Канарейка для ястреба - Анна Гур

Передо мной восседают люди из альтернативной реальности. Они – вершители судеб и сейчас в их руках оказалось мое будущее, которое может быть растоптано за секунду всего лишь одним росчерком на бумаге об отчислении.

От Дэвида Ривза за версту веет подавляющей мощью знакомой ледяной энергетики. Похожая аура Тайгера мной воспринимается иначе, не враждебно. Его отец кажется пришлым, и я не знаю, чего ожидать от него…

Надеюсь, он здесь случайно, а не желает наказать нищенку, которую по каким-то странными обстоятельствам выделил и приблизил к себе наследник рода.

Все может быть. Мне страшно.

Этот мир постепенно открывается мне своим жестоким естеством, где совсем не знаешь, что ждать, где положение решает многое, если не все.

Энергетика кабинета стремительно меняется, когда директор, оторвав взгляд от бумаг и резко сменив радушный тон на повелительный, обратился ко мне:

– Потрудитесь объяснить нам, что послужило причиной вашего вчерашнего наплевательского отношения к уставу школы и нападению на мисс Дэвис?

Я в растерянности перевожу взгляд с одного мужчины на другого и окончательно теряюсь, опуская взор в пол, рассматривая носки изношенных туфель.

– Произошла ошибка… – с трудом проговаривает Луиза.

– Какая тут может быть ошибка?! – цедит отец Ханы, и я поднимаю взгляд на него, вижу, как жилы на его висках двигаются, когда он в негодовании сцепляет зубы. – Я требую исключения обеих! Немедленно!

– Мистер Дэвис, прошу вас держать себя в руках! Нужно для начала выяснить обстоятельства произошедшего, – спокойно поясняет господин Доре, и я немного выдыхаю, радуясь, что перед казнью проведут хоть какое-то подобие разбирательства.

Хлесткий взгляд в мою сторону от отца Ханы доказывает, что он едва сдерживается. Если бы решал он, то шансов у меня не было бы от слова совсем.

Показательный суд, не иначе, решили устроить сильные мира сего. Я все понимаю. Где-то даже заслуживаю наказания, но четко осознаю, если я и виновата, то Луиза в этих разборках не должна принимать участия! Подставлять ее я не буду! Собрав всю свою волю, я со всем хладнокровием, на которое способна, произношу:

– Луиза ни в чем не виновата. ЕЕ вообще поблизости не было. Инцидент произошел только между мной и Ханой. Нужно кого-то исключить? Исключайте меня.

Фраза звучит резко и нагло, привлекая ко мне внимание выглядевшего скучающим до этой секунды Дэвида Ривза. Молниеносный разворот головы и я под прицелом темных глаз. От этого сканирующего рентгеном тяжелого взгляда хочется упасть в обморок. Он давит, заставляет смешаться и отвести свой взор, что я, в конце концов, и делаю, уперев взгляд в свои несчастные потрепанные туфли. Не могу сопротивляться его подавляющей мощи, которая ощущается тяжестью, что обрушивается на плечи и тянет к земле.

– Что именно вы имеете в виду, Адель?

Спустя секунды молчания раздается вопрос, и я вновь смотрю на Ривза. В его холодных глазах загорается странный огонек, проскользнувший змеей и исчезнувший на дне зрачков.

В эту секунду мужчина кажется таким знакомым…

На миг мерещится, что мой Черный Ястреб здесь со мной, и я нахожусь под защитой его надежного крыла…

– Вы признаете, что напали на мисс Дэвис? – не дав мне ответить на заданный Ривзом вопрос, интересуется директор.

Вздыхаю. Собираюсь с мыслями и произношу со всем мыслимым спокойствием, даже голос не дрожит:

– Если в наказание за проступок необходимо принять меру пресечения в виде решения об исключении, я готова. Виновата в случившемся исключительно я. Осознаю и принимаю вину, – короткий вздох и я не удерживаю язык за зубами, бросаю подсознательный вызов этому фарсу. – Да, я виновата в том, что защищалась, не позволила себя оскорблять и не допустила унижения. Исключайте меня!

Звенящие молчание. Три пары мужских глаз, скрещенных на мне. Замечаю, как Ривз откидывается в кресле и склоняет голову к плечу. Знакомый жест.

Выпрямляю спину и сжимаю руки в кулаки. Хоть мне и до жути страшно и решается судьба, но я не прогнусь! Не собираюсь падать на колени и умолять о снисхождении! Я сделаю все, чтобы вывести из-под удара Лу. Мой косяк. Я свое хладнокровие потеряла. Виновата Я! И ответ должна держать только Я.

Гори все синим пламенем!

Моя проклятая гордость всегда со мной. И чем больше мне указывают на мое место, тем сильнее мне хочется укусить и ударить в ответ.

Уже готова услышать приговор, но слышу совершенно неожиданное:

– Хана первой к вам подошла и начала провоцировать, я прав, Адель? – равнодушно интересуется отец Тайгера… а меня накрывает странным предчувствием. Интуиция кричит, что он точно знает, что именно произошло! Возможно ли подобное?!

Точно брежу, ища в этом матером мужчине союзника…

От расчленяющего взгляда Дэвида Ривза холодок проходится по спине. Он изучает меня равнодушно, считывая, как открытую книгу.

Мне кажется, что в эти мгновения он принимает какое-то решение в отношении меня. Причем на повестке дня стоит не мое исключение из школы, а как минимум жизнь…

Мое больное воображение видит в нем судью и палача, который с легкостью и непоколебимостью способен вынести мне смертный приговор.

Если Тайгер вызывает отклик в любящем сердце, то этот взрослый мужчина давит и провоцирует единственное желание – бежать без оглядки.

– Адель, не молчи! – шепчет Луиза, но не дождавшись от меня отклика, продолжает: – Хана зачинщица ссоры! Это она подошла, провоцировала, хотела ударить Адель! По всей территории камеры стоят. Посмотрите записи! Я говорю правду!

– Вы были в слепой зоне, – отрезает директор, все-таки заинтересовавшись нашими доводами.

Конечно. Кто бы сомневался! Все разборки в этих стенах происходят исключительно в слепых зонах и почему-то все знают, где именно они находятся!

– Думаю, нам надо выслушать мисс Дэвис, – все так же растягивая слова, словно раздумывая, произнес директор.

Наконец понимаю его озадаченность… Директору совсем не с руки исключать тех, кто поступил благодаря таланту и отрабатывает свое пребывание здесь, принося славу, почет и медали, поднимая престиж школы! Быть может, именно из-за этого обстоятельства присутствует глава попечительского совета и вообще происходит все это разбирательство…

Для того чтобы исключить стипендиатов, нужны веские причины, и все же это, видимо, не очень-то и выгодно руководству школы.

– Я бы послушал, что скажет Хана, что думаешь, Пол? – улыбается Ривз, и от его белоснежного оскала мне становится не по себе. Эта улыбка – вызов.

Этот человек провоцирует во мне бесконтрольное чувство страха. Что-то в нем есть потустороннее, заставляющее кровь стынуть в жилах.

– Ты шутишь?! Я не собираюсь втягивать в это разбирательство дочь! – отвечает Дэвис, цветом лица приближаясь к бордовой обивке стула, на