Лик Архистратига - Александр Холин

— Я долго, но безуспешно пыталась всё-таки доказать, что «этого не может быть, потому что этого быть не может», — Наташа даже ударила ладошкой по подлокотнику кресла. — И вот доказала. Тоже заработала благословление от маски. Чувствую, что жизнь вытекает из меня с каждым днём, с каждой секундой. Я просто на глазах старею и не знаю, как прекратить болезнь, если вообще ещё что-то возможно. А этот начальствующий фельдфебель — Иван Кузьмич — так до сих пор и не верит ничему. Считает, что Сергей с моим мужем попали под внеплановую раздачу слонов. Он вообще-то неплохой мужик, но что может понять отставной офицер в реставрационной работе или тонких связях с потусторонним миром, без сообщения с которым и работа не получается?

— Какой Иван Кузьмич? — деловито спросил Дима, пытаясь разложить сбивчивый рассказ по полочкам.

— Начальствующие органы Гохрана.

— Послушай, Наташенька. Ведь не может же быть, чтобы обыкновенная маска…

— Может, — перебила девушка. — Ещё как может. Я тебе уже рассказывала, что совсем недавно так же как ты думала. Да и необыкновенная она вовсе, я тебе говорила. А когда сумела всё же вникнуть в суть ритуального предмета, тут же решила разыскать своего старинного друга Ефрема Милетина. Он в давние времена был одним из любимейших учеников Галины Шаталовой, которая до сих пор круто занимается экстрасенсорикой, полтергейстами, летающими тарелками и прочими аномалиями. В общем, эта дама заработала себе, чуть ли не мировую известность и сумела привить любовь к необыкновенной профессии своим любимым ученикам, в число которых попал мой знакомый Ефрем Милетин. Вся беда в том, что я давно уже потеряла с ним связь. Мы ничуть не ругались и не расходились во взглядах. Просто как-то случилось, что перестали общаться. На его поиски я потратила семь потов, но, слава Богу, что не семь лет и не пришлось стаптывать семь железных башмаков, как водится в сказках. Причём, в розысках мне помогла память: я вспомнила, что Ефрем с юных лет интересовался тибетской медициной.

— Слушай, он случайно, не тот ли профессор, что читает лекции по древним мистериям и мистической истории России в Первом медицинском? — поинтересовался Дима.

— Именно он. Именно там я его и откопала, — кивнула Наташа. — О нём уже тогда ходила молва, как о человеке, наполовину состоящем из Гудвина Великого и Ужасного, наполовину из Парацельса и Авиценны. Но, в сущности, это был добрейший человек, несмотря на его природную экстрасенсорику. Этот дар, к сожалению, многих растлевает, превращает в живых зомбированных монстров. Но Ефрема Бог помиловал.

— А почему ты о нём говоришь в прошедшем времени? Он умер? — осторожно спросил Дмитрий, хотя сам уже предугадывал ответ.

— Да. Никто не знает истинной причины его смерти, — Наташа сделала непроизвольную паузу, но потом всё-таки договорила. — Ты будешь первый, кто узнает всю правду, происшедшую с профессором.

— Слушай, девочка, — Дима делано нахмурился. — А не носишь ли ты в себе отрицательный энергетический заряд? Может быть, никакая маска тут не задействована, а виной только твоя психика?

— Не знаю. Собственно, не может человек быть либо исключительно положительным, либо безвозвратно отрицательным, — Наташа на секунду замолчала, потом снова вернулась к воспоминаниям. — В общем, это другая тема. Я ещё не всё рассказала. Мне повезло застать Ефрема в квартире одной из почитательниц его таланта на шабаше экстрасенсорных личностей с горящими глазами, определяющими на расстоянии энергетических вампиров и положительную творческую энергию человека. Но на таких сборищах обычно дамочки таинственным шёпотом с выпученными глазами сообщают, что великолепно владеют парапсихологией и всеми разделами наук, начинающимися с таких же четырёх букв. Я у этих специалистов обычно стараюсь узнать, какое таинственное происхождение имеют «пара-воз» или «пара-ход». Под каким-то благовидным предлогом я утащила Ефрема из этого, безусловно, любопытного общества и мы отправились на поиски пристанища в каком-нибудь кафе или ресторанчике. Благо, что сейчас этого добра в Москве хватает. Мы выбрали очень даже уютный подвал на Разгуляе. Самое важное, что там никто не мешал. С первых же моих слов глаза Ефрема жадно загорелись, он слушал не прерывая. Но потом вдруг опустил голову и долго сидел, молча помешивая ложечкой давно остывший кофе. Наконец, довольно странно посмотрев на меня, сказал, что готов осмотреть маску с помощью энергетической рамки и ещё каких-то мистических прибамбасов, но на это потребуется не менее двенадцати часов. И мимоходом обронил также, что сын мой жив, что с ним всё нормально. Но не сказал когда я смогу его хотя бы увидеть или узнать что с ним. На следующий день я обратилась прямо к Ивану Кузьмичу с просьбой оформить пропуск нужному нам человеку. Он сначала категорически не хотел, мотивируя тем, что никому постороннему находиться в Гохране ночью не разрешается. Это действительно, правда. Я уже думала — всё пропало. Однако начальник милостиво согласился пустить постороннего с условием, что будет до конца опытов рядом с экстрасенсом. Я очень обрадовалась, сразу же согласилась, и к концу рабочего дня Ефрем Милетин был уже на месте. Пунктуальность в мужском характере — всегда неплохое качество. Но Ефрем к тому же, поставил ещё одно условие: я должна была оставить мужчин с маской tet-a-tet до утра. Он, видимо, хотел, чтоб ни одна живая душа, ни одна случайность не помешали ему общаться с аномальным предметом. И странное дело, начальника управления это вовсе не касалось, он оказался совсем не лишним. Мужское доверие, так сказать. Мне, признаться, было немножечко обидно, но я всё же уяснила тогда, с вами мужиками иногда спорить бесполезно. Жаль только, слишком поздно поняла. Ефрем оглядел рабочий стол, предоставленный ему на ночь для работы, презрительно хмыкнул, совершенно машинально почесал макушку, что-то соображая и прикидывая. Видимо, по его профессорским соображениям «лаборатория» годилась только для подготовки, но никак не для психологических лабораторных опытов. Однако за неимением лучшего приходилось привыкать к существующей неразберихе и хаосу. Иван Кузьмич, как всегда в воинской форме без погон, расположился в кресле напротив. Казалось, ни годы, ни жизненные неурядицы не накладывают на его внешний вид никаких негативных отпечатков. Единственно, что прибавилось нового, это висевшая на груди повязка чёрного атласа для больной руки. Он часто теперь держал правую руку в повязке и только иногда вынимал, чтобы размять. Вот и сейчас сидя в кресле, он разминал пальцами кисть правой руки. Видимо, перелом не прошёл всё-таки даром. Ефрем Милетин ничем на первый взгляд, не отличающийся от обыкновенного человека, казался всё же каким-то необычным. Впрочем, каждый человек в этом грешном мире необычен и каждый представляет собой личность. Весь вопрос — как представляет? Приятели подшучивали над Ефремом, что невозможно-де ходить в «протоколе» везде и всегда, так только депутаты ходят; ездить на восемьсот сорок пятом БМВ, с откидывающимся металлическим верхом, на таких только олигархи катаются. К тому же, производить на всех окружающих только благотворное впечатление, которое ни одну уважающую себя даму не оставит равнодушной! Для многих это казалось в диковинку, но не для настоящих ценительниц мужской красоты. Вот для них-то Ефрем и выкристаллизовал свою постоянную линию поведения. В этом ему помогла и неординарная профессия. А дамы экстрасенсу нужны были в основном, чтобы наладить медиумную связь с потусторонним миром. Известно ведь, что физиология любой женщины располагает такими связями, которые мужчинам не скоро даны будут, а, может, и вовсе не предвидится таких природных подарков. Можно сказать, пользоваться расположением дам в своих интересах несколько неэтично, только что не сделаешь ради выполнения поставленной задачи! Поэтому настоящий мужчина в результате, как настоящий гений без кастрации некоторых физических и духовных сил состояться попросту не способен. Значит, каждому в жизни, коль желает предстать настоящим, приходится жертвовать чем-то, от чего-то бежать и наоборот. Сегодня Ефрем оставил протокольный костюмчик дома по случаю внеочередного выезда на ночную работу, но «гаврилочку» всё же нацепить не забыл. Всё-таки джентльмен выглядеть обязан — такова не прихоть, таковы жизненные правила. Тем более ехал на работу к даме и не просто даме, а которая обязательно стала бы его женой, если к моменту их знакомства не была уже замужем. Поэтому пути немного разошлись, только не навсегда. Наташа тоже чувствовала отклик в сердце мужчины, а для любой земной женщины — это действительно очень важно. Жизнь — весёлая штука, лепит либо любовные треугольники, либо раздаёт безоглядно одиночество, превращая тем самым себя в бессмыслицу. Вот такая весёлая мешпуха, как любят говорить «русские» евреи с американского Брайтон бич.