Безумие - Камерон Джейс

За дверью бесконечный белый свет. С первым звоном колокола он исчезает.

Я иду дальше и оказываюсь на том же самом месте на крыше одной из башен, сто пятьдесят лет назад. Я стою в комнате. Она похожа на студию. В ней полно произведений искусств, рисунков и фотографий. Сейчас ночь. Лето. Я прохожу через одну из комнат 19 века. Там есть большой стол с кучей фотографий юных девочек. Это старые фотографии, черно-белые, но встречаются и коричневые. Большинство девочек на них похожи на меня.

Я шарю по фотографиям и нахожу много других фотографий с другими девочками. На обратной стороне накарябаны имена и даты. Несомненно, эти фотографии имеют какой-то смысл. К ним прикреплены таблицы, карты и записи. У меня нет времени, чтобы их перечитать.

Я нахожу фотографию Алисы Констанции Уэстмикотт. Она выглядит, как Констанция, которую я знаю в реальной жизни, я переворачиваю фото и читаю его:

Дочь Ричарда Уэсмикотта. Не забудь спросить его, какая именно маска с кошачьей улыбкой является настоящей.

Должно быть, это почерк Льюиса Кэрролла. Я в его студии Оксфордского Университета.

Немного далее написано: Думаю, Красная Королева права. Чешира нельзя обезглавить, потому что он продолжает появляться и исчезать. Единственный способ — это похитить его улыбку. В ней его сила.

Я слышу звуки внизу в саду Крайст Черч. Когда я смотрю туда, я замечаю, что кто-то промелькнул, но я их пропустила. Я следую за ними в Грейт Холл.

Внутри я прохожу мимо камина с латунными подставками. Это еще не совсем камин, а дверь, ведущая куда-то. Дверь закрыта, но из-под нее идет золотой свет. Он мерцает от глухого стука и звуков борьбы. Там слышны крики. Я не знаю, что делать. Там словно война. Мне интересно, не Страна ли Чудес за этой дверью.

Наконец, дверь распахивается. Оттуда выходит молодой мужчина. На нем черная ряса, а в руке он держит стрижающий меч, тот самый, который я видела в руках у Белой Королевы. Он закрывает за собой дверь золотым ключом и вешает его на шею. Он задыхается от борьбы, которая была за дверью. Мужчина обладает той самой аурой, что заставляет меня влюбиться с первого взгляда. Это такая же любовь, которую я испытывала к Белой Королеве. Теперь я понимаю, что это. Это любовь, которую разделяют те, кто ходит по белым клеткам шахматной доски жизни.

— Алиса? — спрашивает он, все еще пытаясь успокоить дыхание. — Что ты здесь делаешь? — заикается он. Из его кармана выглядывает маленький кролик, жующий морковку. Он забавный. — Алиса? — подражает он мужчине. — Что ты здесь делаешь?

— Вы меня видите? — я поражена.

Льюис Кэрролл смеется. У него прелестный смех. Смех человека, который не утратил своей детскости под багажом взрослой жизни. Он мне сильно нравится. Мне только интересно, почему он заикается.

— Я вижу тебя, — говорит он и аккуратно запихивает кролика в карман. Потом берет меня за руку. От его прикосновения мне становится жарко, я понимаю, что мне семь лет, возможно, я в голубом платье. И все еще стараюсь избегать зеркал везде, куда бы ни пошла.

Мы выходим на улицу и садимся на тот же край фонтана, где я сидела с Пилларом.

— Я сделал это, Алиса, — говорит Льюис. — Я запер их.

— Монстров Страны Чудес?

— Если хочешь их так называть, то да.

— Это дверь в Страну Чудес? — спрашиваю я его о камине в реальной жизни. Дверь была заложена кирпичом.

— Одна из многих, — говорит он. — Я запер монстров за каждой дверью. Они тесно связаны между собой, но они могут пройти в мир только через ту дверь, за которой я их запер.

— И Чешир?

— Он единственный, кого я не мог закрыть, но я украл его улыбку, — говорит он. — Спрятал ее так хорошо, как только мог.

— О, — говорю я. Интересно, что произойдет, если я скажу ему, что я из будущего.

— Ты в порядке? — он с нежностью берет мое лицо в свои руки. Я киваю. Его холодные руки чувствуют тепло на моих щеках. — Мне так жаль, Алиса. Это все моя вина, но я не знал, что все так обернется. — Я не понимаю, почему он извиняется, и я слышу, как вдалеке звонит Том Тауэр. Не думаю, что он это слышит. — Вот, — он снимает ключ и надевает его мне на шею. — Это один из шести ключей, который понадобится для открытия каждой двери в Страну Чудес, где я всех их запер. Я верю, что ты сможешь его сохранить.

Ключ блестит золотом на моей шее. Я понимаю, что это тот же самый ключ, который нарисован на стене моей камеры.

— Льюис, — спрашиваю я. — Что случилось четырнадцатого января?

— Четырнадцатого? — интересуется он. — Понятия не имею. А что?

— Не важно, — у меня нет времени рассказывать ему про свою камеру. Пиллар отправил меня сюда, чтобы Льюис мог помочь мне принять решение. — Мне нужна ваша помощь, чтобы кое-что решить.

— Надеюсь, я смогу, — говорит он.

— Если придется выбирать между спасением одной девочки и спасением мира, чтобы вы выбрали?

— Ты уже начала спасать жизни? Я всегда знал, что так будет, — изгиб его улыбки, словно волны океана, в которые мне так хочется окунуться. — Ты действительно хочешь знать мое мнение?

— Ты действительно хочешь знать его мнение? — снова появляется кролик, жующий морковку. Льюис смеется, дает ему еще морковку и запихивает его назад в карман. Кролик вытягивает свою лапку из кармана Льюиса. — Она занимает здесь много места.

Льюис снова смеется и поворачивается ко мне.

— Как я сказал, ты действительно хочешь знать мое мнение?

Я киваю.

— Я считаю, что никто не может спасти мир, Алиса, — говорит он. — Мы можем спасти тех, кто нам дорог, тех, кто рядом, если нам вообще повезет кого-то спасти. Потом, когда мы кого-то спасем, мы переходим к следующему. Одного в день, Алиса. Одного в день.

— Значит, таких чудес, как спасение мира не бывает?

Льюис смеется.

— Есть только два способа прожить свою жизнь, Алиса. Первый — так, будто никаких чудес не бывает. Второй — так, будто все на свете является чудом. Мне нравится та часть, где «все на свете».

— Мне тоже, — говорю я.

— Кстати, через много лет, человек, по имени Эйнштейн скажет от себя эту фразу, — Льюис поднимается и чистит свой меч. — Не говори ему, что я сказал ее до него. Мы же не хотим пошатнуть его уверенность.

— Почему?

— Он изобретет безумные вещи, важные для человечества, и никто не поверит ему в начале, — говорит Льюис. — Так со всеми безумными людьми. Поначалу им никто не верит.

Я тяну его вниз и целую в щеку. Он краснеет.

— Вы хороший человек, Льюис. Мир полюбит ваше безумство после вашей смерти.

— Ты так думаешь?

— Ваша книга вдохновит миллионы, поверьте мне, — говорю я и бегу назад в Том Тауэр.