Проделки Джинна (авторский сборник) - Андрей Саломатов

— Ешь, — сказала Танька и этим самым вывела его из состояния оцепенения.

— Ах, ну да, давай. Кто знает, когда еще.., — принимаясь за угощение, сказал Зайцев.

Очищая картофелину, он думал о «священной книге». «Может сказать старику, что он носит под брюхом? Вообще–то не стоит. Это все равно, что развенчивать библию. Что, мол, на самом деле в ней зашифрована кулинарная книга. Хотя, почему бы и нет? Допустим, существует другой язык, где этими же буквами обозначаются другие звуки, а значит слова и звучат иначе, и имеют другой смысл. И «Нет ничего нового под солнцем» на самом деле означает: «возьмите полстакана муки». Не поверит. А начну настаивать… кто его знает? Разоблачение святынь — дело неблагодарное и опасное.»

— Бред, — тихо проговорил Алексей.

— Кого? — откликнулась хозяйка. Она лежала на боку, положив голову на локоть и наблюдала за гостем.

— А ты можешь объяснить, что сейчас происходит наверху? — спросил Зайцев. Он всмотрелся в Танькино бессмысленное лицо, поморщился и сформулировал вопрос проще: — Что такое «время божьего гнева?»

— Бог посылает на землю гром и огонь, — ответила хозяйка. — Сеет смерть. — Она очень грациозно откинула назад нечесанную голову и так томно потянулась, что Алексей опустил взгляд и принялся торопливо есть.

— А почему не слышно грома? — мрачно спросил он.

— Время Великого затишья, — проговорила Танька.

Так ничего и не поняв, Зайцев торопливо разделался с последней картофелиной, поколебавшись, вытер руки о брезентовые штаны и попросил принести ему воды. Хозяйка моментально схватила кружку и выскользнула из пещеры.

«Не тот, — усмехнувшись, подумал Алексей. — Очень хорошо, что не тот. А то сожрали бы к чертовой матери как кролика или изнасиловали всей кодлой под барабанную дробь. Ведь кому рассказать, не поверят.» В ожидании воды, он растянулся на подстилке и закрыл глаза. То, что за этим таинственным, мифологическим названием «время божьего гнева» скрывалось нечто реальное, у него не было сомнений. Об этом явно свидетельствовали культи вместо рук и ног у всех, с кем Зайцев сталкивался в подземелье. Но несуразное объяснение хозяйки и это новое — «время великого затишья» — совсем сбили его с толку. «Сеет смерть, — вспомнил он. — Черт знает из чего рождаются религии».

Танька вползла в пещеру, протянула ему ещё мокрую кружку и тут же принялась стягивать с себя бесформенный мешок, под которым не оказалось больше никакой одежды. На животе у неё Алексей заметил что–то вроде кожистого панциря или огромной чешуйчатой кирасы. В сочетании с наростами на локтях, они напоминали рыцарское облачение, надетое на непропорционально широкое, какое–то расплющенное голое тело. С недоумением и одновременно любопытством Зайцев наблюдал за раздеванием и мысленно придумывал название этому зрелищу: «некростриптиз», «зоошоу», «склепосекс». Закончил он «скотоложством» и «некрофилией». А когда голая хозяйка заползла к нему на подстилку, он окончательно прозрел.

— Нет–нет–нет, — отшатнувшись к стене, испуганно выпалил Зайцев. Нет, я не могу. Я женат. И вообще… — Но Танька как–будто не слышала его. По–мужски настойчиво и очень деловито она попыталась подмять стояка под себя, полезла руками под куртку, и ему стоило не малого труда, что бы вырваться из её сильных объятий.

— Я же сказал, не могу, — отрывая её руки от куртки, раздраженно бормотал он. — Вот черт! Со своими этим занимайся! Со своими!

Алексей нырнул в темный узкий тоннель и пополз то ли вперед, то ли назад — спросить сейчас было не у кого. Хозяйка норы осталась позади, и Зайцев удивился, что вслед ему не несется отборная ругань обиженной земляной куртизанки.

Алексей полз по извилистому проходу почти в абсолютной темноте и тихонько чертыхался. Где–то впереди забрезжил свет, но тут же погас и наступила ещё более густая тьма, от которой у Зайцева в глазах образовались разноцветные круги.

— Человек ползающий, — бормотал он. — Как это будет на латыни? Homo… Homo… — Неожиданно что–то легко мазнуло его по лицу, сердце у Алексея екнуло от страха, он сжался и застыл на месте. И сразу за этим послышался то ли детский, то ли девичий, переливчатый смех. Голос быстро удалялся куда–то вбок, затихающим эхом пометался между стенками проходов, и Зайцев с отчаянием подумал: «Зараза, здесь же у них целый город. Надо было хоть спросить у Таньки, в какую сторону идти… тьфу, ползти. А эти уроды здесь уже научились ползать ногами вперед. Покойнички, сектанты чертовы. Кажется, сейчас начнется Время моего гнева.»

Алексей уже порядком запыхался и обессилил. Ему не хватало воздуха, он натер и отбил локти и колени, а подземный лабиринт как–будто не имел конца. Иногда тоннель уходил вниз, и тогда ползти было легче, но затем обязательно начинался подъем, часто крутой, который отнимал у Зайцева много сил. Пока Алексей лежал в норе, ему было и жарко, и душно, но он не прикладывал никаких физических усилий. Теперь же Зайцев взмок и устал так, словно разгрузил вагон кирпичей.

— Эй! Кто–нибудь! — заорал Алексей. — Как отсюда выбраться?!

Повернув в боковой проход, Зайцев начал ощупывать правую стенку тоннеля. Он вспомнил где–то вычитанное правило прохождения лабиринта — все время строго держаться одной стены — и вскоре ещё раз повернул направо. На этот раз он ткнулся головой во что–то мягкое, ощутил острый запах звериной норы пополам с перегаром и осторожно пошарил впереди себя рукой. Это оказалось скользкое на ощупь, жирное голое тело больших размеров.

— Стояк, — услышал он женский голос, в котором явно чувствовалось поощрение. — Заползай.

— Вы не скажете, как мне выбраться на улицу? — резко отдернув руку, спросил Алексей. — У вас здесь так темно, я не могу найти дорогу.

— Нельзя, — ответила хозяйка норы. — Время Божьего гнева. Исть хочешь?

— Нет, спасибо, я уже, — нервничая, сказал Зайцев. — Это для вас время божьего гнева, а со мной ничего не случится. Покажите… или хотя бы расскажите, в какую сторону ползти.

— Мы тоже думали, ничего не случится, — вдруг послышался низкий мужской голос, и Алексей даже вздрогнул от неожиданности. — Ан нет, случилось. Ложись–ка спать, стояк. Вечер утра завсегда мудренее.

— Да вам–то какая разница? — разозлился Зайцев. — На меня! На меня будет гневаться ваш бог! Вам–то что?

— Не кощунствуй, стояк, — спокойно ответил мужик. — И свои порядки здесь не устанавливай. Клавка, принеси человеку поисть и выпить.

— Вы не понимаете.., — начал Алексей, но следующее слово застряло у него в глотке. Переползая через гостя, тяжелая Клавка так налегла на него, что Зайцев со всего маху ткнулся лицом в земляной пол, почувствовал, что разбил нос и замолчал.