В стране слепых - Майкл Флинн

– Вы меня спрашиваете или отвечаете мне?

– Э… Я отвечаю вам. Распространение автомобилей вызвало значительные изменения в ритуалах ухаживания. Заднее сиденье «шевроле» оказалось… гм… удобным местом для… гм… зачатия. – Босуорт отчаянно и искренне покраснел. Его, по-юношески нескладного и все еще отчаянно (и безуспешно) воюющего с прыщами, привел в Ассоциацию его дядя.

– Такой поворот событий был совершенной неожиданностью для изобретателей автомобилей, – закончил он.

– Хорошо. Вы делаете смелые заключения, пусть даже они могут оказаться неверными. Кто-нибудь хочет… Да, мисс Говард.

Это было что-то сверхъестественное. Ведь Морин Говард подняла руку молча – она продолжала упрямо гнуть свою линию, не прекращая попыток обмануть слепого старика. Эта толстуха из южной Калифорнии постоянно носила просторные цветастые платья и деревянные сандалии. Саре она напоминала Мать-Землю – символ плодородия. Время от времени Сара ловила на себе ее враждебный взгляд.

– Босуорт ошибается, – сказала Мать-Земля. – Может быть, автомобиль и изменил практику половых отношений, но я не думаю, чтобы сколько-нибудь значительное число зачатий совершалось подобным образом. Всплеск рождаемости пришел на смену предшествовавшему ее снижению. У предыдущего поколения уровень рождаемости был низким из-за Великой депрессии. Маятник всего лишь качнулся из одного крайнего положения в другое.

Доктор Гевирц сокрушенно покачал головой.

– По-видимому, мне пора уходить на пенсию. Я вел занятия, наверное, с десятью тысячами подготовительных групп будущих членов Ассоциации, и каждая следующая группа оказывается ленивее и глупее предыдущей. Неужели я теряю контакт с учениками? Неужели мои слова – это семена, падающие на камни? Неужели их склевывают птицы небесные? Поведение людей, мисс Говард, является результатом их решений. Мы не роботы. Никто не изучает статистические отчеты перед совокуплением и не кричит при этом: «Мы должны плодиться вовсю, чтобы компенсировать упущения наших родителей!»

Все захихикали, и он обвел их строгим взглядом. В подготовительной группе было пять новичков. Плюс Сара.

– Очень хорошо. Мистер Босуорт настаивает, что изменения в сексуальном поведении вследствие распространения автомобилей вызвали всплеск деторождения в пятидесятых и начале шестидесятых годов. Мисс Говард считает, что зги изменения не имели столь масштабных последствий. Кто из них прав, а кто ошибается?

– Оба ошибаются, – неожиданно вырвалось у Сары.

– А, мисс Бомонт! Наконец-то сфинкс заговорил. Ну-ка, просветите нас – ведь вы так редко балуете нас плодами своей учености.

– А изменил ли автомобиль сексуальное поведение подростков?

– Так, очень хорошо! Вы отвечаете мне вопросом, но – простите меня за каламбур. Этот вопрос чреват. Я старый человек. Мой отец ездил в бричке. Вы, конечно, все представляете себе, что такое бричка. Или надо кому-то пояснить? Отлично. Отец рассказывал, как они с друзьями «ухаживали» за девушками в задке своих бричек и сколько от этого получалось ранних браков или внебрачных детишек.

Он сделал паузу, и по его лицу промелькнула улыбка.

– Вероятно, я должен объяснить, что в менее просвещенные времена внебрачный ребенок считался позором. Довольно часто матушка уезжала с непутевой дочкой в длительное путешествие, а по возвращении выдавала родившегося ребенка за своего. – Он небрежно взмахнул рукой. – Никого это не вводило в заблуждение, но приличия были соблюдены. Бричка к тому же имела одно преимущество перед автомобилем. Поскольку ее везло животное более интеллигентное, чем те, кто сидел в бричке, то не надо было останавливаться, чтобы осуществить свои намерения. Заглядывая еще дальше в прошлое, мы, например, обнаружим в приходских книгах рейнских княжеств восемнадцатого века отпечатанные типографским способом колонки: «законнорожденные» и «незаконнорожденные» – чтобы легче было записывать шалости подростков. Таким образом, получается, что подобное сексуальное поведение скорее стало не столько более распространенным, сколько более очевидным. Я такую тенденцию не одобряю, прежде всего с точки зрения хорошего вкуса. Как бы то ни было… – Он повернулся вместе с креслом к демонстрационному экрану. – Давайте вернемся к моему исходному вопросу. Написанные мной уравнения предполагают, что цепные реакции в обществе могут вызвать результаты, непредвиденные для тех, кто инициировал то или иное действие. Особенно в случае, когда между последовательными стадиями проходит значительное время. Когда система, как мы выражаемся, имеет высокую вязкость. Спрашиваю еще раз: может кто-нибудь привести пример таких непредвиденных последствий? Давайте усложним задачу, ведь таких примеров множество, нужно лишь уметь их видеть. Может кто-нибудь привести пример, касающийся всплеска рождаемости по мистеру Босуорту?

Сара вздохнула, закрыла глаза и подняла руку.

– Мисс Бомонт?

Она открыла глаза и увидела, что доктор Гевирц даже не удосужился обернуться. Как он чувствует, кто вызывается ответить?

– Всплеск рождаемости, – услышала она собственный голос, – действительно был непредвиденным следствием, но не автомобилизации, а Закона о ветеранах.

Гевирц повернулся, и его невидящие глаза уставились на Сару.

– Поясните.

Она выпятила подбородок и уверенно ответила:

– Когда люди совокупляются, им не до тенденций рождаемости, но о своем кошельке они при этом не забывают.

– О своем кошельке? Ах, вы имеете в виду их средства. Вам надо научиться выражать мысли более четко. Поясните, пожалуйста.

Сара вспыхнула. Аарон Гевирц был щедр на саркастические замечания, но, хотя всем доставалось поровну, ей казалось, что все его колкости адресованы исключительно ей. Она собралась с духом и начала:

– Стратегия размножения человека состоит в том, чтобы вырастить максимальное число детей, какое семья в состоянии себе позволить. В первом приближении мы можем сказать, что это частное от деления валового дохода родителей – за вычетом того, что им необходимо для поддержания собственного уровня жизни, – на стоимость воспитания одного ребенка в данной социальной нише. – Сара замолчала и терпеливо ждала. Ей казалось, что ее позиция неуязвима, поскольку она просто процитировала учебник. Она не была уверена, что сама с этим согласна, такой подход казался ей упрощенным, но, повторяя как попугай зазубренное, намного не ошибешься.

Гевирц демонстративно содрогнулся.

– Ваш ответ, мисс Бомонт, мне показался сухим и бездушным. Разве люди определяют размеры семьи, исходя только из своих финансовых возможностей? Всегда? Сознательно? А как же любовь, страсть, романтика? Неужели в вашем мире нет места человеческим чувствам?

Сара удивилась, как это учебник превратился в «ее мир». Но отступать было поздно.

– Нет, сэр. Не всегда. И не всегда сознательно. И любовь, и страсть в этом участвуют, по крайней мере пока люди молоды. Тем не менее у тех, кто богаче, обычно меньше детей, чем у тех, кто беднее, хотя бывают и исключения. Статистическая предсказуемость – свойство системы, но не отдельных личностей внутри этой системы. Можно провести параллель с курением и раком легкого. То, что несомненно выступает как причинно-следственная связь для всего населения в целом, представляет собой лишь вероятность для отдельно взятой личности.

Доктор Гевирц изобразил на лице удивление.

– Что? Семьи у богатых меньше? Вы уверены, что согласно вашей теории, мисс Бомонт, это должно быть так? Если бы размеры семьи определялись деньгами и возможностями, то у бедняков было бы меньше детей.

На это она могла ответить по собственному опыту.

– Нет, сэр, – сказала она. – Потому что это зависит не от общего достатка семьи, а от его соотношения со стоимостью воспитания одного ребенка. Просто-напросто вырастить ребенка в бедности стоит дешевле, – горько закончила она. «Нет, Сара, мы не можем купить тебе новое платье. Мама надставит старое, и оно послужит тебе еще не один месяц».

– А какое отношение к этому имеет закон о ветеранах? – Лицо доктора Гевирца было непроницаемо, по нему нельзя было понять, на правильном она пути или нет.

Теперь она вышла за рамки учебника. Речь шла о том, чтобы применить принцип к конкретной ситуации и посмотреть, будет ли он работать.

– Ну… Вырастить ребенка в городе стоит – и по деньгам, и по затраченному на это времени – дороже, чем в деревне. Поэтому при прочих равных условиях рождаемость в деревне всегда выше, чем в городе. Лишний ребенок на ферме может приносить доход, участвуя в севе и уборке урожая, но городской ребенок не имеет возможности помогать папе и маме в их конторе или на фабрике. Поэтому по мере урбанизации страны рождаемость падала, и началось это еще в двадцатых годах прошлого века. Потом, после второй мировой войны, по-Закону о ветеранах значительная часть населения получила субсидии, которые облегчили городскую жизнь. Ветераны имели льготы при покупке жилья, гарантированную работу и образование. Все это снизило траты родителей на себя и увеличило остаток, который и шел на воспитание детей.