Ларс II - Виктор Гросов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Радомысл утрясал дипломатическим путем разногласия между ханством и царством, Метик и Ходот вели расследование по моей пропаже.
И тут на сцене появилась Эса. Она смогла «убедить» регента Исбула принять ровно противоположное мнение о роли царства Гардарики. Говорят, крики регента разносились по всей столице громогласным эхом. Наутро Исбул пригласил во дворец Радомысла и Ходота, потребовал прощения за резкий тон в переговорах и дал вассальную клятву царю Гардарики от имени хана Маламира.
— Что? — я привстал после таких известий.
— Да, — дядя рассмеялся, — а после этого сам Маламир, семилетний мальчик, поклялся в верности царю Гардарики и его наследнику. А твоя Эстрид, как невинная овечка стояла там, словно ветошь.
— И что, никто не воспротивился при дворе? — мое удивление было сложно описать.
— Как это — не воспротивился? Еще как воспротивился. В столице начались погромы. Дело дошло до того, что армия отказывалась признавать присягу. Но тут снова Эстрид все решила. Родственник Исбула, которого не смогли убедить доводы регента о необходимости принятого им решения, вдруг резко скончался. Армия стала обезглавленной. А большинство командиров, которые могли поднять знамя восстания вдруг стали болеть, пропадать. Участились несчастные случаи. В городе же, богатые деятели, не разделяющие решение регента, по несчастливой случайности стали немощными. То у одного хворь, то у другого шея сломалось при падении с лошади, то третий вдруг пропал в никуда. Так Исбул стал самым влиятельным лицом в ханстве. Он расставил на нужные места своих людей и теперь мертвой хваткой держит страну в руке. А Эстрид, конечно же совершенно не при чем, — ехидно закончил дядя.
— Эса, чертовка, — я потрясенно уставился в потолок.
— Когда ты нашелся, она была безумно счастлива. А когда выяснилось, что и Омуртаг жив, — Радомысл бросил взгляд на спящего хана, — то ей стало не очень хорошо.
— Что же делать теперь? — я даже предположить не мог, что окажусь в такой ситуации.
— А что делать? Этого, — он кивнул в сторону Омуртага, — лишить головы и всего-то делов, — дядя махнул своей деревянным протезом, словно топором.
Теперь ясно чего так Эса волновалась. Ведь я должен был решить судьбу хана. Да и Метик, мелкий засранец, спрашивал, нужно ли лечить Омуртага. Вот же ближники — помощники.
— Мне кажется, что Гардарики не смогут переварить такую большую территорию, как это ханство. Мы и так откусили огромный кусок земли. Нам принадлежит земля от Варяжского моря до Скифского. Справа у нас — каганат, снизу Византия. Крым, кстати тоже между ними поделен. Куда нам еще и болгарские земли?
— Пусть будут. Земли много не бывает, — Радомысл вздохнул, — тебе не об этом нужно сейчас думать, а о том, что у нас в стане объявился предатель.
— Не понял, — я хмуро уставился на дядю.
— Через два-три дня к Плиске подойдет войско Михаила, византийского императора.
— Да чтоб тебя, дядя, — я взвился, — чего раньше не сказал? Сколько у него войск, какое оснащение?
— Это мне не ведомо, то у Ходота спроси.
— Так, византийцы, значит, нарушили перемирие с болгарами и решили половить рыбку в мутной воде, — я задумался.
— Не верно мыслишь, — заворчал дядя и отвесил мне ощутимый щелбан, — чему я учил тебя все это время, Ларс? Я ж говорю, предатель в нашем стане объявился!
— Да с чего ты взял? — потирая лоб, спросил я.
— Да с того, что кто-то сообщил Михаилу о том, что мы идем на Царьград.
— А мы и не скрывали, что наш поход нацелен на византийскую столицу. Любой мог услышать и донести об этом.
— Молодец, правильно. Начал соображать. Вот только армия императора двинулась в поход аккурат в день твоего исчезновения. Если он не при чем в твоем похищении… — Радомысл сделал паузу.
— Не при чем, но мог знать об этом, — пришлось выдать часть информации.
— В любом случае, кто-то подробно посвятил византийцев в наши планы. Уж слишком удобно они появляются здесь.
— Сколько у него армии? — устало спросил я.
— Наши лазутчики доложили о пятидесяти-шестидесяти тысяч воинов. Наш флот нужно охранять от возможного нападения с моря, поэтому Ходот пустил вдоль берегов конные разъезды вплоть до самой византийской границы, где их и заметили. По расчетам наших воинов, они вышли из Царьграда в день нападения на тебя и хана.
— И кого ты успел в предатели записать?
— В том-то и дело, Ларс, — старик вздохнул, — не знаю я.
Да уж, ситуевина. С одной стороны — моя почти сорокатысячная армия, с другой — пятьдесят-шестьдесят тысяч византийцев. Если учесть, что болгары гипотетически стали моими подданными, а, следовательно, их армия может смело присоединиться к моей, то расклад в мою пользу. И тогда Омуртаг мне не нужен с политической точки зрения. В то же время, болгары для меня словно пороховая бочка, с ними будет очень тяжело вести свою, независимую, политику из-за их немалой армии.
Помнится, у хана были какие-то разногласия с вассалами на западе. Может, взять в свою армию болгарские войска и посмотреть на них в бою с византийцами? Если они покажут себя с хорошей стороны, то вместе пойдем на Царьград, а после захвата столицы отправимся по бунтовщикам болгар огнем и мечем. Но здесь возникает резонный вопрос: не предадут ли меня болгары в битве с императором Михаилом? Ведь они довольно продолжительное время были в нейтральных отношениях. Воспримут византийцев, как освободителей от сюзеренитета Гардарики. Сложная ситуация.
— Нужно будет встретить византийцев достойно, я чуть привстал на кровати, — подготовить ловушки, волчьи ямы. Может даже проделать «хазарскую» дорогу в Плисках.
— Ходот уже занимается этим, — баюкая протез, заверил Радомысл.
— Вот и замечательно. Не тревожься, дядя, ведь это хорошо, что император сам вышел из столицы. Не пришлось его «выкуривать» из Царьграда.
— Мне кажется, что тут что-то не чисто, Ларс.
— Что именно?
— Не дает покоя мысль о предателе. Ведь если Михаил с таким войском направился сюда,
