Цербер - Николай Полунин

- Это именно то, что и я вам толкую, Михаил Александрович.

- Кто меня там встретит? - спросил Михаил, бросая салфетку на резную полированную лавку.

- Тот, кто ждет. Очень ждет.

На красной дорожке впритык к "Жигулям" пристроилась серая "Ауди". Тезка-Мишка залез в узкое пространство между бамперами, покачиваясь, зачем-то поковырял в одном из четырех колечек фирменного знака. Михаил вообще удивлялся его поведению после их схода на берег. Оно было совсем непохоже на обычно сдержанного и чуть угрюмоватого Мишку.

Павел, с высокого крыльца наблюдая за Мишкой, одновременно болтал с лиловой девицей. При появлении Жука с Михаилом девица мгновенно испарилась. Михаил даже не успел заметить, куда она упорхнула.

- По коням?

- Шеф!.. В смысле, Миша! Я сказал, пусть нас не рассаживают, только вместе! - Тезка-Мишка казался еще пьянее, чем был.

Михаил покосился на Жука.

- Да Бога ради. Только, если вы не возражаете, в "Жигулях" впереди поеду я, - сказал Жук.

- Как хошь! - разрешил тезка-Мишка.

- В машину. - Михаил, скомкав в кулак, взял его за рубашку на спине, сунул в "Ауди" рядом с водителем-Блондином.

В эту минуту из-за леса, сплошь состоявшего из кудрявых сосенок, послышался гул. Гул перерос в рев, рев - в свист, и в небе мелькнула тройка вытянутых стрелой самолетов.

- Что это?

- Это? - Жук казался озадачен отрывистым вопросом. - Там военная часть. Большой аэродром. Беспокойное соседство, конечно. А что?

- Ничего.

Над ночной тишиной месяц лег золотой...

Михаил пригляделся. Окно второго этажа было похоже, но не очень. "Визия" показывала ночь, ночью все меняется.

Месяц...

- Что с этим чертом? - шепнул Михаил, оказавшись на заднем сиденье "Ауди" вместе с Павлом. За передним подголовником болтался затылок тезки-Мишки в каскетке, которую он умудрился не потерять. Михаилу показалось, что Павел еле сдерживает смех. _

- Он мне по секрету сказал, что теперь все знает, и даже знает, что я такое на самом деле.

Он поэтому так окосел? Знаю я, как он пьет, не может быть.

- Это страх в нем играет. Меня боится. До дрожи.

- Ну-ну.

Михаилу было сейчас не до страхов тезки-Мишки.

- Хорошие места, - сказал он, обращаясь к блондину за рулем. Мелькали стройные сосны на рыжей от хвои земле. - Речка есть какая поблизости?

- В овраге, с той стороны дачи. Маленькая, но быстрая, чистая. Форель живет.

Месяц...

Михаил стиснул зубы от холода в груди. Лена. Эти ее глаза чуть раскосые.

И одиночество, одиночество, тоска, тоска...

Глава 41

Со вчерашнего дня Гоша жил в раю.

Рай еле помещался в маленькой квартире тети Нели, где в простенке между комнатой и кухней лежал Гошин тюфячок. А на тюфячке лежал сам Гоша.

Вчера, увидев рядом с собой заклеенный стаканчик "Московской", Гоша печально решил, что вот и виденица к нему явилась. У него такой напасти покамест не бывало, но от знающих людей слышать приходилось.

"Или, - думал Гоша, - заснул я, слава тебе, Господи, вот морок и снится. И хорошо, что заснул, просплюсь, полегчает маленько. Завтра, может, совсем хороший буду.

Только упаси-помилуй этот стакан пить пробовать. В руки брать, и то не надо. Морок, он чем плох - тронешь его во сне, а он рассыпется. Проснешься тогда, а на душе еще гаже, чем когда засыпал. Во сне - морок, наяву виденица".

Гоша моргал, закрывал глаза и открывал их, и не было у него ни одной мысленки залетной, и вроде бы даже полегче сделалось. День, меж тем, за окнами входил в свою силу, и спустя час примерно в дверь тети-Нелиной квартиры с запертым в ней Гошей позвонили.

"Ольга Степанна из четвертого подъезда, - недовольно подумал Гоша, в очередной раз просыпаясь. - Каркалыга старая, чего ей надо?"

Гоша решил не подавать признаков жизни. Закутался с головой в одеяло, сшитое из лоскутков в тот самый год, по странному совпадению, когда Гошу папа с мамой как раз зачали.

Каркалыга Ольга Степанна позвонила-позвонила, да и бросила. Убралась восвояси. Совсем проснувшийся Гоша вылез из-под лоскутного одеяла.

Стаканчик стоял рядышком, язычок крышки молодцевато загибался вверх. Водка мелко дрожала в такт ударам хлипкого Гошиного сердца.

"Свят-свят", - подумал Гоша, но рука его уже протянулась, и пальцы обхватили.

Больше всего Гоша боялся сейчас неловко дернуть и расплескать. От волнения и руки, и губы, и весь он прямо ходуном ходил. Сердчишко совсем заколодило.

А ни капли не пролил.

"Московская" - хотя какая она "Московская", лепят этикетки, что под рукой, а льют одну и ту же дрянь, спирт украинский контрабандный - проникла, куда ей положено, без потерь. Гоша сглотнул напоследок и отвалился. В башке сразу закружило... Так бы и лежал.

Гоша сел. Он в норме? Почти. Пятьдесят граммчиков не хватает. А к ним в пристяжку еще пятьдесят, для комплекта.

Вот черт, откуда водка взялась?

"Я подумал... я вспомнил, как монету кидаю. Что я ее вовсе не кидаю. То есть кидаю, но не рукой. Она, строго говоря, и не летит вовсе, а просто оказывается в банке. Или в каком захочу другом месте. Было же, когда я запулил ее в зубы тому паразиту".

Подстегнутый водкой, Гоша мог прилично соображать.

"Постой, постой. Меня крутило, и вот я подумал: почему бы им, граммчикам, не очутиться прямо здесь. Мне тут в заточении пари заключить не с кем, а так бы я поспорил, выиграл и получил. Монета - туда ее-и граммчики. Вот как я подумал. Ну-ка, еще разок... Вот они, граммчики мои заветные, никому не скажу, как вы мне нужны, на витрине, вижу, ларек крайний, только они нужны... Я их..."

У тюфяка стоял еще один стаканчик, но уже с этикеткой "Русская", и водочка в нем так же покачивалась, будто установили его секундой раньше. В Гоше зудел неведомый мускул.

Эти граммчики Гоша употребил, будучи совершенно уверенным, что на него снизошла благодать небесная. Рука Гоши стала тверда, ум остер, сердце гудело, как исправный дизель.

И начался рай.

Сегодня, на второй день рая ближе к вечеру, Гоша привычно поднял голову с тюфячка и ужаснулся.

Посреди маленькой тети-Нелиной квартиры громоздилась неряшливая куча, состоявшая из очень хороших и дорогих вещей. За трехкамерным холодильником, розовым внутри, стояли один на другом мал мала меньше четыре японских телевизора, и еще один, совсем маленький, свалился где-то сзади на пол. Холодильник Гоша видел в одной витрине, а в соседней - эту запавшую ему в душу стопу телевизоров.

Вещи помельче - двухкассетники, плейеры, проигрыватели, горсти часов и вороха видеокассет, похожих на книжки или увеличенные детальки детского конструктора. Яркие томики блестящих обложками детективов, женское белье, букеты галстуков и цветов. И бутылки, бутылки. Упаковки крекеров и печений, конфетные коробки. Фрукты - глянцевитые яблоки и бугристые колючие ананасы, например.