Правда о Портъ-Артуре Часть I - E. Ножинъ

Ночью 22 іюня пришлось отступить и отказаться отъ дальнейшей попытки взять Куинъ-Санъ, такъ какъ только одна его атака стоила чуть-ли не 500 человекъ. Зеленыя горы были опять наши, но ключъ позиціи остался въ рукахъ японцевъ, откуда они могли наблюдать за всемъ, что делалось въ нашемъ расположеніи, тыловыхъ дорогахъ, и съ высшей его точки, какъ и съ Сампсона (Киньчжоуская позиція, бой 13 мая), вести восхитительнейшую корректировку артиллерійскаго огня и управлять боемъ.

Рано утромъ 23 іюня я пріехалъ после занятія Зеленыхъ горъ въ деревню Хоудзятунь, где находился временно штабъ Фока.

Спрашиваю: – "ну что, ваше превосходительство, дела наши, слава Богу, поправляются. Зеленыя горы отобрали, теперь очередь за Куинъ-Саномъ".

– "Нетъ, я ничего не знаю… Я теперь больше зритель. Я свои войска отвожу назадъ, на левый флангъ: они тамъ нужней. А здесь на правомъ фланге распоряжаются умницы. Теперь правымъ флангомъ командуетъ генералъ Кондратенко. Онъ покажетъ вамъ чудеса, поезжайте къ нему".

24 іюня наступило полное затишье. Японцы начали работы и въ теченіе 3-хъ недель на временами довольно сильно развиваемый огонь не отвечали ни однимъ выстреломъ, даже тогда, когда подходили суда для обстреливанія ихъ позицій.

Съ занятіемъ вновь Зеленыхъ горъ, генералъ Смирновъ настоялъ на возможно сильномъ ихъ укрепленіи,- далъ массу матеріала и прислалъ для руководства работами лучшаго, энергичнейшаго своего инженера, подполковника Рашевскаго. Работы закипели, быстро подвигаясь впередъ.

25 іюня, въ полночь, въ проливной дождь, японцы повели внезапно наступленіе на центръ нашихъ позицій у дефиле, но были во время замечены и отбиты.

30 іюня мортирный взводъ подъ командой поручика Дударова въ теченіе несколькихъ часовъ бомбардировалъ расположеніе противника,- непріятель какъ бы замеръ и не ответилъ ни единымъ выстреломъ.

1 іюля, въ 10 часовъ утра, на Зеленыя горы прибылъ комендантъ крепости генералъ-лейтенантъ Смирновъ, где, съ высшей точки нашего расположенія произведя подробную рекогносцировку всего расположенія противника, приказалъ открыть изъ всехъ нашихъ батарей быстрый огонь, обстреливая по площадямъ все позиціи противника.

Батареи, развивъ быстрый огонь, поддерживали его въ теченіе 3-хъ часовъ.- Къ этому времени подошелъ отрядъ канонерскихъ лодокъ и миноносцевъ и сталъ обстреливать позиціи во флангъ. Но огонь лодокъ пришлось скоро прекратить, такъ какъ, за отсутствіемъ хорошей сигнализаціи, снаряды попадали въ окопы нашего сторожевого охраненія или давали большіе перелеты. Несмотря на сильнейшій огонь, противникъ опять не ответилъ ни единымъ выстреломъ, только прекратилъ работы по возведенію батарей.

Съ 25 іюня полное затишье: противникъ вплоть до 13 іюля только два раза ночью переходилъ въ наступленіе въ незначительныхъ силахъ.

Наши разведчики какъ на левомъ, такъ и на правомъ фланге слабо проявляли свою деятельность, донося лишь, что противникъ сосредоточивается и строитъ батареи.

Выходъ эскадры 10 іюня.

Посещая портъ вообще, а въ начале іюня особенно часто, лично осматривая работы по приведенію въ боевую готовность подорванныхъ судовъ, я съ облегченіемъ виделъ, что оне приближаются къ концу. Инженеры гг. Свирскій и Кутейниковъ съ судовыми инженеръ-механиками напрягали последнія усилія. Работа кипела. Красавица "Паллада" въ сухомъ доке готовилась къ выходу. Броненосцы "Цесаревичъ" и "Ретвизанъ", эта гордость Тихоокеанской эскадры, готовы были сбросить свои повязки съ залеченныхъ ранъ.

Попадая въ портъ, въ этотъ особенный, бьющій своею жизнью мірокъ, среди грохота и шума молотовъ – я невольно заражался этимъ шумнымъ, деловымъ оживленіемъ.

Настроеніе у всехъ было приподнятое. Еще бы! Эскадра въ полномъ составе должна скоро показаться въ море и вступить въ жестокую борьбу за обладаніе имъ.

Ведь у насъ чуть не подъ самымъ носомъ проходили въ Дальній слабо конвоируемые непріятельскіе транспорты, питавшіе японскую армію.

Гарнизонъ и населеніе, такъ долго ожидавшіе окончанія починки судовъ, благодаря своей неосведомленности о томъ, какихъ не человеческихъ усилій стоила эта гигантская работа, потерявшіе было надежду на ея осуществленіе, теперь только поверили въ скорый выходъ эскадры.

А сколько возмутительной клеветы, сплетенъ, наглой лжи распускалось изъ среды "Стесселевской стаи" по поводу невыхода эскадры.

Приближалось 10 іюня. У адмирала Витгефта происходили частыя и серьезныя совещанія. Эскадра была въ полной боевой готовности.

Советъ, въ составъ котораго вошли флагманы и командиры судовъ, разделился на две партіи: одна за выходъ эскадры, другая противъ него.

Подробно, что говорилось тамъ, какіе составлялись протоколы заседаній – мы не знаемъ, но мы отлично были осведомлены, что на собраніи многими очень определенно, чуть ли не съ очевидной ясностью, доказывалось, что открытый, эскадренный бой съ противникомъ, хотя бы съ слабой надеждой на успехъ, немыслимъ.

5 іюня на собраніи флагмановъ и командировъ была сообщена телеграмма Наместника, въ которой было категорически предложено эскадре выйти для борьбы съ японскимъ флотомъ, выбравъ для этого наиболее благопріятныя условія въ отношеніи погоды, непріятеля, и обсудивъ все возможныя случайности, какъ во время похода, такъ и во время боя.

Адмиралъ Витгефтъ высказалъ, между прочимъ, категорическое мненіе о большей боепродуктивности атаки противника въ строе фронта, въ предположеніи воспользоваться выпускомъ минъ изъ носовыхъ аппаратовъ.

Все были противъ этого маневра, подтверждая свой протестъ темъ, что мины изъ носовыхъ аппаратовъ не легко выходятъ изъ трубъ при сильномъ волненіи.

Несмотря на противодействіе всехъ командировъ, адмиралъ Витгефтъ остался при своемъ мненіи.

Нужно заметить, что одной изъ самыхъ отрицательныхъ сторонъ служебныхъ принциповъ покойнаго адмирала, погибшаго смертью героя, была его удивительная настойчивость въ проведеніи въ жизнь техъ или иныхъ тенденцій, которыя имъ считались целесообразными, но безусловно отвергались признанными авторитетами.

Выходъ эскадры былъ назначенъ на 9 іюня съ разсветомъ, при полной воде, при выходе предписано было становиться на якорь въ пространстве между т. н. "Сапернымъ загражденіемъ" и затопленнымъ "Хайларомъ", для чего каждому кораблю поставить свою вешку и обязательно протралить своими средствами место стоянки.

9-го эскадра не вышла въ виду неготовности "Победы" и болезни ея командира капитана I р. Зацареннаго.

Вместо Зацареннаго былъ назначенъ съ "Паллады" г. Сарнавскій, а на "Палладу" Ивановъ съ "Амура" (Самъ командиръ "Победы", капитанъ I р. Зацаренный, остался на борту и ходилъ въ походъ). Внезапная передъ выходомъ болезнь Зацареннаго стала обильной пищей для птенцовъ лихой Стесселевской стаи, но дальше злословій не пошло. Зацаренный больнымъ ушелъ въ походъ.

9-го іюня, около полудня, мне въ редакціи сообщили, подъ большимъ секретомъ, что завтра на заре эскадра уходитъ.

Городъ, гарнизонъ, экипажи судовъ ничего не подозревали о готовящемся событій, кроме начальствующихъ лицъ и теснаго редакціоннаго кружка.

Редакторъ "Новаго Края", полковникъ Петръ Александровичъ Артемьевъ, предложилъ мне провести у него вечеръ и ночь, чтобы на разсвете наблюдать за выходомъ эскадры.

Я охотно принялъ это любезное приглашеніе, темъ более, что изъ садика полковника Артемьева открывался чудный видъ на проходъ, Западный и Восточный бассейны внутренней гавани, а перспектива провести время въ обществе самого хозяина и его ближайшаго помощника по редакціи, Николая Николаевича Веревкина, окончательно заставила меня отложить предположенный въ этотъ вечеръ отъездъ на передовыя позиціи.

Итакъ, после долгихъ и горячихъ преній вопросъ о выходе эскадры былъ решенъ въ положительномъ смысле.

День былъ окончательно назначенъ, и это нужно было держать въ строжайшемъ секрете, т. к. среди китайцевъ, очевидно, было много шпіоновъ, которые были на стороже и доносили обо всемъ, что творилось въ порту, крепости, а въ особенности на эскадре.

Но, къ сожаленію, фактическаго надзора надъ ними не было. Не было потому, что генералъ Стессель, по интригамъ одного изъ своихъ вдохновителей, начальника штаба полковника Рейса, еще 29 мая выслалъ прекрасно организованную ротмистромъ княземъ Микеладзе жандармскую команду, прекрасно выслеживавшую шпіоновъ, для несенія строевой сторожевой службы на бухтахъ Квантунскаго полуострова, прилегавшихъ къ Артуру.

Объехавъ, по своему обыкновенію, часть боевой линіи Артура, я часамъ къ 10 вечера былъ уже у воротъ дома полковника Артемьева.

Передавъ коня своему вестовому Николаю Худобину съ просьбой подать его къ утру – поспешилъ я въ общество П. А. Артемьева и Веревкина, въ которомъ такъ любилъ проводить свободное отъ разъездовъ время.