От полюса до полюса - Майкл Пэйлин

Один из мальчишек, Мохаммед Нуру, хорошо говорит по-английски. В его семье семеро детей. Крупные семьи обыкновенны в беднейших регионах Африки, поскольку предоставляют экономическое преимущество — семейную рабочую силу. Мальчик этот терял на войне друзей и близких. Он мусульманин, но среди его друзей много христиан: обе религии здесь превосходно ладят.

Английский язык здесь преподают в школах в качестве иностранного языка, и Мохаммед слушает передачи ВВС World Service, в том числе о футболе. Любимой командой его является «Манчестер юнайтед», но я пытаюсь ориентировать его в правильном направлении.

Единственное, что имеется в Гондэре в избытке, — это швейные машины. Вереница швей тянется вверх по склону холма, и все они кажутся занятыми. Я прихватил с собой собственные брюки, жестоко пострадавшие при выезде из Судана, и буквально за полторы минуты строчки на педальной машинке мастер возвращает им здравие.

Чтобы как-то оторваться от безжалостного давления торга, мы с Грэмом удаляемся смотреть на сложенные из камня замки Гондэра. Первый был построен императором Фасилидасом в 1635 г., когда Гондэр сделался столицей благодаря распространившемуся в ту пору суеверию, требовавшему, чтобы название столицы начиналось с буквы «Г». Пятеро наследовавших ему императоров строили свои замки по соседству. Своеобразие этих темных башен имеет много общего с интересной историей Эфиопии. В Африке (и не только) нет другой прямой линии властителей, правившей на протяжении сорока пяти поколений, и, хотя эти укрепленные дворцы обнаруживают несомненное европейское влияние, Эфиопия никогда не была колонизирована. Любопытна связь с евреями. Грэм является автором хорошо разработанной теории, утверждающей, что ковчег Завета находится в этой стране, в расположенном не столь уж далеко отсюда храме, и только что завершил книгу о своем открытии[39].

В одном из уголков территории находится клетка со львом — первым, которого я увидел в Африке. Зовут этого льва Тафара, прежде он принадлежал Хайле Селассие, последнему императору. Селассие скончался в 1975-м, через год после того, как его сместил с престола Менгисту; вместе с ним умерла и императорская Эфиопия. Лев Тафара, бывший прежде ее символом, теперь является докукой едва ли не для всех. Клетка его невелика, и он, не зная устали, бродит по ней в обществе одних только мух. На спине и ногах его видны открытые раны. Прежде у него был партнер, который давно умер. Теперь ему уже двадцать лет, и остается только надеяться, что благородному зверю не придется долго терпеть подобное унижение.

Мы оставляем Гондэр в сгущающейся тьме и скоро оказываемся в самой сердцевине жуткой грозы, самой длинной и впечатляющей среди всех, которые я видел. Потоки воды захлестывают машины, и в течение более чем двух часов линейные молнии и зарницы рвут и полосуют небо. Вспышки временами выхватывают из тьмы впечатляющие своими очертаниями скалы и брошенные у дороги танки, вмороженные в негатив интенсивностью мгновенной вспышки. Иногда они освещают мой беззащитный чемодан, едущий на крыше первого автомобиля. Подобного рода проверки живописует коммерческая реклама.

В десять часов вечера мы приезжаем в город Бахир-Дар, расположенный в 110 милях от Гондэра, спустившись по дороге на целых 2000 футов. Дождь прекратился. Гроза миновала. Дорога перегорожена цепью, и после короткого ожидания сонный солдат, укутанный в розовое одеяло, но с винтовкой на плече, появляется у машин и принимается разглядывать наш «аусвайс». По лицу его видно, что он не понимает из написанного даже строчки. Солдат долго разглядывает бумагу, потом смотрит на нас, зевает во весь рот и жестом разрешает нам ехать.

Мой чемодан не выдержал натиска стихий. Совместное воздействие красной пыли и ливня придало некоторым из моих рубашек интересный оттенок.

День 79: Бахир-Дар

Наш отель смотрится в серые воды озера Тана, считающегося истоком Голубого Нила. Почти месяц пробирались мы вверх по течению реки из Каира. В садах, спускающихся к воде, полно гибискусов и пуансеттий, а над подходом к гостинице доминирует цветущая эвфорбия, дерево, похожее на кубок, а заодно и на гигантский кактус.

Мы собираемся в девять утра сделать вылазку к водопадам Голубого Нила, или к водопадам Тиссисат («Курящаяся вода»), как их называют местные жители.

За городом над полем лениво поднимается на крыло пара аистов, отлетая подальше от полей и от оживленной дороги, на которой полно людей, несущих связки хвороста в город. Трудно определить возраст этих жилистых фигур, бредущих на ногах, столь же тонких, как палки, слагающие их вязанки.

Водопады Голубого Нила, Эфиопия

Голубой Нил берет начало из озера Тана. Сток из озера зарегулирован плотиной с гидроэлектростанцией у города Бахир-Дар

В деревне Тиссабей, расположенной в 18 милях от Бахир-Дара, нам пришлось оставить автомобили и пройти последнюю милю до водопадов пешком. Однако в одиночестве остаться нам не суждено. Как только машины наши останавливаются на месте, к нам несется толпа жестикулирующих и орущих юношей. Все они хотят быть нашими проводниками. Они пользуются следующей методой: суют нам в руки длинные палки, и как только кто-нибудь из нас сжимает ее, с видом собственника останавливаются рядом. После жаркой и утомительной дискуссии мы выбираем группу проводников и носильщиков и отправляемся в поле по трудной каменистой тропе. Моими «проводниками» оказываются двадцатипятилетний Тадессе и Тафесе, на пару лет моложе его, а я — их «иностранец».

— Это наш иностранец! — кричат они всякому, кто пытается втиснуться между нами, и заботливо обращаются ко мне: — Ну как вы там? Отлично?..

При всех носильщиках, несущих наше съемочное оборудование, и при моей турецкой соломенной шляпе шествие наше, по всей видимости, напоминает традиционное изображение Великого Белого путешественника со свитой. Мы пересекаем живописный каменный мост из четырех арок.

— Мост построили португальцы, — сообщает мне Тадессе, за несколько секунд до того, как Тафесе сообщает мне то же самое, — раствор делали из песка и яичного белка…

— Из яичного белка и песка, — подтверждает Тафесе.

Становится жарко и все более влажно, и мы после сорокапятиминутного перехода взбираемся на длинный зеленый склон, переваливаем через гребень холма и оказываемся перед одним из величайших природных зрелищ. Это центральный каскад из трех видимых глазу. Вниз рушится огромный поток, каскад имеет такую массу, что кажется, будто обрушивается вниз вся земля. Непрерывный подземный грохот сотрясает почву под ногами. Местные жители говорят, что они никогда еще не видели этот водопад настолько полноводным.