Мастер клинков - Начало пути - Дмитрий Распопов

Я смотрел в её совсем недавно родное и любимое лицо, понимая, что ещё минута — и я не смогу сдержать себя.

— Поправь меня, пожалуйста, если я в чём-то ошибусь, — прохрипел я, решил поставить для себя всё на свои места. — На празднике ты ко мне подошла по просьбе своего отца, в замок пришла потому, что боялась меня, спала со мной на протяжении этих двух месяцев по принуждению, тебе это не нравилось, потому что ты любишь Криса и хочешь за него замуж? Я всё правильно изложил?

Девушка даже обрадовалась от моих слов.

— Всё правильно, господин, вы так всё подробно объяснили, просто удивительно, как правильно.

Внезапно я успокоился, девушка тут была совсем ни при чём, это я возомнил себя Казановой и покорителем девичьих сердец. Прокашлявшись, чтобы избавиться от комка в горле, я сказал ей:

— Ты хорошая девочка, Сатти. Поэтому завтра Марта даст тебе расчёт и премию от меня, на вашу с Крисом свадьбу. Ты можешь вернуться к Крису и быть счастливой.

Девушка сначала обрадовано засмеялась, но потом нахмурилась.

— А вы не рассердитесь? Не будете наказывать моих родителей?

— Поверь Сатти, наказывать я никого не собираюсь, — закашлялся я, мне никак не удавалось избавиться от того комка.

— Вы такой хороший, господин, — засмеялась девушка. — Хотите, я ещё раз с вами?

— Нет, сегодня больше не хочу, — ответил я. — Заболел, наверное. Ты ступай к себе, не хочу тебя заразить.

Девушка обеспокоилась.

— Правда? Может, мне вина принести, с пряностями? Оно вам быстро поможет.

— Нет, Сатти, всё нормально, иди к себе, завтра всё будет хорошо, — снова закашлялся я.

— Ну ладно, — серьёзно ответила девушка. — Вы правда не сердитесь, господин?

— Иди уже, — едва не рявкнул я на неё, ком в горле стал непереносимым.

Девушка вылетела из постели и, быстро одевшись, выбежала из комнаты. Встав, я закрыл за ней дверь на засов и упал в кровать — проклятый комок вырвался из меня вместе с потоками слёз. Было невыносимо стыдно и больно узнать, что девушка, к которой я так привязался, спала со мной только из-за боязни, что я наврежу её родителем. Уязвлённая гордость и растоптанное самолюбие выливались из меня наружу с каждой слезой. Когда слёзы закончились, я перевернулся на спину и понял, что сегодня уже не засну.

Одевшись, я вышел из замка и лёгким шагом побежал по четвёртой, самой сложной полосе препятствий. Странно, но первый круг я преодолел так легко, словно бежал по первой полосе, препятствия я просто не замечал, хотя бежал почти в полной темноте. Я механически переставлял ноги, внутренне убеждая себя, что с каждым кругом буду забывать кусочек из того, что было у меня с Сатти. Настраивая себя, я бегал и бегал, и через какое-то время действительно начал чувствовать себя лучше. Обрадовавшись, я ещё более ускорил бег.

Я пробегал всю ночь, не останавливаясь ни на минуту, и только под утро ушёл к себе, едва успев сполоснуться в ручье. Раздевшись, я рухнул в кровать и сразу уснул.

Меня разбудил толчок в плечо. Открыв глаза, я увидел стоящего рядом с кроватью нубийца, который внимательно на меня смотрел.

— Неважно выглядишь, Макс, — сказал он. — Что-то случилось?

— Всё нормально Рон, — эхом отозвался я, — всё просто отлично.

— Ну, если отлично, тогда нечего разлёживаться, беги десять разминочных по четвёртой, — пожал плечами нубиец. — Подожди, может, ты заболел? Ведь уже пару месяцев сам встаёшь, без напоминаний. Я даже удивился, не увидев тебя на полосе.

Я встал, машинально оделся, вышел из замка и начал бег. Мыслей не было совсем, никаких, я машинально, как и ночью продолжал двигаться по полосе, просто автоматически считая круги.

«Десять», — тикнул счётчик внутри меня и я, добежав до ворот, наткнулся на Рона.

— Десять учитель, — спокойно сказал я.

Нубиец посмотрел на меня, прислушался к спокойному, не сбившемуся дыханию, потом положил мне на лоб широкую ладонь и сказал:

— Не нравишься ты мне сегодня. Знаешь, иди, отдохни денёк. Завтра продолжим, в это же время.

С этими словами, удивившими меня больше, чем если бы передо мной упал мешок с золотом, Рон ушёл на кухню. Я последовал за ним и позвал Марту. Кухарка с некоторых пор меня боготворила, поэтому всегда немедленно являлась на мой зов или выполняла просьбы.

— Да господин? — поклонилась она мне.

— Марта, пожалуйста, рассчитай сегодня Сатти, она возвращается в деревню, — вроде бы спокойно произнёс я, — и дай ей от меня пять кесариев, как подарок на свадьбу.

Марта недоумённо на меня посмотрела, с чего это вдруг я разбрасываюсь такими деньгами, но, уловив что-то в моём взгляде, закрыла рот и поклонилась.

— Как скажете хозяин. Найти вам новую служанку?

— Нет, Марта, пока не надо, — после вчерашнего у меня не хватило бы сил начать ухаживать за ещё одной девушкой.

Марта ещё раз поклонилась и ушла. Я вошёл к себе в комнату и заперся на засов, делать ничего не хотелось, я просто лежал и смотрел в потолок. За весь день ко мне никто не заглянул.

Следующим утром я хотел остаться в кровати, но снова, как в первый день занятий, был скинут своим учителем на пол и выбит во двор палкой.

К вечеру мне значительно полегчало, и я даже стал улыбаться на шутки Рона, который весь день старательно изображал из себя клоуна, что, вообще-то было не в характере строгого во время занятий нубийца. Когда он сдал меня Дарину, мне уже было значительно лучше и когда я услышал, как гном за работой едва слышно поёт себе в бороду какой-то мотив, то попросил гнома спеть что-нибудь для меня.

— Спой пожалуйста, Дарин, всегда хотел послушать песни гномов.

Удивлённый гном сначала молчал, а потом тихо запел, но с каждым куплетом и ударом молота его голос становился всё твёрже, чётче и громче. Я удивился, Дарин пел практически речитативом Высоцкого.

Вгрызается бобр зубами в кору,Чтоб с нею забраться под воду.Барсук землю роет, построив нору, —Мы так же срезаем породу!

Насмешливы горы и молча плюютНам в душу немыми словами,Но верные кирки их яростно бьют,И ярость бурлится меж нами!

Пьет пиво рекой, кто под светом живет,Чтоб страх утолить пред горами,А мы ярость пьем, ту, что сил придаёт,И смех лишь гуляет меж нами!

Пред нами дрожат и земля, и гранит,А мы их все рубим и рубим.Ни смертный, ни бог в шахтах не усидит —Пусть влезут, и всех мы погубим!

Мы гор Короли, и подгорный пределПред гномом — что гладкое блюдце.Коль сунется кто в наш просторный удел —Своей лишь кровищей упьется!

Способны мы горы с землею сровнятьИ реки заставить вспенитьсяИ пустим под нож тех, кто смеет устать,Чтоб ярости дать набурлиться!

Мы мир поднимаем одною рукойС его обленившейся нудью,Забудь, коль нас встретил, свой вечный покой,Встречай Деву-смерть полной грудью!

Пусть битва не скоро — мы близим тот срок,Плюем на огонь и потопы,Мы — Кости земли, мы — Подгорный народ,Все гномы дружно вперёд!

Заслышав песню гнома, все выбежали во двор и, открыв рты, слушали, как он поёт. Даже Рон вышел из кухни, что-то жуя на ходу и прислушиваясь к песне Дарина.