Тихое вторжение - Дмитрий Володихин

– Знакомьтесь, ее зовут Паучиха.

Прошлый раз я видел его с пушкой по имени Кабан. Прогресс, м-мать.

– Товарищи офицеры, – завершил свой инструктаж Яковлев, – грузите своих ребят в машины.

Он выдал мне командирский планшет и «серьгу» связи с директоратом ЦАЯ. Хотел высказать… то самое про Клеща и про тех, кто его втащил в операцию, но сдержался. Культура с нами всегда, но особенно в том момент, когда уже ничего не исправишь.

Я подошел к Дмитрию Дмитриевичу и заверил его, что к приказу Яковлева не причастен. Я понять не могу, почему это меня старшим поставили, а не его… Михайлов, улыбаясь, объяснил: нет никакой ошибки. Он сам поспособствовал. Ведь лично он в Зону вот уже два года не ходил, навыки поистерлись. Тем более, не отдал визит новой Зоне. Да и «объект Х» не видел, не представляет себе, кто она такая, эта тварь, и с чем ее едят. Следовательно, в рассуждении «поберечь людей» старшим уместно идти мне. А он у меня за спиной побудет.

Коли так – ладно.

Правда, когда мы садились в армейский джип «Ижик», я уступил место спереди Михайлову. Это Михайлов, ребята. Это человек, которого я почитаю. Пусть ему будет удобно.

За руль сел штатный водитель ЦАЯ, я его не знал. На заднем сиденье устроились мы втроем – Клещ, Толстый и я со стволами, все в брониках, все такие здоровенькие, что кого-нибудь страшно хочется выкинуть за дверь. Не вздохнуть, не бзднуть же вольно!

Полицейский майор поехал на своей машине, позади всех. Толстый почему-то к нему не захотел, Клещу и предлагать-то такое страшно, а я… я командир, я должен быть впереди, на лихом коне. К тому же, ни к чему мне лишние расспросы.

– Где это?

Михайлов назвал элитный коттеджный поселок. Так. Час езды.

Я достал командирский планшет, врубил данные по местности и пожалел, что времени у нас на подготовку не было. Всё – впопыхах.

Паршивая местность. Прежде всего, хоть дом и на окраине поселка, а рядом с ним еще пять других домов. Подойти туда незаметно – пара пустяков: с двух сторон дом окружен лесом, соседские садики-огородики полны густыми зарослями крыжовника и смородины. Коттеджи, заборы, сарайки, гаражи, сортиры, баньки. Дюжина деревьев, оставленных любителями «зеленого друга» с тех пор, когда тут расчищали участки от настоящего густого леса. Даже если Фил там буквально всё обвешал камерами, самый упертый наблюдатель не отличит спецназ от зеленки, пока оба взвода не посыпятся ему прямо под нос. Зато уйти оттуда можно в любом направлении, поскольку скрыться из виду там пара пустяков… Правда, они не рассчитывают на такую многочисленность группы захвата. Наверное, не рассчитывают. Наверное…

И камеры им совсем не нужны. Если правду говорит Клещ, питомец темных сталкеров почует нас издалека безо всякой электроники.

– Клещ, на какой дистанции ты мог чувствовать своих… ну, своих братьев в старой Зоне?

Он ответил не сразу.

– Точно не скажу. Примерно… за пятьсот или семьсот метров. Семьсот – предел и только за пару-тройку часов до выброса. В такие моменты восприятие обостряется.

Толстый посмотрел на него, как добрый молодец на Кощея Бессмертного.

– Костя, – говорю. – Для нас это не опасно. Опасно болтать про такие вещи.

Он согласно моргнул мне и отвел взгляд. Допуски-то у него какие оформлены. Стоит уточнить… потом. И у водителя, кстати.

Михайлов говорит, не поворачивая головы:

– С допусками у всех нормально. За нарушение военной тайны им грозит пожизненное. Подписали добровольно. За рулем у нас целый капитан, притом не МВД.

Вот, зараза, как наловчился мысли мои читать!

– Ясно, – говорю. – Клещ, а на какой дистанции сверхсталкер почует тебя?

– Попробую погадать… У тебя, Тим, кофейку не найдется?

– Нет. Может, у спецназа в хозяйстве термосок имеется.

– О, дело. А то мне как раз кофейной гущи не хватало.

Ну молодец, Клещ! Нашел время для доброго незлобивого юмора. Самое оно сейчас поприкалываться вволю.

– Можешь по-нормальному сказать, из чего мне исходить? Хотя бы в самом грубом приближении.

– Его делали во всех смыслах более развитым, чем любой из нашей братии. Полтора раза. Может, два.

Почти полтора километра… Да хотя бы километр, разницы никакой! Мы у него на виду, он для нас – неизвестность. Трудно придумать диспозицию хуже такой вот.

Мы к нему так просто не подступимся. Но если разом перекрыть все направления, сверхсталкер ломанется наружу, и тогда-то мы попробуем его накрыть на прорыве. Значит, нужен ударный кулак, способный его остановить, когда… Стоп. Недостаточно информации.

– А нас, обычных людей?

– Я уже говорил, метров сто или двести у нас с той же поправкой для него.

Так-то лучше. Но…

Клещ прервал мои размышления:

– Тут всё просто. Как только он ощутит моё присутствие, обязательно среагирует. Двинется на меня, захочет взять меня. Он рванется на меня без разбору времени, места и обстоятельств, точно. Едва ли его даже поводырь удержит, впрочем… тут опять, проныра, сплошное гадание. А когда подойдет близко, почувствует и всех вас. Вот вы, радиоактивное мясо, смотри́те, все вместе не промахнитесь. Если его встретить стеной свинца, он, возможно, не от всего успеет увернуться.

Звучит обнадеживающе.

– Клещ, почему он среагирует на тебя? Именно на тебя.

– Захочет убить. Я убил его главного и первого отца – Варвара. Он знает. Я убил других его отцов. Всех, кроме последнего, кроме Фила. Он, опять же, знает. Я его враг номер один. И я сам иду к нему руки.

Я остановил машины километра за два до коттеджа Фила. Береженого Бог бережет.

Подошел к полицейскому чину и честно сказал:

– Операция боевая, будет много стрельбы, будут трупы. Вы уверены, что хотите всерьез туда сунуться? Если нет, лучше оставайтесь здесь. К чему вам жизнь класть, когда вы тут случайный человек?

Не понравилось ему словосочетание «случайный человек». Очами на меня грозно сверкнул. Ну да ладно, не велика беда – свирепые гляделки… Стою, жду.

Отвернулся от меня майор, принялся смотреть куда-то в сторону. Так и не ответил ничего.

Если кто не понял, ребята, это он показал тонкий подход к толстым обстоятельствам. Вроде, и достоинство сохранил, вроде, и чан под фуражкой от раскроя сберег. Мудрец, мать его.

Я созвал спецназовских офицеров, Михайлова, Клеща и Толстого. Для начала вызнал, кто в двух взводах – лучшие стрелки. Притом не на дальность, а в пиковых обстоятельствах. Иными словами, когда вертеться надо. Мне назвали, не без маленькой командирской перепалки: сам лейтенант Бражников, младший сержант Пряхин, рядовой Старов.

Отлично. Рядом с «товарищем военсталкером» будет двигаться группа: эти трое, мы с Михайловым и Толстый. Не отходить от него без приказа даже на двадцать шагов. Даже поссать не отходить, так что лучше отоссаться прямо здесь на несколько часов вперед. Да я понимаю, что вы понимаете, но если все же кто-нибудь пренебрежет, отдам ко всем едреням под трибунал!

Теперь все остальные: старший лейтенант Бекасов делит бойцов на четыре группы и перекрывает здесь, здесь, здесь… что? Почему? Понимаю. Превосходно, товарищи офицеры, вы в таких операциях больше нас петрите. Давайте-ка, сами сообразите, где и какими силами перекрыть направления отхода на тот случай, если объект Х и те, кто там с ним будет, рванут прорываться изнутри. Вон там, вон там и… пять групп и три двойки. Ладно, вам виднее.

Проверим связь. Но лучше ею не пользоваться, только в экстренных случаях. Лучше вести себя очень тихо, вертеть головой и ждать нападения отовсюду. Он может выскочить откуда угодно, хоть прямо из травы под ногами.

Офицеры собирают солдат, коротко объясняют, кто с кем и у кого какой маневр. Те быстро разбиваются на группы. Спецназ – не обычная армейская шобла, не мотострелки, соображают с другой скоростью, а потом действуют с совсе-ем другой скоростью…

Начали движение.

Хорошо приподнялся Фил. Не знаю, на чье имя куплена его хатка. Не знаю, сколько денег он выложил, но, ребята, хоромина у него солидная. Двухэтажное кирпичное «шато» с зубчатыми башенками, витражные окна у мансарды, веранда с фигурными балясинами, цветничок, гаражик, собственный колодец с электронасосом.

Тишь.

Если кто из соседей и заметил наше присутствие, то не вылезает из дома. Жизнь у нас такая: быстро учит не вылезать, когда в воздухе пахнет боевыми плясками.

– Клещ, где он?

– Я не чувствую. Должен чувствовать, но… ничего.

– Может, он не в доме? Может, на улице?

– В радиусе полкэмэ от меня во все стороны – по нулям.

Группы и двойки Бекасова одна за другой занимают предписанные позиции. Вот остаемся только мы всемером.

– Еще кто-то, помимо него?

– Пусто.

– Заходим в дом, – поколебавшись, говорю я.

Связываюсь с Бекасовым, сообщаю о перемене планов. Теперь его бойцы должны перегруппироваться и ждать прохода извне.

Все эти бронированные стены и ставни наших подмосковных миллионеров хороши против любителей. С нами работала группа антитеррора, ей никакой взрывчатки не понадобилось, никаких шумовых эффектов. Минута, и все двери перед нами отворились.