НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 (1972) - Дмитрий Биленкин

Через минуту транспортер доставил нужный том, переплетенный в зеленую шагрень. Устроившись в любимом кресле, Кинг закурил сигарету и принялся рассматривать иллюстрации. Они были выполнены в древней манере черно-белых гравюр, с поразительной выпуклостью передававших мельчайшие детали птичьего оперения. На перышках был прорисован каждый волосок. Особенно поразил Кинга рисунок, изображавший полевого воробья. Прекрасно запечатлел художник, как острый коготок птички проколол травинку, приникшую к земле. Каким терпением надо было обладать, чтобы нанести на медную доску бесчисленное множество линий различной толщины, которые чудесным образом соединялись в изображение предметов и животных! И хотя этого же можно достичь простым нажатием пальца на кнопку фотокамеры, труд искусного мастера не бесцелен, ибо ни одна фотография не смогла бы передать самодовольства этого воробья, когтистой лапкой попирающего землю. И все же замечательное это искусство погибло. Люди лишились дара терпения. Репортеры, фотокамеры, телекамеры, целая роща телекамер над оградой…

Кинг тряхнул головой — не мог он, несмотря на старания, всецело отдаться любимому занятию. В голове роились нелепые мысли, какое-то раздражающее беспокойство отвлекало внимание. Не мог же подействовать шабаш, который затеяли с утра репортеры за оградой его сада, или спор с мисс Гримбл! То и другое случалось едва ли не каждый день и давно превратилось в обыденное. И все же, чувствовал Кинг, именно это мешало ему наслаждаться гравюрами.

Усилием воли он попытался вернуть себя к книге, но вместо этого почему-то вспомнил одну из последних фраз, которую произнесла мисс Гримбл перед тем как отключиться:

— Сегодня особенный день, сэр, будет много звонков.

— Я слышу об этом с утра! Особенный день, особенный день! — он в ярости захлопнул книгу. — Надо, наконец, выяснить, в чем состоят особенности дня…

Чертыхнувшись, он включил канал внутренней связи, чтобы задать мисс Гримбл этот вопрос, но, прежде чем телевизор прогрелся, он успел красочно представить себе всю громоздкость предстоящего объяснения, и его палец как бы сам по себе завис над клавишей, против которой на панели значились буквы ТВ, и опустился. Компьютер тотчас же исполнил приказ — телевизор Кинга впервые за последние годы включился в программу национального телевидения. Звук, как и положено, появился раньше изображения, и с первых же слов Кинг понял, что лучшего момента он выбрать не мог — шла передача о… нем.

— Сегодня на устах людей всего мира, — рокотал баритон диктора, — как и пятнадцать лет назад, одно имя — Томас Кинг, светило мировой науки…

Кинг занес руку над злосчастной клавишей.

— В такой день, — продолжал диктор, — мы должны были бы представить вам великого ученого. Но из-за чрезмерной занятости сэра Томаса получить интервью нам не удалось.

— Знают, что гоню репортеров в шею, — с удовлетворением пробормотал Кинг.

Но диктор тут же поспешил обрадовать зрителей, что им покажут "обитель величайшего ученого современности". На экране появились кадры, и Кинг увидел свой дом под вязом и даже успел разглядеть какое-то движение на дорожке. Не иначе как это был он, когда, возвращаясь с купанья, увидел шесты с камерами над оградой и шмыгнул в дом. Небогатый улов, однако.

— Вот окно кабинета, где работает человек, гений которого оплодотворяет науку наших дней, — пояснял диктор, и Кинг фыркнул:

— Я уже оплодотворяю науку!

— В тенистом саду вы видите бассейн, — диктор таял от умиления. Говорят, ежедневно сэр Томас проплывает около двадцати миль.

— Идиот! — зарычал Кинг. — Для этого пришлось бы плавать все двадцать четыре часа в сутки.

— Сэр Томас, — продолжал диктор, — большой любитель…

Здесь его голос был заглушен шорохом и треском.

— Ну? Что ты хотел сказать? — крикнул Кинг в телевизор. — Большой любитель виски?

Помехи прекратились, но вместо диктора Кинг с удивлением услышал незнакомый голос, настороженный и тихий:

— Алло?! Мистер Кинг!

Кинг даже вздрогнул от неожиданности.

— Что такое? Кто говорит?

— Мистер Кинг, я — Гарри Хоган, — послышалось из телевизора, в то время как экран затянуло мутной рябью. — Гарри Хоган, репортер…

— Ре-пор-тер?

Рука Кинга потянулась к клавишам, но каким-то образом Хоган угадал это движение и завопил в микрофон:

— Мистер Кинг, умоляю, выслушайте меня!

Должно быть, Кинг здорово растерялся, иначе никакие мольбы не смогли бы его остановить. В течение пятнадцати лет ни один репортер, несмотря на самые отчаянные попытки, не смог даже приблизиться к нему, и вдруг некий Хоган пролез в святая святых — в его комнату! Было от чего растеряться. Но как он влез в телевизор? В Кинге пробудилось профессиональное любопытство исследователя.

— Откуда вы говорите? — спросил он. — Кто соединил вас со мной?

И Хоган торопливо объяснил, что специально для этой цели он заказал аппаратуру и установил ее в соседнем доме, организовав там своего рода телецентр, излучатель которого был постоянно направлен на антенну Кинга. В течение трех недель он не отходил от аппарата, дожидаясь, когда Кинг включит свой телевизор, и наконец дождался.

— Не отключайтесь, мистер Кинг, — попросил Хоган в заключение. — В это дело я вложил все, что у меня было.

— Лучше бы вы направили свое воображение на более полезную цель, проворчал Кинг.

— Я репортер, мистер Кинг, — ответил Хоган. — У меня нет более желанной цели, чем получить у вас интервью. У маленького человека — маленькие цели, — желая разжалобить Кинга, добавил он, но едва не просчитался.

— Сейчас же прекратите унижаться! — рявкнул Кинг.

— Это зависит от вас, сэр, — залепетал Хоган. — Несколько вопросов, не ради меня, ради моих детей.

— Мне нет до них дела, — отрезал Кинг. — Вы плодитесь, как кролики, я не желаю помогать вам в этом.

— У меня больная мать, — тихо сказал Хоган. — Я не хотел говорить, но деньги мне нужны, чтобы устроить ее в хорошую клинику.

Кинг заколебался. Почти отмершее уже благоговение перед словом «мать» некстати зашевелилось в нем.

— Ваше разбойничье орудие может навести изображение на моем экране? нахмурившись, спросил он.

— Конечно, сэр! — радостно откликнулся Хоган. — Если вы включите свой канал…

Кинг щелкнул клавишей, и на экране появилось лицо человека лет тридцати пяти. Аккуратный пробор, бачки — типичная физиономия репортера, вот только глаза были излишне задумчивы, даже грустны. Похоже, не врет насчет больной матери.

— Такими вещами не шутят, сэр, — скорбно заметил Хоган, должно быть, уловив сомнения на лице Кинга. Теперь и он его видел не своем мониторе.