Строгий режим - Виталий Дёмочка

— Трахнуть он тебя хотел, сука! О чём с тобой ещё можно базарить?! — выругался он во весь голос и порвал малёк. Выбросив его обратно в бак добавил со злостью: — Только побрезговал бы, бля буду, такую свинью пялить.

Тут он опять вспомнил про Юрия, из-за которого он и повёлся, как он считал, на эту Ольгу. Поматерив его всякими словами, Олег вдруг решил сделать ему «приятное удовольствие», какое и сам получил. Ему вдруг захотелось, чтобы тот тоже испытал такое же разочарование, а может быть даже и похуже.

Он взял ручку и стал писать ему малявку, якобы желая ему добра.

Здорово, Юра. Узнал вот случайно, что ты в этой осуждёнке сидишь, решил рисануть тебе. Как ты там? Нормально хоть устроился? Первоходу на строгий попасть это не всегда удача, там тоже рысей хватает. Смотря куда попадёшь. В одном месте могут жить по понятиям, и первохода им научить и поддержать. В другом может быть беспредел ещё похлещё, чем на общем и малолетке вместе взятым. Рисани, как у тебя там? Как подруга тут твоя я и так знаю, трахается как кошка. Убазарил тут дубаков закинуть кого-нибудь на часок перепихнуться, закинули Ольгу твою, сразу на меня полезла. Я её трахать не стал, её до меня ещё кто-то жарил, сперма течёт с неё как будто даже не один кто-то был. Кто — не знаю. Или кум тут есть один, Шаповалов фамилия, или смотрящий с семь восемь или ещё может кто. А может и дубаки сами, уж больно ухмылки у них похабные были. Ну а ты как сам? Рисани, рад буду с тобой пообщаться. Только сразу, а то меня завтра уже в хату поднимут, в какую не знаю пока, в отстойнике сижу.

Жду ответ. Жму пять и желаю удачи.

Олег.

Он специально написал, что его переведут в хату, чтобы больше не общаться с Юрием. Было только желание как-то отыграться на ком-то из тех, кто был виноват в утрате денег и кратковременной, как надеялся Плетень, потери потенции. Он отправил малявку и вздохнул уже немного облегчённо.

Протас лежал на шконке и смотрел в одну точку. Получив маляву от Соломы опять с крапалём гашиша, он задумался серьёзно. Прошла уже половина недели, и нужно было скоро давать ответ. Какой именно он даже не думал, он соображал, как его давать и чем мотивировать. Идти на отрытую конфронтацию со смотрящим будет бессмысленно, или нужны будут очень серьёзные аргументы. Втягивать Ольгу не хотелось, да и Солома наверняка найдёт себе оправдание, скажет, что девка сама на него повелась. А потом ещё и козню какую-нибудь устроит. Тут нужна была поддержка авторитетных людей. А единственный его друг Бандера не хотел ни сам встревать в общаковые дела, ни своих друзей и брата подключать. Даже этот гашиш, который, как надеялся Павел, мог послужить основанием для предъявы смотрящему за серьёзный проступок, оказался чистым. По крайней мере он так понял со слов Бандеры. И ему больше ничего не оставалось, как в бессильной злобе лежать на шконке и думать о Соломе, какой же он гад.

— Восемь семь, — раздался из кабуры зовущий голос и Протас сразу встал и подошёл сам, безошибочно узнав в нём голос Валька.

— Да, говори Валёк, здорово.

— Здорово, Паха, — отозвался Валёк. — Радио сделай громче, и подойди потом, спросить кое-чё хочу у тебя.

Протас молча поднялся и сделал больше громкость магнитофона, настроенного сегодня на популярный канал радио. Потом нехотя подошёл к кабуре, предполагая, что сейчас последует просьба чего-нибудь уже посерьезнее продуктов, скорее всего денег.

— Да, Валёк, — без настроения сказал он в кабуру.

— Опять идёт на неё малёк, Паха. Уже давно не было.

— С семь восемь? — понизив голос, спросил Протас.

— Да, — ответил Валёк. — Вот он, у меня в руке.

Протас вспомнил, что Валёк действительно уже около двух суток не оповещал его об этом, и у него вдруг появилась надежда, что может быть у Соломы ничего не получается с ней. Но для этого необходимо было узнать немного больше.

— Валёк, — прильнув к кабуре, тихо проговорил он, — дай мне малёк этот, а? Очень надо…

— Ты чё, Паха? Кипеш будет, — проговорил Валёк, но по голосу его Павел понял, что тот поддастся, если ещё немного надавить.

— Не будет, — убедительно сказал он. — Я только посмотрю, и мы его дальше отправим. У меня, кстати, для тебя тоже кое-что есть. Дай руку.

Он отломил крапаль от гашиша Соломы и, протянув руку в кабуру, вложил его в руку Валька. Он знал, что это подействует, и даже не убирал руку из кабуры. Так же он и просчитал, что риск засветиться здесь минимальный. Валёк не такой дурак, чтобы рассказывать об этом кому бы то ни было. С него-то спрос больше, он же сам дал чужую маляву прохлопать постороннему человеку. Через несколько мгновений в руку Протаса ткнули малявкой. Сразу схватив её и вытащив он не раздумывая вскрыл её.

— Только быстро, — раздался голос Валька, но Протас уже вовсю читал.

Его надежды не оправдались, это было настоящее любовное письмо, хоть и было написано сдержанно. Солома жалел её, как уже давно любимую девушку, которой уже не нужно каждый раз говорить, что любишь её. Ну и естественно проявлял о ней заботу, послал телевизор, чтоб отвлёк её от разглядывания тюремных стен и от мрачных мыслей. Причём по его маляве видно было, что она пишет ему примерно то же самое, а он ей отвечает.

Дрожащими от злости на Солому руками он запаял малёк и, позвав Валька, который никуда и не отходил от кабуры, отдал ему.

— Спасибо, Валёк, — проговорил он. — Если что, шуми, сам знаешь.

Со злости он уже хотел было написать Соломе сразу всё, что о нём думает, вместе с извещёнием о том, что денег для него, естественно, не будет. Но немного походив по камере и взяв себя в руки он сел и написал ему только о том, что на фирме проблемы и денег может не быть. Но на всякий случай надо подождать до конца недели. Сам же он, отправив малявку, стал обдумывать план мести.

Вано подошёл к Бандере, который пытался лёжа на шконке читать книгу, но у него ничего не запоминалось и не понималось в тексте.

— Виталь, — произнёс Вано потихоньку. — Вот малява на него тут пришла, только почему-то не с один восемь, а просто с восьмёрки. Я вот думаю, может единицу забыли написать? Чё делать, отдавать?

Бандера смотрел на малявку, которую из-под руки показывал Вано.

— Дай-ка я гляну, — взял он её в руки. — Позову, если что.

Бандера вскрыл малявку, хотя уже по почерку догадывался, что это не от Ольги и с обратным адресом тут не напутали. Малява действительно была написана мужским почерком и подписана каким-то Олегом. А вот содержание её показалось Бандере интересным, потому что там было написано про Ольгу и почти про него. Ведь это он её трахал перед тем, как её закинули к этому Олегу, если не врёт, конечно. Но было похоже, что не врет. А выяснить это точно можно будет только завтра ночью, когда в ночное дежурство заступит Гера. Василич сейчас хоть и на смене, но ничего не скажет. Да и теперь Бандера даже не сомневался, что этот Олег может говорить правду. Эта девушка, похоже, большая любительница потрахаться. Так что не удивительно, что её мог трахнуть и кум, и дубаки вместе с Герой, который провожал его в хату со стакана с ехидной улыбкой. А вот тем, что это Солома мог быть на месте Бандеры в стакане, этот Олег явно переборщил. «С чего бы это он, интересно, взял?» — подумал Бандера. Но настроения рассуждать на эту тему не было. Тем более что смотрящий действительно мог это сделать, просто на его месте Бандера выбрал бы кого-нибудь получше. Да и на своём теперь тоже…

Посмотрев на спящего Юрия, он запаял малявку и кивнул Вано.

— На, отдашь когда проснётся, — протянул он малёк подошедшему Вано. — И если будет писать ей или ещё кому, отправляй.

— Отправлять? — удивлённо спросил трассовой.

— Угу, — равнодушно кивнул головой Бандера и, брезгливо взглянув на Юрия, которому при его материальном положении досталась такая шваль, опять воткнулся в книгу, пытаясь осмыслить, наконец, написанное и забыть о потраченных деньгах и растоптаных чувствах.

— Тебе тут ещё малява, Виталь, — сказал снова подошедший Вано уже нормальным голосом и положил перед ним малёк на его имя.

Это было из восемь семь и Бандера равнодушно вскрыл его. Протас коротко, но очень настойчиво просил его устроить ему встречу с братом. «Чё ему, бля, надо? Достал уже», — беззлобно выругался про себя Бандера и равнодушно отмахнулся от Протаса, написав ему, что брата нет в городе, так как он уехал надолго. Думать над тем, что было нужно Протасу, у него тоже не было ни желания, ни настроения.

Лёжа на шконке Ольга читала маляву Соломы. Когда вечером принесли телевизор, подруги стали петь ей такие дифирамбы о нём, что она уже поневоле думала про него постоянно. В глазах арестанток это и был самый идеальный мужчина, о котором мечтает каждая женщина, и они навязали свои мысли ей. Каждая из них расхваливала особо понравившиеся им черты его характера или внешности. Но в одном все сходились: это надёжный и сильный человек и к тому же он питает к Ольге искренние чувства. А потому лучшего мужчины ей не сыскать, по крайней мере, сидя здесь, в тюрьме.