. Прекрати истерить.

— Я в курсе, что нет, — выдает уже спокойнее.

— Откуда?

— Анализ крови видел.

— Когда?

— Двадцать минут назад.

— Как они вообще посмели показывать мои результаты анализов? Ты мне не родственник, — прищуриваюсь, подтягивая колени к груди.

Тим сверкает злобным взглядом, и я тут же затыкаюсь. Продолжать его провоцировать не стоит.

— Ты меня домой заберешь? — поднимаюсь с кровати и медленно подхожу к Азарину со спины.

Убираю все свои колючки. Обнимаю плечи, которыми он тут же передергивает, но попытка скинуть мои руки оказывается безуспешной.

— Я же тебе не родственник, — копирует мои интонации.

Прикрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Понимаю, что скандал сейчас на пустом месте…

Когда вновь смотрю на Тима, меня осеняет!

— Мы же не сорвали свадьбу?

Тим смотрит на меня как на дуру. Даже глаза закатывает.

— Никто даже не заметил, как мы исчезли, думаю.

— Это хорошо, — скребу ногтями его запястье, в которое вцепилась еще минуту назад.

— Так заберешь?

— Домой к себе поедешь, — цедит сквозь зубы.

— Ты сейчас серьезно?

— Да, — наконец поворачивается ко мне лицом. — Мы с твоим отцом это уже обсудили.

— А ты?

— Я поеду с тобой.

— Это хорошо, — привстаю на носочки и целую его в щеку. — Я тебя люблю, — облизываю губы, заглядывая Азарину в глаза. — Очень-очень, — улыбаюсь, пытаясь вывести нас из этого накала эмоций.

Несколько минут мы стоим молча. Только смотрим друг на друга. Тим не шевелится и ничего мне не отвечает.

— Фотки еды своей мне слать будешь, — изрекает уже на выходе из палаты.

— Что? Нет, это вмешательство в частную жизнь, — спешу за ним и резко замираю в коридоре.

Родители, оказывается, все еще здесь. Тим переглядывается с моим отцом, тот кивает.

— Что происходит? — завожу руки за спину.

— Ничего. Поехали.

Азарин набрасывает на меня пиджак и, подхватив под руку, ведет к лифту.

В машину мы садимся вдвоем, если не считать водителя.

Папа едет на своей, а у дома вручает мне пакет с лекарствами и настоятельно просит не рассказывать маме о произошедшем.

Тим, между прочим, кивает в такт его просьбе.

— Вы, блин, серьезно? — бешусь и, круто развернувшись, бегу в дом.

С мамой сталкиваюсь почти сразу. Она, видимо, слышала, как приехали машины, и шла нас встречать. Целую ее в щеку. Улыбаюсь, спрашиваю о том, как прошел день, отвечаю на несколько ее вопросов о том, как прошла свадьба, и, сославшись на головную боль после банкета, поднимаюсь к себе.

Стаскиваю платье, принимаю душ. Выдыхаю.

Все делаю почти на автомате. Слабость никуда не делась, но я себя перебарываю.

После капельницы мне посоветовали пить теплую жидкость сегодня и не набрасываться резко на твердую пищу после моих бесчисленных смузи в течение последних недель.

Азарин появляется в моей комнате через полчаса. Я как раз мажу лицо кремом перед зеркалом.

Видимо, все косточки мне с отцом уже перемыли. Кривлю губы и в отражении наблюдаю за тем, как Тим расстегивает верхние пуговицы на рубашке, а потом в два движения стягивает ее с себя через голову и бросает на кресло.

В ванную ко мне заглядывает уже по пояс голым.

— Что? — спрашиваю, но лицом к нему не разворачиваюсь.

— Как ты себя чувствуешь?

Теперь он разговаривает со мной спокойно, не в приказном тоне, а в глазах читается беспокойство. Именно они меня и подкупают. Глаза его.

Я смягчаюсь, даже улыбку на губах вырисовываю.

— Все хорошо. Не переживай.

— Я, если честно, охренел, когда ты в обморок упала. Не ожидал…

— Сама не думала, что так получится.

Тим кивает, упираясь ребром ладони в косяк, медленно сжимая пальцы в кулак, а потом спрашивает:

— Мне весь вечер не дает покоя вопрос — зачем ты худела?

— В платье хотела влезть.

— В это, что ли? — подцепляет плечики и оттягивает материал на себя в том месте, где пришита бирка с размером. — Ясно.

Заворачиваю крышку на тюбике крема под треск ниток и в ужасе поворачиваюсь к Азарину лицом.

— Ты совсем?

Мое сердце точно сейчас в пятки уходит. Он же разорвал мое платье…

— Если бы не твое платье, — бросает лоскуты себе под ноги, — этот день закончился бы иначе.

Тим делает широкий шаг. Оказавшись за моей спиной, упирается ладонями в края раковины. Мы смотрим друг на друга через зеркальное отражение.

— Как? — шепчу, потому что во рту резко пересыхает.

Наблюдаю за темными густыми ресницами, которые отбрасывают яркую тень под глазами. Тим смотрит куда-то вниз. Кажется, что-то из кармана достает.

Странное такое предчувствие. По позвоночнику ползет робкий холодок, от которого плечи покрываются густыми мурашками. Я даже на цыпочки привстаю от нервов.

А когда перед глазами появляется красная бархатная коробочка, пропускаю вдох и, пошатнувшись, откидываюсь Тиму на грудь.

— Это…

Перевожу взгляд от красного бархата к зеркалу, в котором мы с Тимом сталкиваемся глазами.

Едва слышный щелчок. Нерешительно смотрю вниз, а губы сами приоткрываются.

— Я…

Сглатываю. Говорить отчего-то становится трудно, а внутри все замирает. Мы молчим. Только смотрим друг на друга в зеркальное отражение.

Тим надевает кольцо на мой безымянный палец. Камешек переливается под светом ламп, и я чувствую, что вот-вот расплачусь. Никогда не была особо сентиментальной, а сейчас вот расклеилась что-то…

— Я хотел под завершение свадьбы, мы с Королевым целый план придумали…